Джон Толкин - Хоббит, или Туда и Обратно
— Хорошо, — сказал Бильбо, который тоже хотел казаться сговорчивым, пока не узнает больше об этом существе: одно ли оно на самом деле, голодно ли оно и свирепо ли и дружит ли оно с гоблинами.
— Задавай первым, — сказал он, потому что у него не было времени вспомнить загадку.
И Голлум просвистел:
Что имеет корни, которые никто не видит,
Оно выше деревьев,
Поднимается все вверх и вверх,
Но в то же время никогда не растет?
— Это легко! — сказал Бильбо. — Я думаю, гора.
— Легко ли он догадался? Он должен соревноваться с нами, моя бесценность. Если бесценность спрашивает, а он не отвечает, мы съедим его, моя бесценность. Если он спросит нас, а мы не ответим, мы сделаем, что он хочет, да? Мы покажем ему выход, да!
— Ладно! — согласился Бильбо, не смея возражать. Он напрягал мозг, пытаясь вспомнить загадку, которая спасет его от съедения.
Тридцать белых лошадей на красном холме,
Сначала жуют,
Потом стучат,
А потом отдыхают.
Это все, что он смог придумать — мысли его были только о съедении. Конечно, загадка старая, и Голлум знал разгадку.
— Старая, старая загадка, — прошипел он. — Зубы, зубы, моя бесценность! Но у нас их только шесть. — Потом он загадал свою вторую загадку.
Без голоса кричит,
Без крыльев летает,
Без зубов кусает,
Без рта бормочет.
— Минуточку! — воскликнул Бильбо, который все ещё с тревогой думал о съедении. К счастью, он когда–то слышал что–то похожее и собравшись с мыслями, нашел ответ. — Ветер, ветер, конечно, — сказал он и так обрадовался, что тут же сочинил следующую загадку. «Это поставит в тупик отвратительную подземную тварь», — подумал он.
Глаз на синем лице
Видит глаз на зеленом лице
«Этот глаз похож на тот глаз, —
Сказал первый глаз. —
Но в низком месте,
А не в высоком».
— С–с–с–с–с–с — сказал Голллум. Он слишком долго находился под землей и забыл о таких вещах. Но как раз когда Бильбо уже думал, каков будет дар Голлума, тот вызвал воспоминания, уходящие на века и века в прошлое, когда жил с бабушкой в норе на берегу реки. — С–с, с–с, моя бесценность, — сказал он. — Он имеет в виду солнце и маргаритки, вот что.
Обычные подземные повседневные загадки ему наскучили. И напомнили о днях, когда он не был так одинок, скользок и труслив, и это вывело его из себя. Что еще хуже, к этому времени он проголодался и потому испробовал нечто потруднее и неприятней.
Его нельзя видеть и чувствовать,
Нельзя слышать и обонять.
Оно лежит за звездами и под холмами
И заполняет все пустые дыры.
Оно приходит первым и уходит последним,
Кончает жизнь, убивает смех.
К несчастью для Голлума, Бильбо такие загадки слышал; и ответ у него был готов.
— Темнота, — сказал он, даже не почесав в затылке и не надевая шапочку для размышлений.
Шкатулка без петель, ключа и крышки,
Но в ней лежат золотые сокровища, —
спросил он, чтобы выиграть время, пока не придумает что–нибудь действительно трудное. Самому ему загадка казалась очень простой, хотя он задавал ее не обычными словами. Но для Голлума она оказалась очень трудной. Он долго шипел самому себе, но ответа не находил. Голлум шептал и плевался.
Немного погодя Бильбо потерял терпение.
— Ну, так что это? — спросил он. — Ответ — не котелок с кипящей водой, как можно подумать по твоему шипению и бульканью.
— Дай нам шанс–с–с–с, дай нам только шанс, моя б е сценно с–с–с–с ть.
— Ну, — повторил Бильбо, после того как дал долгий шанс, — какая твоя отгадка?
Неожиданно Голлум вспомнил, как давным–давно крал яйца из гнезда, а потом на берегу реки учил свою бабушку — учил бабушку их высасывать.
— Яйц–с–са! — прошипел он. — Это яйца! — И тут же спросил:
Живое, но не дышит,
Холодное, как смерть,
Никогда не хочет пить, но вечно пьет,
Все в кольчуге, но никогда не звякнет.
Он, в свою очередь, считал загадку очень простой, потому что ответ всегда был у него в голове. Но в тот момент ничего лучше не мог придумать, настолько разозлила его загадка о яйцах. Но для Бильбо, который предпочитал не иметь никакого дела с водой, если это возможно, загадка оказалась очень трудной. Вы, конечно, знаете ответ или можете легко его отгадать, поскольку сидите дома в удобстве и не опасаетесь, что вас съедят и тем помешают вам думать. Бильбо откашлялся раз–другой, но ответ не приходил.
Немного погодя Голлум с удовольствием зашипел, обращаясь к самому себе:
— Он хорош, моя бес–с–с–сценнос–с–с–сть? С–с–с–сочен? Вкус–с–с–сен? — Он начал в темноте разглядывать Бильбо.
— Минутку, — с дрожью сказал хоббит. — Я только что дал тебе хороший долгий шанс.
— Он должен торопиться, торопиться! — сказал Голлум, начиная выбираться из лодки на берег, чтобы быть поближе к Бильбо. Но в тот момент, когда он опустил перепончатую ногу в воду, рыба выпрыгнула в испуге и упала на ногу Бильбо.
— Уф! — воскликнул хоббит. — Какая холодная и скользкая! — И тут же догадался. — Рыба! Рыба! — закричал он. — Это рыба!
Голлум был ужасно разочарован. Но Бильбо тут же задал еще одну загадку, так что Голлуму пришлось вернуться в лодку и задуматься.
Две ноги
На трех ногах,
А безногая в зубах.
Вдруг четыре прибежали
И с безногой убежали.
Конечно, неподходящее время для такой загадки, но Бильбо торопился. Если бы загадка была задана в другое время, наверно, Голлуму труднее было бы ответить. А после разговора о рыбах отгадать «безногую» было нетрудно, а остальное вообще легко. «Рыба на маленьком столике, человек, сидящий на стуле за этим столом, и кошка, которой достаются кости», — таков, конечно ответ, и Голлум вскоре дал его. И подумал, что настала пора спросить что–нибудь действительно трудное и страшное. И сказал так:
Пожирает все:
Птиц, зверей, деревья, цветы;
Грызет железо, кусает сталь;
Размалывает в муку твердые камни;
Убивает королей, разрушает города,
И умирают высоко в горах чудовища.
Бедный Бильбо сидел в темноте, вспоминая имена ужасных великанов и людоедов, о которых когда–либо слышал в сказках, но ни один из них не мог сделать все это. У него было ощущение, что ответ должен быть совсем другим, что он должен его знать, но м ничего придумать не мог. Он испытывал все более сильный страх, а это вредно для мышления. Голлум начал выбираться из лодки; Бильбо видел его бледные глаза. Голлум высунул язык; хоббит хотел закричать: «Дай мне больше времени! Дай мне время!» Но получился у него только неожиданный писк:
