Олег Филимонов - Шевелится – стреляй! Зеленое – руби!
Увидев врага, не теряя времени даром и не отвлекаясь по пустякам, ведметь взревел и кинулся в атаку. Отпрыгнув назад, чтобы зверь не смял меня первым же броском, я выбросил вперед левую руку с заостренным колом и с силой вогнал его в распахнутую пасть, развернув как распорку. Теперь, вонзаясь в язык и небо, острый штырь не давал ему сомкнуть челюсти. Подавившись ревом, медведь затормозил и, вскинув к морде передние лапы, приподнялся на дыбки — на это я и рассчитывал! Бросившись вперед и поднырнув под лапами, я до основания вогнал каменный клинок медведю в грудь, напротив сердца, поставив все на один удар. Вытащить нож назад и ударить еще раз, теперь было невозможно, рукояти у него не было, а длины клинка и так едва хватало. Тут я пожалел, что поленился приделать к ножу хоть временную рукоятку. Клинок не достал до сердца! Ударив основанием ладони по клинку, я вогнал его еще глубже. Медведь снова взревел и сжал меня в объятьях, пытаясь смять и раздавить. Напрягшись всем телом, я приник к туловищу зверя, обхватив его руками и пригибая голову, что бы ни дать зацепить себя когтями. Потянулись мучительные секунды борьбы. Постепенно рев перешел в хрип, и медведь, теряя силы, повалился вперед, погребая меня под своей тушей.
Вся битва не заняла много времени, впрочем, так оно обычно и бывает, затянутые схватки и поединки это прерогатива кино — для зрелищности, в жизни все иначе. У меня были отменные наставники, учившие решать проблемы одним ударом, и лучше, если твой удар придется первым. Затягивать баталию нельзя ни в коем случае, тем более, если противник заведомо сильнее — очень велика вероятность подставиться. Этими соображениями я всегда и руководствовался, и, надо сказать, не безуспешно. Как и сейчас.
Выбравшись из-под медвежьей туши, я отправился инспектировать размеры нанесенного зверем убытка. Выяснилось, что пострадало только мясо, но вот как раз оно погибло безвозвратно. Ну, что ж… В таком случае сегодня на обед будет медвежатина, будь она неладна!
Тщательно осмотрев убитого зверя, я пришел к выводу, что, скорее всего, это не пещерный, а так называемый гигантский короткомордый медведь — арктодус, пожалуй, самый большой из хищников, обитавших на земле в эпоху оледенения. Абсолютно плотоядный зверь, как и его отдаленный сородич — белый медведь. К моему глубокому огорчению медвежатина оказалась практически несъедобна, воняла и на вкус явственно отдавала падалью. Хищники вообще не слишком вкусная пища — есть их конечно можно, но только от большой нужды. Передо мной опять в полный рост вставала проблема пропитания. Что-то происходило с моим телом, и желудок настойчиво требовал огромного количества пищи. Раньше я был не в силах и представить, что можно столько есть! Индейцы, подобно волкам, способны в один присест слопать невообразимое количество мяса, как бы про запас, но тут я далеко переплюнул и их. Если же я пытался игнорировать возросшие потребности организма, то через некоторое время был уже не способен думать ни о чем другом, кроме еды!
Оттащив подальше от пещеры разрубленную на части тушу, я тяжело вздохнул и взялся за работу. Выбрав из кремневых отщепов парочку подходящих, я придал им необходимую форму и приладил на древка, закрепив полосками сырой кожи. Получилось два коротких копья, или дротика. Затем подсушил кожу над костром так, чтобы она стянулась, достаточно плотно удерживая наконечники. Скептически осмотрел изделия. Халтура, конечно, но для одного удара достаточно, а больше, надеюсь, и не потребуется. В принципе, наконечники можно было и не закреплять, но так все же надежнее, да и древко, застрявшее в ране, прибавит оружию убойности. Вот и все, можно отправляться на охоту. Жертвой я наметил тех самых туров, которых видел на водопое по другую сторону озера.
Подойдя к озеру, я разделся, оставив только штаны, засунул за пояс пару ножей, взял в руку копья и, удерживая оружие над водой, поплыл на другой берег. Там влез на растущее у воды дерево и удобно устроился в развилке ветвей. Турам, как и другим травоядным, требуется много воды, а других удобных подходов к озеру с этой стороны нет, из чего следует, что деваться им некуда и стадо здесь непременно появиться, ну а я тоже не подкачаю. Опять же, ветер дует в мою сторону, так что вряд ли животные меня почуют, а если и заметят, то, скорее всего, не воспримут как угрозу. Надо только запастись терпением и подождать.
Как я и надеялся, стадо появилось к вечеру. Впереди, поводя внушительными рогами, важно шествовали девять огромных самцов, черных с белой полосой по хребту. Сзади толпились рыже-бурые самки и молодняк. Я напрягся, выбирая жертву. По-очереди напившись, самцы уступили место остальным, рассредоточившись вокруг стада, готовые отразить возможную опасность. Один из них оказался всего метрах в двадцати от меня, и я приготовился действовать. Выбрав момент, когда он отвернет голову в другую сторону, я спрыгнул с дерева и понесся к нему, занося для удара копье. Тур еще только оборачивался на звук моих шагов, когда брошенное с двух метров копье вонзилось ему под лопатку, уйдя в мощное тело больше чем до половины. Не задерживаясь рядом, я пробежал дальше и, воткнув второе копье в шею пьющего из озера молодого бычка, нырнул в воду. Проплыв метров тридцать, я вынырнул на поверхность и оглянулся. Молодой бычок, быстро теряя силы, бился на мелководье, а вокруг него расплывалось маслянистое алое пятно. Взрослый самец, прошитый дротиком, уже лежал, не подавая признаков жизни, а возле них волновалось стадо, оглашая окрестности паническим ревом. Бешено всхрапывая, торопились к месту происшествия остальные самцы, но я знал — в воду они не полезут. Дело сделано, остается дождаться момента, когда стадо уйдет, и забрать добычу. Пока стадо на месте, падальщики мою добычу не тронут, просто не рискнут приблизиться к тушам, а вот когда оно уйдет, могут и сожрать. Да обязательно сожрут! Надо поторапливаться. Повернувшись спиной к неистовствующим на берегу быкам, я спокойно поплыл на другую сторону озера. Предстояло решить проблему транспортировки мяса с того берега.
Побродив вдоль речки, я нашел несколько срезанных бобрами сухих стволов и перетащил их к озеру. Потом развел костер, пережег бревна до требуемой длины а затем связал их ивовыми ветвями. Получился плот. На словах выходит быстро, но я провозился допоздна. Вообще к этому моменту, я начал замечать, что, пользуясь ночным зрением, подобно хищникам постепенно перехожу на ночной образ жизни. Ничего плохого я в этом не видел: в смысле охоты это плюс, но вот заниматься делами по хозяйству все же лучше при дневном свете, придется перестраиваться.
Достроив плотик, я, пользуясь топором как клином и ударяя по нему суком, расколол на три части подходящий кусок бревна. Взял центральную, и выстругал себе грубое подобие весла. Теперь можно было отправляться за трофеями.
