Макс Мах - Сумеречный клинок
— Нет, нет! — возразила она с улыбкой. — Сука — это собака. Кобель и сука, так говорят о собаках. А у людей — девушка или барышня.
— Не людь, — сказал тогда голос, чуть помолчав. — Не собака.
— А кто?
— Рафаим… — Голос упал до шепота, и слово прозвучало, словно шелест ветра в камнях.
— Ты? — воскликнула от удивления Тина. — Ты? Ты рафаим?
И тогда ее пробил совершенно истерический хохот.
— Ты… ты… — повторяла она сквозь смех, всхлипывая и обливаясь слезами. — Ты… ты… ты ра… ра… фа… ииииимммм!
— Зачем? — спросил голос, когда истерика чуть утихла. — Что сказать смеха для?
Почудилось, или в таинственном голосе действительно прозвучали ноты неподдельной обиды.
— Ты рафаим? — Тина села на кровати и, прихватив свечу в подсвечнике, высоко подняла трепещущий огонек, пытаясь разглядеть собеседника в скопившейся под потолком тени.
— Я? Да! Из сынов Рафа я, ужасен видом, опасен в бою, страшен в гневе…
— Ты только что сказала, что ты девочка, — возразила Тина, все еще вглядывавшаяся во мрак.
— Много слов, — был ее ответ.
— Сын Рафа — мальчик, дочь — девочка, — объяснила Тина.
— Девушка. — Тина уже заметила, что собеседница не желает называть себя девочкой, и это ее насторожило.
— Дщерь Рафа, — предложила Тина.
— Дщ… десч… дещ… — попробовал голос повторить трудное слово.
— Дщерь. — Тина попыталась произнести слово как можно более отчетливо.
— Не мочь, — разочарованно признал голос. — Права. Дещ…
— Но рафаимы огромны, они — великаны, — вспомнила Тина причину своей истерики.
— А я как? Кто? Зачем?
— Ты великан? — еще больше удивилась Тина.
— Великан? Большой? Гора? — переспросила невидимая собеседница.
— Да, где-то так.
— Истинный облик, — объяснила тогда обладательница голоса, который вполне сошел бы и за мальчиковый, но принадлежал, как теперь выяснилось, девочке. — Здесь нельзя. Тесно. Опасно.
— Ну, хорошо, — не стала спорить Тина. — Допустим.
— Допусти! Не пужись. Маленький, не видно, — и на одеяло упала с потолка крошечная девочка в веселеньком красном платьице и такого же цвета шапочке.
«Дюймовочка», — с умилением подумала Тина, в восхищении рассматривая крошечное — и наверняка волшебное — существо.
Девочка была маленькая — она легко уместилась бы на ладони Тины, — и прелесть, как мила, с волосами цвета спелой пшеницы и крохотными голубыми глазками.
— Смотреть, всхищаться…
— Восхищаться, — поправила Тина и тут же взяла себя в руки. — С чего это ты взяла, что я тобою восхищаюсь?
Повисло молчание. «Дюймовочка» сидела на одеяле, натянув подол красного платьица на колени, и лупала глазами цвета небесной синевы.
«Много слов», — поняла Тина.
— Не хочешь, не надо! — вдруг сказала «Дюймовочка». — Плохо. Худо. Же. Ты.
— Тебе же хуже, — перевела Тина.
— Я — нет, ты!
— Я, — согласилась Тина. — Мне хуже, я многое теряю. Как тебя зовут?
— Звать? Кликать? Именовать?
— Точно.
— Метко? — переспросила девочка.
— Правильно, — пояснила Тина.
— Глиф — имя есть быть, — гордо сообщила «Дюймовочка». — Глиф, клан, Раф.
— Глиф из рода Рафова? — переспросила Тина, припоминая сказки из собрания Губерта.
— Так есть. Точно. Правильно. Быть… Ой!
— Что? — встрепенулась Тина.
— Твой. Женщина. Большой, взрослый, зрелый… идти, поднимать… ся, ходить.
«Дама Адель!» — Тина прислушалась.
Действительно, сквозь толстую деревянную дверь доносились смутно различимые голоса: Ада аллер’Рипп и какой-то мужчина…
— Я ты, ты — я! — предложила Глиф.
«Ты мне, я тебе?»
— Что тебе нужно? — спросила Тина, понимая, что времени на длинные разговоры не осталось.
— Идти. Перевал. Каскад. Брать я. Мне. Меня. Туда. Не говорить, молчать, таить… ся.
— Взять тебя с собой?
— Да.
— Тайно?
— Скрытно.
— Хорошо, — кивнула Тина, прислушиваясь к голосам в коридоре. — Я тебе. А ты мне?
Наверное, попроси «Дюймовочка» взять ее с собой, Тина помогла бы ей и просто так, без всякой платы. Но Глиф предложила цену, и грех было бы не узнать, что есть в запасе у волшебного существа.
— Тайна. Один. Помощь — два. Богатство, сокровище — три, — загнула Глиф крошечные пальчики.
— Согласна, — едва сдерживая смех, согласилась Тина. — Начнем с сокровища.
— Взять, — протянула девочка крошечный узелок.
Впрочем, крошечным он казался только Тине, по сравнению с Глиф он имел куда более внушительные размеры, и оставалось совершенно непонятно, как он умудрился остаться незамеченным все это время.
— Взять, — сказала Глиф, протягивая Тине узелок. — Владеть, обо-га-щать… ся!
Тина осторожно взяла из рук «Дюймовочка» что-то твердое, укутанное в крошечный кусочек тонкого шелка, и сама не заметила, как на ее ладони оказался огромный чудной огранки бриллиант. Просто шелковинка вдруг распустилась, и камень открылся восхищенному взору Тины. Он был огромен — едва ли не больше лучших из камней, украшавших руки и грудь княгини, — и дивно прозрачен. Свет свечи играл и дробился в его многочисленных гранях.
— Ух!
— Да! — гордо сообщила Глиф. — Красиво, дорого, твой.
А голоса за дверью приближались. Медленно, но неотвратимо. Скорее всего, Адель уже сейчас была бы здесь, но ее задержал разговор с Сандером Керстом. Его голос Тина уже узнала.
— Это мне?
— Да. Три. Помнить? Обещать, я, богатство. Вот.
— А раз?
— Раз?
— Первое.
— А! Один.
— Да.
— Мужчина. Меч. Он не он. Лицо!
— Не понимаю, — нахмурилась Тина.
— Не есть быть то, видеть что, все есть… — Тирада далась Глиф с огромным напряжением сил.
— Выдает себя за другого? — предположила Тина.
— Да. Верно, точно. Лицо. Чужой!
— Чужое лицо?
— Да!
— Кто?
— Видела. Раньше. Герой! Меч. Воин. Страх. Кровь!
— Он воин?
— Солдат.
— Герой? Полководец? — пыталась нащупать нить разговора Тина.
— Так. Правильно. Точно. Верно. Кликать, называть, граф.
— Его называли графом?
— Так есть. Граф. Кликать, обзывать.
— Этот? — кивнула на дверь Тина, обмирая от открывшейся ей тайны.
— Нет, — качнула головкой девочка. — Тот! — указала она вниз.
«Ди Крей!»
— Черноволосый?
— Черн… Нет. Рыж… ий.
— Что?! — не поверила своим ушам Тина.
— Тайна, — развела руками девочка. — Один, богатство — три. Два. Помогать. Я большой. Много силы. Попросить. Сделать. Прячь!
