Грех и шоколад - Брин К. Ф.

Брови его сошлись на переносице, и на сей раз мне не составило труда разобраться в его эмоциях. Удивление. Замешательство.

– Женщины не говорят мне «нет», Алексис, – голос его был мягок и густ, как растопленный шоколад. – Они говорят – «пожалуйста».

У меня перехватило дыхание, и не от того, что я услышала свое имя, произнесенное этим сладким голосом. От того, что он вообще знает мое имя.

Хотя, конечно, он знает мое имя. Он ведь искал мой адрес, не так ли? И моя машина зарегистрирована вовсе не на Джейн Доу.

– Уверен, что они не пытаются на самом деле сказать: «Пожалуйста, передай мне перцовый баллончик»? – несколько раздраженно поинтересовалась я.

Восхитительный трепет и искрящая страсть, владевшие мной секунду назад, трансформировались в предостерегающую дрожь и тревогу. Пускай жест с одеялом был добрым (возможно), но назойливость и высокомерие этого типа вывели меня из себя. Он испортил мне кайф – а заодно и настроение.

Я вздохнула, вконец расстроенная:

– Это мой стул. Убирайся.

– Сядь, – он указал на место, где сидел старик.

– Тут занято, – так, может прямота поможет сдвинуть его прекрасную задницу? – Слушай, стул, на котором ты сидишь, имеет для меня особую ценность. Очень важно, чтобы ты вернул его туда, откуда взял – на место рядом с тем очень-угрюмым-ирлашкой. – По экспрессивности его лицо могло бы сейчас запросто поспорить с камнем – и немало выиграть. – Чего завис?

– В нем твоя магия, – ровно произнес незнакомец.

– Хорошее предположение. Ну, положим. Поэтому я и неравнодушна к нему.

– Это не предположение. Я ощутил ее, как только вошел в бар. Почему, думаешь, я взял именно этот стул?

Все тело мое покрылось гусиной кожей. Я застыла с открытым ртом.

Лишь чрезвычайно могущественные персоны могли ощущать магию, оставленную на предметах, таких как, например, барный стул. И эти чрезвычайно могущественные персоны обычно не относились к сексуально-магическому типу.

С чем же я столкнулась? Почему не сбежала сразу после той несостоявшейся аварии?

– Не знаю, почему ты его взял, – заявила я. – И я еще много чего не знаю. Зачем ты здесь? Зачем потащился за мной вчера? Почему озадачился разыскать меня и оставить одеяло, даже не подписавшись? Зачем вообще ты его купил? – Я подняла руку. – Не торопись. Вопросов-то много.

Сочные губы дрогнули, сложившись в полуулыбку.

– Я взял его, потому что мне нравится ощущение твоей магии. Я хочу чувствовать, как она вибрирует в тебе в тот момент, когда твои губы сомкнутся вокруг головки моего члена.

Я задохнулась. Пульсация становилась все настойчивее. В его глазах явно плясало желание.

И он так чертовски сексуален.

Я боролась, стремительно теряя контроль над реальностью.

Это магия, Алексис. Твоя страсть вызвана его магией.

Или?..

Я стиснула зубы, отгоняя последнюю предательскую мысль. Кажется, я влюбляюсь. Ненавижу. Ненавижу почти так же сильно, как когда не слушаю себя.

– Поздравляю, главный приз за грубость достается тебе, – выдавила я, пытаясь казаться невозмутимой. Хищникам нравится погоня. Нельзя дать ему понять, что он меня пронял.

Или насколько крепко он меня пронял.

Или как мучительно я желаю ощутить, насколько он крепок.

– И все-таки твердое «нет».

Поверить не могу, что так реагирую. Он преследовал меня, угрожал мне. А теперь хочет затащить меня в койку? Он что, доктор Джекилл и мистер Хрен? Потому что я не куплюсь.

Только вот, похоже, я все же купилась – внутри меня все пульсировало, и тело горело огнем.

Я открыла рот, чтобы… ну, отомстить, обозвать его, как Мик, ч-чертовой с-сукой, или… еще что-нибудь, пока не придумала что, потому что мозг странно гудел, впитывая его слова.

– Я здесь потому, что мне хотелось посмотреть на место, которое часто посещают такие, как ты. И, прежде чем ты спросишь, я остался, потому что «Гиннесс» тут хорош.

– Погоди… откуда ты знаешь, что я часто посещаю…

– Я купил одеяло, потому что ты не солгала насчет больного ребенка, хотя он, как выяснилось, не такой уж и ребенок. – Он сделал паузу, и меня снова бросило в жар. Предупреждающие сигналы продолжали пульсировать, но горячее биение нарастало. – Я пошел за тобой вчера, потому что твой внутренний огонь и сила твоей магии в сочетании с очевидным отсутствием статуса заинтриговали меня. Я заинтересовался, что ты затеяла. На кого работаешь. – Он снова замолчал и прищурился. – Но ты ни на кого не работаешь, верно? Не работаешь на другого мага, во всяком случае. Ты именно такая, какой значишься в бумагах… за исключением того, что связано с твоей магией. Твоя ситуация невероятно запутана, Алексис. – Он чуть сдвинулся, изучая меня. – Ты живешь за чертой бедности, выполняешь случайную работу, не требующую никаких навыков. Твой ветхий домишко достался тебе от матери, которая купила его вскоре после твоего рождения. Она могла бы выжить, будь ей доступно лечение. Ты радостно окопалась в худшей части города. Как будто ты хочешь постоянно бороться. Ты трудолюбивый и обстоятельный работник – это признают даже чеширы – но ты никогда не стремилась к большему. Почему?

Губы мои шевельнулись, но изо рта не вырвалось ни звука. Он здесь, потому что преследует меня – и проделал чертовски большую работу за столь короткий период.

Его пристальный взгляд не отрывался от моих глаз, как будто мы были единственными людьми в этой комнате, и ничто, кроме разве что конца света, не могло отвлечь его. Жаль, очень жаль.

– Откуда ты все это знаешь? – выдавила я наконец.

Он слегка нахмурился:

– Мы ведем учет магов. Тебе должно быть это известно. У тех, у кого уровень силы выше среднего, досье обычно обширные, и им настоятельно рекомендуется жить в пределах магических зон. Но в твоем случае… есть несколько записей о твоих способностях и уровне твоей силы. И ни одна из этих записей не точна. Даже отдаленно. То, что говорится в твоем досье о твоем таланте, просто смешно. Смешно и нелепо. Плохие отчеты – еще один твой… непостижимый аспект.

И ничего не непостижимый. Просто мне не нравится, когда посторонние суют нос в мои дела, так что когда низшие сотрудники магистрата подвергали меня рутинным проверкам, я малость изменяла свою магию, нарушая работу их оборудования.

Моя магия бесполезна для общества в целом, зато очень полезна для меня.

Прижав ладонь к груди, я отступила на шаг:

– Мои силы отнюдь не выше среднего уровня – это не-магическое место ввело тебя в заблуждение. Я не стремлюсь к большему, потому что все работы, которые я могу выполнить, уже выполняют те, у кого больше опыта. Найди какой-нибудь другой объект преследования. Мне хорошо там, где я есть. – Я перевела дыхание и расправила плечи. Держаться заносчиво получается куда лучше, если сохраняешь хотя бы видимость уверенности. – А теперь, если не возражаешь, свали с моего стула.

Наши взгляды встретились – и сцепились намертво, и расстояние между нами исчезло, остались лишь он и я; его сила, его энергия омывали мое тело океанской волной. В баре воцарилась тишина, и я краем глаза заметила, что многие смотрят в нашу сторону.

Ноги мои тряслись, но я устояла – и выдержала его взгляд. Наконец губы его тронула улыбка, а в глазах вспыхнул огонь.

– Конечно, если ты этого хочешь.

Он не спеша поднес ко рту бокал и осушил его. Тихо звякнуло стекло о деревянную стойку. Мужчина встал, по-прежнему неторопливо, и выпрямился во весь свой немалый рост – да, он был выше меня по меньшей мере на пять дюймов.

Он шагнул ближе. Тело его оказалось всего в нескольких дюймах от моего тела. Кожу обдало жаром и искрами электричества; сердце сгорало дотла. Его сладостное дыхание коснулось моего лица, и мне потребовались все силы, чтобы не отпрянуть. Нет, не все. Еще больше сил уходило на то, чтобы не сократить дистанцию, не провести руками по его груди, на ощупь исследуя те четко очерченные мускулы, на которые рубашка лишь намекала.