На Дороге (СИ) - Вель Софья

— Откат?

— Проклятье эльдариек, — Лила удивилась вопросу, потом спохватилась. — Эльдарийка связывает себя навсегда с тем, кто стал первым. Его Сила сливается с ее. Только… горе деве, если возлюбленный не будет милосерден.

— Что значит: «не будет милосерден»?

— Если он не поможет пережить откат, вероятней всего, она умрет. Его же Сила и растворит её. И чем сильней оба в чарах, тем страшнее откат.

Драго отстранился и взглянул на Лилу:

— И где же твой откат, Лила?

Лила растерялась и пожала плечами:

— Может, с младшими у эльдариек нет отката?

Драго посмотрел на Лилу оценивающе-холодно:

— Может.

Лила съежилась под взглядом темных глаз:

— Драго, а если б откат был, ты бы был милосердным ко мне? — в голосе девушки слышался страх. Драго подлег обратно. Он крепко обнял, утопая в огненных прядях:

— Я давал тебе повод усомниться во мне, моя королева? — Лила прочитала в голосе возлюбленного искреннее возмущение и нотки нежности.

Он снова притянул, неутомимый и ненасытный, оба растворялись в близости, не думая ни о чем другом.

Олейя. Поднебесный. Дарующие смерть.

Вскоре появился лирн из дома Митраэля, он поклонился ей как правящей Рее и отдал ларец. Лирн испарился, не дожидаясь благодарности.

Олейя провожала глазами меркнувший пасмурный день.

Ну что ж… Они не оставили выхода. Олейя быстро подошла к трюмо, в одном из ящичков она нашла прощальный подарок Лорда Алерона. Её неожиданного друга, единственного за всю жизнь. Маленькая побрякушка, билетик в один конец, даже нет, не билетик, окошко в другой мир. Алерон всегда был предусмотрителен, он продумывал дополнительные ходы к уже начавшимся партиям.

Олейя очень боялась, что не выйдет… чары совсем не слушались, расплетаясь и лопаясь, словно веревка из тухлых водорослей. Но подарок был настолько примитивен в обращении, что никаких чар и не понадобилось, вещица все сделала сама. Олейя с помощью побрякушки просто разорвала пространство, ничуть не заботясь, что это рана, а не ход. И что такая рана может дорого стоить её миру, особенно теперь. Когда шла война.

Подарок был хорош. Через минуту напротив нее оказалось лицо Дарующего смерть.

— Есть заказ, — следуя инструкциям, оставленным Лордом Алероном, начала Олейя. Дарующий смерть поднял глаза на собеседницу, так внезапно возникшую в грязной таверне межмирья. Олейя невольно вздрогнула, связной был из змееголовых, острые игловидные зубы и немигающие глаза вызывали оторопь. Все лицо Дарующего смерть было растатуировано непонятными метками, от этого кожа казалась грязно-синей.

— Слушаю, — прошипел связной, на секунду показывая раздвоенное жало языка.

— Его имя — Алион, — Олейя попробовала затеплить видение, очень боясь, что не сможет, но Дарующий смерть брезгливо поморщился. — Он сейчас в Первом из Миров Младших, что… — затараторила Олейя.

— Имени достаточно, — остановил её змееголовый. Олейя даже обиделась неучтивости.

— Ключ, — бесцветным голосом продолжил связной.

— Мир Младших больше не охраняется, а для Поднебесья я оставлю вам прореху…

Змееголовый качнул головой, на отвратительном лице застыли скука и безразличие:

— Плата вперед, — прошипел он.

Олейя сняла невероятно дорогое колье с сапфирами и опалами — подарок Эндемиона на рождение сына. Эндемион ли его дарил, или Владыка Малиэна благодарил за внука? Теперь это не имело никакого значения.

— И еще…, - принцесса удержала руку, не позволяя забрать плату прежде времени. — Я хочу, чтобы Он был убит этим, — Олейя протянула именной кинжал больной рукой, отчего только образовавшаяся корка на ожоге лопнула.

Змееголовый поморщился, но оружие взял. Он встал, собираясь исчезнуть, Олейя жестом остановила:

— Постойте, это ваше. — Олейя протянула ларец с удавкой из Ничто. Змееголовый быстро заглянул туда и изумленно воззрел на гостью. Темная Рея продолжила, как ни в чем не бывало. — Осталось с прошлого раза. Она понадобится.

Змееголовый уставился на заказчицу немигающими глазами:

— Он… дракон?

— Новообращенный, еще не знает своей силы, — протараторила Олейя, успокаивая. Но змееголовый не собирался поддаваться на уловку. Он явно сбирался отказаться от заказа.

— Я велю… именем Ордена… Вы ведь не отказываетесь, если взялись! — выпалила Олейя.

Змееголовый скрипнул зубами — картина была жуткая.

— Десятерная плата, — наконец процедил он. Олейя вспыхнула, колье стоило баснословных денег, оно стоило в сотни раз больше, чем нужно!

— Хорошо, плата будет. Но тогда убить нужно двоих. Вторая — девчонка, она не опасна, она младшая, — солгала Олейя. — Зовут, Солео. Только пусть мужчина будет первым.

Змееголовый растворился, как и вся чудовищно грязная таверна. Олейю выкинуло обратно в покои. От резкого перехода сильно заныл низ живота, а саму принцессу вывернуло кровью прямо на пол. Олейя утерла кровавую слюну, улыбаясь: если Дарующие Смерть доберутся до мерзкого Лараголина, им не жить. Всему ордену… Значит, и платить больше не придется. А если все же смогут его убить, то на этом все её беды кончатся.

Глава Восьмая

Сны дракона. Трубадур.

Музыкант застыл. Само время застыло. Она его смогла остановить. Пусть на миг… Ее магия становилась сильнее. Сильвия понимала это, со страхом догадываясь о причине…

Она заглянула в огромные, широко распахнутые, по-детски наивные карие глаза… Еще через мгновение — Лиро их закроет и…

Поцелуй влюбленного юноши — разве это не волшебно? Это пьянит. Дорога, свобода и … Что ей стоит влюбиться в словоохотливого музыканта? Жизнь потечет, как быстрый горный ручей, легко и свободно.

Надо только закрыть глаза и…

Самые радужные картины рисовались в голове. Из открытого сундука памяти заплясали цветастые образы детства: чрезмерно яркие, оттого и нереальные, картонные, наивные девичьи мечты и представления о мире — она чихнула от пыли, защекотавшей нос. В мечтах не было мальчика-трубадура!

Сначала в них был Некто, герой из фантазий и снов, а потом в памяти проявилось лицо вполне конкретное и некогда очень любимое…

Прошлого не было? Ей снова пятнадцать? Она свободна?! Отчего же тогда бежит? Отчего прячется? Чего боится до смертельного ужаса?! А главное, если всего не было, то почему юноша напротив покорно замер?!

Элладиэль обомлел. Сильвия легко остановила время. Он видел, как замер занесенный кулак Алеона, видел искаженное яростью лицо полукровки.

Она дракон и этого не изменить.

Клятва должна быть исполнена.

Сильвия должна умереть.

Зачем медлить? Все, что сейчас нужно, это выйти из временной ловушки, пнуть человеческого щенка в строну, и…

Даже в ловушке Элладиэля передернуло.

Может, и правда, отдать ее полукровке? Ведь он убьет. Убьет, как чумную собаку. За все свои обиды. И тогда будет легко убить и самого полукровку.

Надо просто отойти на полшага в сторону…

Как же долго она держит время! Неужели боится объятий трубадура?

Как же он ненавидел их всех: себя, её, полукровку, даже этого бездарного самонадеянного Короля Дорог.

Почему трубадур так слаб и жалок? Обратись они с Алеоном в реальность, он убежал бы, скуля и поджимая хвост… Чертов Алеон, ревнивый идиот, несчастный музыкантишка, — он презирал и ненавидел обоих. Почему именно ему, Элладиэлю, надо оборвать её жизнь?

И что, никто не встанет поперек?!

Сильвия осторожно отодвинулась. Не будет никакой свободы, если Лиро поцелует! Разве не так было с Алеоном? Разве не так было с Сигом? Разве не так было с Владыкой?! Каждый из них манил обветшалыми пестрыми картинками, и каждый давал клетку. Так будет и сейчас! Она и не заметит, как станет не Свободной Сильвией, а той девчонкой, что с музыкантом.

Сильвию передернуло. Она не заметила, как отпустила временной узелок.

Лиро нашел губами только сочную траву. Сильвия быстро вывернулась из объятий и отскочила на несколько шагов. Музыкант посмотрел недоуменно.