Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)
- А если бы не принял?
- Уже не твое дело. Он сам выбрал бы свою судьбу, в кровопролитии была бы виновата не ты, а он. Да, пока правосудие бы раскачалось, в Эшпере творилось бы то же самое. Но не было бы боев с мятежником Тородом. Сейчас виновна ты.
Далее. Итак, ты все же пришла к Императору, который уже давно является лишь символом, но не реальным правителем Империи. Доложила все ему. Но ты не могла не понимать, что Император давно не правитель огромной державы. Он ничем не может помочь подданным Амори. Но ты доложила Императору. Тем самым смертельно оскорбила Амори. А ведь сам Император заключал с Амори мир - значит, он-то признал в алкском короле законного правителя.
Что означал твой вздорный поступок? Во-первых, что ты ни в грош не ставишь власть своего, поставленного Богами короля, Харванида и внука императора. Во-вторых, что для тебя он не является правителем Верхнего Сколена, и что сам Амори по-прежнему является лишь наместником.
- Разве это не правда?
- После Кровавых топей - нет. Тем самым ты показала всем сколенцам пример: если власть, под которой они живут, не нравится, можно объявить себя подданными Императора. Что дворяне, что служат верховному правителю Верхнего Сколена - лишь наемники, воюющие за того, кто заплатит. Ты показала, что жрецы, молящиеся за своего короля - лишь ренегаты.
"Вот оно что! - поразилась догадке Эвинна. - Так, значит, все дело в жрецах! Ну как же, свою руку не укусишь! Они просто боятся, что им припомнят службу алкам".
- Ты дала Амори повод усомниться в дружбе Императора: может быть, итогом твоего безрассудства станет удар по Империи. А может быть, ты заронишь напрасные надежды в головы правителя и наследника престола. И уже они захотят восстановить утраченное. Может быть, итогом твоей глупости станет война одного Харванида против другого и исчезновение Империи. И, кстати, ты должна была дождаться императорского решения, если уж решила искать правды в имперской столице. Дождалась?
- На меня напали убийцы, - напомнила Эвинна.
- Не на тебя. На Морреста. Ты могла бы убраться оттуда, как только заметила подозрительный маскарад хозяев - опять же, донести властям... Откуда ты знала, может, они страшные преступники, сбежавшие от суда (так, к слову, и было, над этим Моррестом тяготеет куча обвинений)? Но ты предпочла вступить в чужую схватку. И тем самым объявила войну самому Амори. Теперь долг каждого из его вернорподданных - убить тебя и Морреста. Или же сдать тебя для суда и кары властям. Знаешь почему мы сами не поступили так? Мы не подданные Амори, тем более - Императора. Потому ты до сих пор и жива. Но как ты рассчитываешь после этого сотрудничать с властями - а именно в этом долг Воина Правды?
Велиан попробовал объяснить тебе, в чем долг Воина Правды, и почему Морреста нельзя было спасать - пусть бы лучше умер быстро и без мучений. Теперь он все равно умрет: его поймают, в Верхнем Сколене ему некуда деться. Как только мы сообщим наместнику Валлея, он будет арестован. Его подвергнут пыткам, а потом казнят, и он будет проклинать все на свете, в том числе и тебя, "спасшую" его. Велиана ты тоже не послушала, даже попыталась переложить на него ответствененость за свою глупость. Он отказался - и правильно сделал, я бы тоже так поступил. Не годится всем из-за одного погибать.
В Эллиле тебя схватили... да не перебивай! Самое серьезное твое преступление - это, все остальное - лишь проступки и ошибки, они могут быть отягчающими или смягчающими обстоятельствами, но не преступлением. То, что ты сделала на корабле, а потом на Гевине - иначе чем должностным преступленгием не назовешь. Во-первых, ты подняла руку на высокорожденного человека, мизинца которого сама не стоила. Ты убила родича короля-Харванида, бросив вызов уже не людям, но Богам. А потом... Ты не просто не погасила в зародыше возможный мятеж, ты его спровоцировала, и последствия были, да еще будут ужасными. Не сотни, но уже тысячи погибших в боях, многолетняя бойня, все это благодаря тебе. Дело уже даже не в Гевине, а в примере, который подает остров: теперь любой смерд, любой прислужник, каждый золотарь и каждая проститутка могут сказать: а зачем нам высокорожденные?
Но если нарушать, то нарушать. Крестьянин откажется платить налоги. Замужняя женщина пойдет в трактир продавать свое тело. Разбойник решит, что можно грабить храмы. А неблагодарный сын убьет отца, потому что можно же восстать против Харванида. Если позволено не уважать тех, кого отметили Боги, почему нельзя все остальное? А кто-то может решить, что и самих Богов - нет. Не успеем мы опомниться, как храмы будут низвергнуты, а жрецам и государевым людям придется самим себя кормить. И теперь ты хочешь стать Воином Правды? Лучше всего бысдать тебя Амори, но на твое счастье мы ему неподсудны. Мы четверо, как обвинители, сказали все. Слово за защитой.
Эльфер встал, прокашлялся. Не более чем требование этикета, Эльфер всегда отличался отменным здоровьем.
- Преступления действительно серьезны, и, увы, ничего сказанного я отрицать не могу. Но обращаю внимание господ обвинителей на вынужденный характер многих нарушений. Она вошла в сговор с Тородом и тот напал на Эшперского наместника - но что ей оставалось делать, когда ее хотели продать северянам? Я и некоторые из вас - с Севера. Вы знаете, что ей могло грозить.
- Было бы, что бесчестить в клеймленной бесстыднице, подстилке "людей в шкурах", - ввернул Телгран. Пропустив реплику мимо ушей, Эльфер продолжал, не обращая внимания на Эвинну. Эвинна чувствовала себя так, будто ей нагадили в душу.
- Да, она пела в Макебалах крамольные песни но это не столь уж серьезное преступление. Более того, по нашим данным, ее попросили об этом, то есть спровоцировали. Она допустила непочтение ко мне - но она была удивлена местом нашей встречи, и вдобавок испытывала естественную благодарность к Тороду. Не спорю, благодарность для Воина Правды предосудительную - но для человека естественную. В Старом Энгольде она действительно вынуждена была спасать свою жизнь. Кроме того, как было здесь остроумно замечено, ныне Император ничего не решает, и ее визит был бы лишь пустой формальностью, он мало что изменил. Поступок в отношении Морреста был продиктован также благодарностью - она не могла предать того, чьим гостем была так долго. Это говорит о ее наивности, но и благородстве. Да убийство Алкина во многом подготовлено его неразумными и прямо преступными действиями. Что же касается Гевина, восстание произошло бы и без нее. Но едва ли кто-нибудь из двухсот воинов и их семей бы уцелел в резне. Остановив бойню, она сохранила жизни более чем половине из них, а значит, и еще нескольким сотням восставших.
