Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — Вильдграф
Он буркнул:
— Вы можете даже в падении… До земли еще далеко.
— Боюсь, — сказал я дипломатично, — вдруг на что-то засмотрюсь… я такой рассеянный! Спасибо вам.
ГЛАВА 8
Он хмуро смотрел, как я перешагнул черту, отделяющую его великолепный зал от прочего мира. Яркий свет исчез, я очутился в полной тьме, замер, страшась шевельнуться, и лишь спустя несколько мгновений сообразил, что просто вышел на уступ под открытое ночное небо.
Холодно, пустынно и торжественно, как часто бывает ночью, когда мирское уходит, а вечные звезды вот они, как и мертвецки бледная луна, холодная и равнодушная.
Мои растопыренные для прыжка и взмаха крыльями руки застыли, будто вокруг меня образовалась гигантская льдина. По небу, закрывая звезды, несется нечто как багрово пылающая скала, никакие крылья не должны бы удерживать в воздухе эту раскаленную гору, но чудовище мчится с легкостью, я с ужасом понял, что оно размером с двухэтажный каменный дом.
Не только воздух, само пространство сминается под взмахами его крыльев, даже звезды сдвигаются, это противоестественно, это чудовищно, когда вот так высоко над землей двигается по своей воле нерассуждающая мощь. Я смотрел, трепеща всеми фибрами, а они улавливали слепую ярость и злобу ко всему живому.
— Что за твари… — прошептал я пересохшими губами. — Они откуда? Неужели их гнезда в Великом Хребте?
Сьюмас вслед за мной вышел из пещеры, лицо недовольное, взглянул на небо. Словно повинуясь его взгляду, стальной дракон изогнулся с легкостью, будто весь из шелка, легко взмыл выше и пронесся, как стрела, не двигая крыльями.
— Если бы на земле, — проговорил он задумчиво, — мы бы таких уже не увидели.
— Почему?
— Герои и охотники на драконов находятся всегда…
— Неужели и таких можно перебить?
— Перебить можно все, — ответил он.
— Но как можно жить, не опускаясь на землю?
Он пожал плечами.
— Мы многое еще не знаем о мире. Но сейчас мне пришла в голову мысль… Вы придете к ограм, а они вас сперва разорвут, а потом посмотрят, что именно разорвали. Вам не поможет ваше умение превращаться и в более крупных зверей. Вы можете даже стать крупной хищной рыбой и мешать им охотиться в океане. Но вам это надо?
— Не надо, — признался я и повернулся к нему. — А есть выход поумнее?
Он некоторое время молчал, бледное лицо стало еще бледнее, лунный свет заострил скулы и нос, а глаза упрятал в темные впадины.
— Конечно, — ответил он медленно, словно колеблясь, говорить или нет. — Вы остановились в королевстве Тибор-j ре, причем — в стольном городе Тиборе. Не отпирайтесь, это заметно. Хотя бы по рукояти двуручного меча особой формы у вас за спиной. Там прямо за городом башня мага. Не слишком высокая, но вполне защищенная. Даже не ловушками, а отвесными стенами, гладкими, как стекло. Да, почти как здесь. Мысль, знаете ли, обычно выбирает проторенные пути. В той башне сейчас человек, которого мы с великим сожалением приговорили к смерти… Я вам помогу войти к ограм на равных и говорить с ними, не рискуя быть убитым, но вам придется оказать одну мелкую услугу.
— Слушаю, — произнес я настороженно, не люблю их оказывать, на самом деле это мне все люди на свете должны оказывать самые разные услуги, — если это по дороге…
Он буркнул:
— Магам все по дороге.
— Как мудро сказано, — сказал я льстиво. — Все мудрецы мира вообще-то идут плечом к плечу… если подумать. Хоть и в разные стороны. По рассеянности, видимо.
— Так то, если думать, — сказал он нетерпеливо. — Вам нужно будет… как бы это сказать, а-а, ладно, вам нужно убить тамошнего мага. Не беспокойтесь, я дам вам некоторую защиту, когда будете готовы.
Я посмотрел на него, перевел взгляд на звездное небо.
— Вот так просто прийти и звездануть человека? Ни за что, ни про что? Который мне даже на ногу не наступил?…
А почему не сами? Ах да, сил хватает, но грязную работу палача лучше переложить на других?… Он чем-то мешает?
Сьюмас неприятно ухмыльнулся.
— Вы ошибаетесь, полагая, что я такой вот злодей, восхотел его убить и ограбить из каприза. Этот маг виноват, нарушил наши законы… А вы, не притворяйтесь, прирожден ный убийца. Нет-нет, ничего обидного в этом нет, все люди — убийцы. Хотя и не все убивают. А вы убивали. И не раз, по вас видно. Хотя в этом взаимном истреблении есть смысл: если бы люди не убивали друг друга, земля бы переполнилась и лопнула, как переспелый арбуз…
— Такая тонкая кора? — спросил я.
Он хмыкнул.
— Вы, похоже, не удивились? Да, мы живем на тонкой корке, под нею бушует огненный океан, а в нем плавают огромные хищные звери. И когда стукаются головами или спинами о кору, что для них потолок, здесь земля трясется, рушатся целые города…
Я вздохнул, спросил осторожно:
— Какие законы он нарушил?
Маг зыркнул зло.
— Не важно. Это не вашего ума дело. Ну ладно… Он сейчас превратил пять человек в гарпий и куда-то послал. Тайно, ночью. У нас, магов Гандерсгейма, можно призывать хоть гарпий, хоть кого угодно, но превращать людей в чудовищ нельзя.
— Это нехорошо, — согласился я. — Хотя, конечно, некоторых стоит. Даже не ощутят разницы. А если иных женщин… так и мы не увидим различий.
Он раздраженно отмахнулся.
— Хорошо или плохо — для простых, у магов другое.
Людей нельзя, нарушим слишком многое… Вообще все может рухнуть, а зачем нам? И потому таких изгоняем. Я не знаю, что его заставило, но перестал всем отвечать и… словно закусил удила. Возможно, хочет стать властелином Гандерсгейма, дурак…
— Берусь, — ответил я с готовностью. — Такого убить мало. Самозванцев нам не надо!
— Вы с ним справитесь, — заверил Сьюмас. — И сможете подойти вплотную.
— Вы мне льстите.
— Ничуть. Я пробовал осмотреть вас…
Он умолк, я сказал хмуро:
— …но ваша магия на меня не подействовала? Я тоже думал, что неуязвим. Но только вчера одна сволочь подчинила меня с такой легкостью, что я даже «мама» не успел хрюкнуть.
Он посмотрел очень внимательно, поежился, плотнее закутался в плащ.
— Вроде лето, а ночами холодно… Насколько я знаю, ничего такого особого нет.
— Но случилось же!
Он покачал головой.
— Сомнительно. Вы ничего не путаете? Расскажите, как это было.
Морщась, я рассказал о своем позоре, когда моей гордости был нанесен тяжелейший удар. Он внимательно слушал, хмурился, кривился, а когда я закончил, вздохнул с некоторым облегчением.
— Фух, я уж думал, что в самом деле есть брешь…
— А что не так?
