На Дороге (СИ) - Вель Софья

— Лиро, давай лучше отрепетируем номер. У меня не получается несколько па.

— Сильвия, почему ты оставила меня одного? — в голосе слышалась обида. Сильвия скрипнула зубами.

— Мы ведь уже говорили об этом, Лиро, разве нет? Ты помнишь?

— Да, помню! Но неужели ты не видишь, как сильно я люблю тебя! — возмутился Лиро.

— Любишь? — у Сильвии затряслись руки, она потемнела лицом.

— Господи, Сильвия, ну что ты такая нудная! Живи здесь и сейчас! Лови момент! Я хочу тебя, тебе понравится со мной, поверь… не было еще разочарованных. Мы будем вместе искать твое Море. Ты будешь танцевать, а я — петь и играть на флейте. Под ногами будет дорога. Мы будем свободны. Вместе, но свободные! Что тебе еще надо?

— Вместе, но свободные? Это как? — если до того в Сильвии еще горели крупицы сожаления и любопытства, то теперь они угасли.

— Вот ты дикая! Ты живешь в плену предрассудков. Клятвы, обещания, верность. Ты рождена свободной, отчего кто-то должен эту свободу забирать?

— Лиро, ты знаешь, что бывает от близости между мужчиной и женщиной? — прищурив глаза, спросила Сильвия.

— Что-что, удовольствие! Демоны, это же как стакан воды выпить! Почему у тебя все так сложно!?

— Лиро, от этого удовольствия рождаются дети. Такие маленькие орущие создания, которые подчиняют всю твою жизнь, всю твою хваленую свободу себе.

— Можно и без них! Немного мастерства…и вуаля!

— А если не выйдет твое «вуаля»? Кто будет заботиться о «случайности»?

— Да откуда мне знать?! Я никогда не ошибался!

— Вот как? Ты никогда не ошибался, или никогда не узнавал о последствиях своей «свободной любви»? Ты часто возвращался к своим оставленным возлюбленным? Как они живут теперь, свободны ли? Может, ты давно отец, а твоя былая возлюбленная — мать? А что, если твои дети уже осиротели? Или так хорошо жить сиротой, слоняясь по дорогам? Лиро, ведь у тебя была мать или кормилица — кто-то, кому ты был нужен! Кто-то, кто был не безразличен к тебе. Сколько умирают, будучи такой вот «ошибкой»?

— Да причем тут дети! Демоны, ну ты и… тьфу! — он картинно отвернулся и сплюнул. — Я-то думал, ты горячая, как огонь, а ты… ты тухлая, как рыба на базаре к вечеру, и кислая, как утреннее молоко на полуденной жаре. Ты убьешь любое желание! Не буду я ничего репетировать. Надоело! Сиди одна, раз так хочется прозябать в лесу, а я пойду к людям.

Он подхватил кошелек и пошел в сторону города. Сильвия стояла растерянная, чувство вины и неловкости едва не заставили догнать юношу и раскаяться:

— Лиро, ты вернешься? — робко крикнула она в спину.

Он пожал плечами и ускорил шаг.

Сильвия смутилась окончательно. Может, зря она так с Лиро? Может, он прав? Может, она стала тухлой селедкой, а жизнь проще?

Она потерянно села на траву, где прежде обнимал трубадур, и обхватила себя руками.

Узелок отпустили. Алеон ударил по Элладиэлю так, что едва не отшиб Владыке печень. Оба даже не думали вставать в оборону, с острой яростью, не прикрываясь, били на поражение. Важнее всего стало уничтожить противника, загрызть. И не было магии. Никакой. Алеон был резче и острее, Элладиэль — сокрушительней. Отголоски беседы между Сильвией и Лиро только раззадоривали злость.

Голоса стихли. Элладиэль брезгливо отбросил Алеона и взглянул на поляну. Почему-то Сильвия осталась одна. Удивленный Элладиэль быстрее допросил пространство, желая услышать весь разговор. Алеон тоже остыл. Вытирая разбитый нос и собирая чарами кровь, он взглянул на поляну.

Элладиэль посмотрел на полукровку с горьким презрением:

— Щенок, ты здесь только для того, чтобы продлить ей жизнь хотя бы на миг! Если это больше не так, уходи! Я отпускаю.

Элладиэль отошел и от поляны, и от полукровки. Он сел возле дерева и закрыл глаза, стараясь больше ни о чем не думать.

Когда слепая волна ревности и ярости отступила, Алеон смог взглянуть на Сильвию. Она так и сидела, чуть раскачиваясь. Он слышал ее диалог отголосками. Дети? Когда это вдруг для Сильвии были важны ее дети? Она легко бросила Алиона, а теперь даже не вспоминала о детях степняка.

Сильвия вздохнула, надо было выстирать и высушить вещи. Свои и Лиро. Она собрала белье, взяла щелок и ушла к реке. Слова музыканта слышались справедливым упреком. Да что она знает о любви?! «Что, если Лиро прав? Может, любовь как птица? Может, все проще?», — чувство вины крепчало. От холодной воды пальцы замерзли, Сильвия тщетно пыталась согреть их дыханием.

— Она стирает ему вещи?! — от изумления Алеон сказал это в слух, явно желая удостовериться в реальности происходящего. — Он унизил её, а она стирает ему вещи!?

— Может, свои подкинешь? Думаю, она и их простирнет! По старой памяти и привычке, — съязвил Элладиэль. А потом зло добавил. — Какая покорность… долго дрессировал?

— Мне она вещи не стирала! — огрызнулся обескураженный Алеон.

— Да…только *** с тобой, чтоб погасить нефрил. А потом… напомни-ка, что было потом? — продолжил скептично светлейший Владыка. — И это после того, как ты оставил ее степняку. Слушай, может, она и мои вещи простирнет перед тем, как я ее обезглавлю?

Алеон опасно зарычал.

— Уймись, утомляешь! — раздраженно бросил Элладиэль.

Сгущались сумерки, Лиро так и не появился. Сильвия очень замерзла в реке, быстрое плавание и бег не помогли согреться. Но она боялась разводить костер — огонь манил и притягивал. Что, если драконам нужен огонь, чтобы проявлять себя? Стремясь найти остатки тепла, Сильвия сжалась клубком под старым дырявым одеялом, недавно выбитым от блох. Так и уснула.

Глубоко за полночь вернулся Лиро.

Он был пьян и зол, раздраженно пнул давно остывшие угли костра. Что за баба такая, не может огонь поддержать?! Что сложного подкинуть пару веток? Холодно же! А, черт бы с ним. Лиро посмотрел на сжавшуюся под одеялом Сильвию, и шальная мысль посетила голову: «почему бы и нет?». Он быстро залез под одеяло.

Связанный Владыкой, Алеон едва не разорвал путы. Элладиэль оставался невозмутимым, но что-то темное промелькнуло в его глазах. Алеон понял — Карающий в миге от правосудия.

Сильвия проснулась — кто-то дерзко лез под юбку. Она подскочила, сжимая нож степняка. Лиро в ответ пьяно расхохотался:

— Сильвия, нам будет хорошо, я обещаю! Обиженных не было!

— Не смей! — прорычала Сильвия, до конца не веря происходящему.

Но Лиро и не думал отступать, он попробовал поймать, крепко схватив за руку. И тут Сильвию замутило. Она едва успела отвернуться. Лиро брезгливо отскочил:

— Тьфу, да ты в край долбанутая! — он взял свое одеяло и подстилку и перелег на другой край поляны.

Сильвию чудовищно знобило, от холода свело нутро, мутить перестало, зато сильно заболела голова. Было стыдно и горько. Терпя боль и холод, она свернулась клубком прямо на земле. Неожиданно стало тепло, словно бы ее кто-то укрыл. И Сильвия заснула.

Путы Владыки отпустили. Алеон тихо подошел. Как и в ночь у стен города, он осторожно укутал Сильвию в свой плащ. Нежно провел по коротким волосам со странными красными прядями:

— Что же ты делаешь, Сил?! — тихонько произнес он, осторожно прижимая к себе и утыкаясь лицом в волосы.

Рядом сидел Элладиэль. Он бережно поправил теплое одеяло из воздуха, вместе с боевыми чарами сна укутавшее Сильвию в самый отчаянный момент. Теперь одеяло можно было снять — его маленькую драконицу кутал плащ Алеона.

Сильвия проснулась еще до зари: снова тошнило, голова болела нестерпимо. Но, несмотря на внезапный недуг, ночью было тепло и очень спокойно, казалось, что во сне обнимали… очень нежно. Лиро?

Но Лиро так и оставался на другой стороне поляны.

Сильвии все еще казалось, что на плечах лежит плащ, она даже растерянно провела рукой. Нет, плаща не было. Но было по-прежнему тепло.

Через несколько часов проснулся и Лиро. Сильвия старалась не попадаться на глаза музыканту. Похоже, Лиро тоже мутило, да и голова у него болела. Может, она вчера что-то не то приготовила?