Ирина Сыромятникова - Житие мое
Дэрик, сидевший к возмущенному горожанину спиной, не скрываясь, морщился и прикидывал возможные последствия конфликта. Что поделать, с приближением решающего момента некоторые братья начинали терять самообладание! Может, не стоило выдавать Шимуса за учителя? С другой стороны, чем еще может заниматься белый, единственный полезный навык которого — похищение Источников? Пытаться запугать возмущенного отца означало выйти из образа, убийство могло привлечь слишком много внимания в самый неподходящий момент, проще всего было отозвать Шимуса и занять его чем-нибудь на постройке Щита, например, пусть активирует Печати, их в чудном устройстве древних больше пятидесяти. Нет, Дэрик не сомневался в том, что задуманный Посвященными ритуал состоится, и полностью доверял магическому искусству Учителя. Но в записях основателей говорилось, что некогда искомое устройство можно было унести в руках, а то, что пытаются соорудить они, едва помещается в огромном цехе бывшей прядильной фабрики. Почувствуйте разницу!
И, думая об этом, Дэрик совсем не обратил внимания на супружескую пару, прогуливающую по бульвару девчушку лет семи. Вчера, после разговора с невзрачной соседкой, глава семьи загорелся желанием купить дочери куклу в самом знаменитом магазине игрушек (по совместительству являющемся резиденцией армейской разведки). Он немедленно написал письмо с просьбой выслать каталог, совершенно не задумываясь над тем, откуда знает адрес, и как появилась на его столе эта замечательная писчая бумага.
Искусник же думал о своем и голоса интуиции не слышал.
Глава 73
Белые с трудом переносят ожидание и неизвестность, но Лаванда Килозо продемонстрировала чудеса самоконтроля — она не ходила кругами вокруг интерната, рискуя раскрыть свою маскировку, а лишь наведывалась туда периодически (один — два раза в день). Дети занесенного над ними топора не замечали и хулиганили вовсю, совершенно безнаказанно (что тоже не идет черным на пользу).
Пита подмывало утопить вытрезвляющий амулет в пруду. Он привык импровизировать в отношениях с врагом, но явки, пароли и маневры прикрытия всегда оговаривались заранее и заучивались наизусть. Всякая ненадежность означала скрытое присутствие противника, бездействие — упущенную инициативу. В терминах профессионального шпионажа то, чем они сейчас занимались (все эти маневры и призывы о помощи), назывались «недостатки планирования и подготовки», проще — бардак. Цели менялись на ходу, задачи подгонялись даже не под запросы руководства, а под моральные принципы исполнителей, но главное — успех операции и их собственная жизнь (противник-то настоящий) зависели от гражданских служб. Если бы за спиной стояло армейское начальство, шпионы чувствовали бы себя намного увереннее.
К счастью, и талант Искусников к заговорам оказался сильно преувеличен
— Три дня на пересылку почты, — вслух рассуждала Лаванда, — день на обмен сведениями, еще день — на сбор группы. Потом те же три дня на переезд. Короче, раньше чем через неделю они не появятся.
— В лучшем случае, — согласно хмыкал Пит.
— Потратим время с пользой! Я вот что думаю, — белая рассеяно блуждала взглядом, ни дать ни взять, пожилая горожанка на грани склероза, — нет таких ритуалов, которые для запуска требовали бы больше суток. Магия — искусство состояний, чем мощнее ритуал, тем резче должен быть рывок энергий. Тогда зачем эта возня с инструментальным контролем, не проще ли в нужный момент мобилизовать толпу воинственных фанатиков? У Искусников никогда не было с этим проблем.
— К чему ты клонишь?
— Маскировки требует не ритуал, а подготовка к нему, длительная подготовка. Создание амулетов, Знаков или периметров, которое неизбежно вызовет вопросы. А где здесь можно провести такую работу, не опасаясь ненужного внимания?
Пит глубоко задумался. Вот эта работа была им по плечу! Искать тайное, проникать в неявное — занятие для шпиона.
— Место, недоступное посторонним, охрана которого не бросается в глаза. Возможно, удаленная ферма…
— Нет. Силовое прикрытие ритуала все равно потребуется, а кто здесь может сыграть роль расходного материала?
Напарники обменялись понимающими взглядами.
— Беженцы.
— Вот именно, — Лаванда глубокомысленно подняла палец, — их логово в городе, либо очень близко от него. К дальней ферме такую толпу быстро не пригонишь.
— Будем искать, — хищно ухмыльнулся Пит. — Я по окраинам похожу, а ты в центре поспрошай. Кто-то должен был заметить странную возню, всех не зачаруешь.
Совместными усилиями напарники расчертили карту города, отметив маршруты, по которым уже ходили и не видели ничего подозрительного. Оставшиеся без внимания районы решили осматривать квадратно-гнездовым способом, работу осложняло то, что транспорта им по легенде не полагалось. Отдельной проблемой были беженцы: мнимый Хьюго успел перед ними засветиться, значит, выяснять положение дел на прядильной фабрике предстояло Лаванде. Страха перед недружелюбной толпой белая не испытывала, сложнее было придумать повод, по которому такая робкая мышка как мисс Табрет вообще может забрести в столь сомнительное место.
— Кис-кис! Киса, киса, — пожилая женщина брела вдоль кустов и заборов, вглядываясь в густые тени подслеповатыми глазами, ее руки меж тем тискали потертую матерчатую сумку. — Кис-кис, Кэтти, где ты прячешься? Молодые люди, вы не видели здесь кошечку? Маленькую, рыжую.
Компания бедно одетых детей отозвалась нестройным «нет», кто-то даже вызвался помочь в поисках. За день блужданий по улицам Лаванда почти убедила себя в существовании пресловутой кошки — полугодовалого котенка с белой мордочкой и носочками на лапах. Вот будет номер, если такой здесь действительно есть!
За свою личину шпионка не опасалась — мисс Табрет действительно прикармливала котов — а взять у женщины было нечего.
— Я могу быть чем-нибудь вам полезен, мисс…?
— Табрет, сэр! Кошечка у меня убежала, совсем домашняя, рыженькая, Кэтти звать. Такая озорная! Но от дома она не отходила, нет, а тут второй день не видно. А булочникова-то жена, Ванда, говорит, что собаки кого-то гоняли вечером, я и забеспокоилась. Где моя Кэтти? Совсем домашняя, ласковая, а уж игрунья-то какая! Я ее с вот такусенького котеночка выкармливала. Вот и соседка моя…
Принятая роль вела Лаванду, подсказывая слова и направляя движение. Остановивший ее человек (средних лет мужчина, немного похожий на священника), внимательно и терпеливо слушал болтовню белой, очень к месту вставляя всяческие «О!» и «Гм…».
