Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии
Юсмина ничего не ответила. Она посмотрела на пик, как на врага, чувствуя, как весь ее гнев и ненависть снова закипели у нее в груди. Чувство начало смутно проявляться у нее.
Юсмина задумала бросить против хозяев Уисмы человека, чьи руки несли ее. Возможно, был другой путь достижения цели, но она не могла ошибиться в чувствах, которые стала пробуждать в киммерийце. Королевства рушатся, когда изящные белые руки женщины натягивают нити судьбы.
Вдруг она напряженно застыла, указывая на что-то.
— Посмотри!
Еле видимое на далеком пике висело облако необычного вида. Она заметила, что оно было малинового цвета с прожилками из сверкающего золота. Это облако вращалось и уменьшалось. Вдруг оно отделилось от снежной вершины пика и поплыло над бездной, подобно раскрашенному перышку в лазури неба.
— Что бы это могло быть? — беспокойно спросила девушка, в то время как выступ скалы закрыл далекую гору из виду.
Явление было хотя и красивым, но тревожным.
— Люди гор называют это «Ковер Уисмы», — ответил Конан. — Я знаю, что они приходят в ужас и прячутся в пещерах, когда это малиновое облако всплывает на небе.
Они проехали узкую расщелину и оказались на широком выступе, с одной стороны которого находился склон, с другой — гигантская пропасть. Выйдя на этот выступ, жеребец резко остановился, фыркая и хрипя. Конан нетерпеливо пришпорил его, и лошадь захрипела, качая головой, дрожа и напрягаясь, как бы противясь невидимому барьеру.
Он пошел вперед с вытянутой рукой, как бы ожидая встретить сопротивление, но там ничего не оказалось. Когда он попытался провести лошадь, она пронзительно заржала и дернулась назад. Затем раздался крик Юсмины, и Конан резко повернулся, потянувшись рукой к ножу.
Никто из них не видел, как подошел мужчина в накидке из верблюжьей шерсти и в зеленом тюрбане. Конан хмыкнул от удивления, узнав того, кого сбил с ног его жеребец в ущелье около деревни вазули.
— Какого дьявола, кто ты? — потребовал он ответа.
Мужчина стоял со сложенными руками и молчал. Конан заметил, что взгляд мужчины концентрируется на нем.
Колдовство Хемел было основано, как и вся восточная магия, на гипнозе.
Бесчисленные поколения людей Востока жили и умирали в твердом убеждении в реальности и мощи гипноза. Это создало атмосферу, в которой индивидуум, воспитанный в традициях своей земли, оказывался беспомощным перед гипнотизером.
Но Конан — не сын Востока. Гипнотизм не был известен даже в мифах Киммерии. Поэтому традиции Востока не имели власти над Конаном, и киммериец был почти неуязвим.
Конан понимал, что Хемса старается с ним сделать, он чувствовал жуткую силу этого человека и смутное давление, которое он пытался на него оказать. Конан выхватил свой длинный нож и с быстротой горного льва нанес удар гипнотизеру.
Но гипнозом не исчерпывалась вся магия пророка Хемсы. Юсмина не увидела, каким обманным движением мужчина в зеленой чалме уклонился от ужасного сокрушительного удара, но острое лезвие не достигло цели. В ответ Хемса коснулся открытой ладонью бычьей шеи Конана, и киммериец упал, как оглушенный бык.
Хотя Конан и не потерял сознания, падая, он рубанул по ногам Хемсы, но и в этом случае гипнотизер увернулся. В этот момент из-за скалы и выскользнула Гитейра. Приветствие замерло в горле Юсмины, когда она увидела злобу на красивом лице своей бывшей служанки.
Конан медленно поднимался, потрясенный и ошеломленный жестоким ударом, нанесенным с мастерством, забытым людьми. Такой удар мог сломать, как гнилую ветку, шею менее крепкого человека. Хемса, который только что расправился с толпой безумных вазули, вооруженных ножами, взглянул на Конана с удивлением. Стойкость киммерийца поколебала уверенность пророка в своих чарах. Колдовство нуждается в успехе.
Хемса шагнул с протянутой рукой к Конану, но вдруг остановился и, устремив взор вдаль, замер в оцепенении.
Конан, Юсмина, стоявшая около дрожавшего жеребца, и Гитейра невольно последовали за взглядом волшебника.
По склонам горы, пританцовывая, спускалось малиновое конусовидное облако. Темное лицо Хемсы стало пепельно-серым, его поднятая рука задрожала и упала.
Гитейра, почувствовав перемену в нем, уставилась на него вопрошающе.
Малиновое облако оставило склон и спустилось по длинной дуге, окончившейся на выступе между Конаном и Хемсой. Пророк отпрянул назад с подавленным криком, таща за собой Гитейру.
Облако на мгновение замерло. Затем вдруг пропало, как исчезает пузырь, когда взрывается.
На выступе стояли четыре человека.
Это было чудо, но четверо мужчин с бритыми головами и в черных накидках не были ни призраками, ни фантомами.
Руки их были спрятаны внутри широких рукавов. Они стояли в молчании и пристально смотрели на Хемсу. Конан почувствовал, что страх подавляет его волю, он попятился, пока не натолкнулся на жеребца, которого била дрожь. Юсмина прижалась к плечу киммерийца. Никто не произнес ни слова. Молчание висело, как удушающая пленка.
Все четверо мужчин сверлили взглядом Хемсу. Их лица были неподвижны, глаза спокойны и задумчивы. Но Хемса трясся, как человек в лихорадке. Его ноги напряглись, как в схватке физической. Пот бежал ручейком по темному лицу. Его правая рука зажала что-то под коричневой накидкой. Левая рука упала на плечо Гитейры и сжала его в агонии тонущего человека. Девушка не отпрянула и не застонала, хотя пальцы пророка, как когти, впились в ее плоть.
Конан был свидетелем сотен битв в своей жизни, но никогда не видел подобной этой, в которой четыре дьявольских воли старались подавить одну дьявольскую волю, которая противостояла им. Но он только смутно чувствовал эту жуткую борьбу. Хемса боролся за свою жизнь всей своей темной мощью, всем своим страшным знанием, которому научили его прежние хозяева за долгие, мрачные годы ученичества и полной покорности.
Хемса оказался сильнее, чем думал. Он качался под безжалостным напором этих гипнотических глаз, но держался на ногах. Черты его лица были искажены звериной усмешкой агонии, члены скручены, как на дыбе. Это была война демонических душ и страшных умов, искушенных в науке исследовать бездны и подниматься к звездам.
Юсмина понимала это лучше, чем Хемса и Конан. Она смутно чувствовала, почему Хемса смог противостоять сконцентрированному удару этих четырех дьяволов, которые, казалось, могли расщепить в порошок скалы.
Причиной была девушка, за которую он уцепился с силой отчаяния. Она была подобна якорю для его погибающей души.
Ее слабость сейчас была его силой.
