Иван Тропов - Шаг во тьму. Дилогия
Но муштра не кончалась. После упражнения для пресса она заставила их отжиматься. Снова качать пресс. Снова отжиматься… Время текло, муштра не прекращалась. Наконец‑то дошло до бега вокруг спортивной площадки. Кутаясь в плащ, я нетерпеливо ждал, когда же они закончат.
Через пятнадцать минут она их отпустила, но сама не ушла. Присев на бревно, она достала тетрадь и стала шелестеть страницами, читая, изредка что‑то поправляя карандашом…
А минут через пять пришли еще четверо. Чуть постарше, кажется. И все началось заново.
Я от души врезал кулаком в шершавый ствол.
Ладно!
Я отошел от забора еще дальше и пошел вокруг подступавшего к пансионату большого холма. Пансионат оставался далеко за холмом, но где‑то же этот холм кончается? Обойду и выйду сразу к задам пансионата. Там, может, и забора не будет…
Но на противоположном склоне старый бор сменился сплетениями орешника. Сначала назойливые, потом цепкие, а потом вообще едва пролезть. И вдруг оборвалось — я чуть не скатился с обрыва в ручей.
Неширокий, но бурный. Мутная вода неслась под сильный уклон, навстречу к реке. Даже на вид ледяная. И берег почти отвесный.
До нашей «Золотой рыбки» я добрался позже всех, усталый, злой и голодный.
Солнце еще не село, но день уже перевалил ту грань, что четко отделяет еще «почти утро» от «уже скоро вечер».
Вечер… Всего лишь один вечер…
Теперь я не сомневался, что Катя ничего не перепутала. Здесь. Сегодня.
Только — как? Как, дьявол все побери?!
Вечер, всего один вечер, когда еще можно что‑то выяснить, подготовиться, что‑то придумать… А вместо этого я тратил почти сорок минут, чтобы добраться до этого чертова кабачка в соседнем городке! Дурацкая конспирация Виктора… Перестраховщик, блин…
Сорок минут коту под хвост — только чтобы встретиться и переговорить!
А потом придется всем вместе обратно возвращаться! Еще сорок минут коту под хвост.
Мотоцикл Кати и машина Виктора уже поджидали. Внутри, в нашем закутке, на столе лоснились маслицем пирожки, в тарелках темный борщ — темный‑то темный, но даже вблизи от него не пахло и вполовину так, как от того борща…
Еще хуже борща был Катин рассказ — точная копия моего. Вместо кухарки прачка, вместо тренерши вожатая, мучившая мальчишек театральным кружком на свежем воздухе, и все те же жалюзи на окнах, сквозь которые даже не понять, нет там никого или за тобой уже следят и кто‑то побежал поднимать тревогу, а кто‑то уже заходит сзади…
— Ну и чего вы на меня уставились? — сказал Виктор. Хмыкнул. — Думаете, у меня сильно лучше? С парадного‑то входа?..
Потом вздохнул и перестал скалиться. Прищурился.
— Да нет, местечко интересное, там, конечно, есть…
— Где? — тут же потребовала Катя.
— Перед воротами, выступ обрыва. — Виктор изобразил рукой, как именно.
Но я и так прекрасно помнил. Дорога идет почти по самому обрыву, но напротив ворот обрыв выступает к речке сильнее, и по ту сторону дороги получилась пустая площадка, треугольником — шагов тридцать длиной, в самом широком месте шагов восемь.
— Там есть следы, — сказал Виктор. — Четкая такая колея. Машину явно там оставляют, внутрь не заезжают. Я думаю, не устроить ли нам там хор‑рошенький фейерверк, а? Чудный такой фейерверчик… Оно будет почти без риска и почти с гарантией… Аккурат между колеей прикопать — и не жадничать. Тут главное — не жадничать. Чтобы и машину, и всех внутри в клочья… А? Разом бы решило все наши проблемы.
— Но? — уже почувствовала Катя.
— Да ни хрена! Прикопаешь тут… Я даже остановиться не успел, только тормозить начал, уже к воротам вылезла тощая дура в очках. Встала в воротах, да так к ним и примерзла. Вылупилась на меня и глядела, пока я за поворот не убрался. И дальше осталась. Полчаса в бинокль из‑за кустов глядел, а ей хоть бы что. Встала и стоит у ворот, как суслик на охране семейства, грымза очкастая…
— Вышколенная? — спросил я.
— Похоже на то… Я уж круг сделал, через мост, с другого берега стал смотреть, а она все стоит, суслица чертова… И похоже, она там не одна такая… — Он вздохнул, покачал головой: — Нет, просто так перед воротами там не прикопать ничего. Ни стального конфетти, ни дохлой мышки… Такое ощущение, что если и не у ворот стоят, то в окна глядят. Постоянно все вокруг просматривают. С‑суслицы, мать их…
— Вечером можно попробовать, — сказал я.
— Крамер, ты правда такой дурной? — спросил Виктор. — Ты что, слепой? — Он поднял руку и стал загибать пальцы: — Уголок зеленый, здания чистенькие, кормежка великолепная, постоянные тренировки и посиделки на свежем воздухе… Не понимаешь? Это фабрика, фабрика по разведению жертвенных ягнят. Первосортных жертвенных ягнят! И что по периметру глазастые тетки — не случайность, Храмовник. Не обманывайся сам и уж хотя бы нас‑то в этом не пытайся убеждать, ладно? Может быть, они еще и не слуги и делают это неосознанно. Может быть. Но кто‑то явно вбил им в голову привычки постоянно держать глаза и ушки открытыми… Нет, Храмовник. С кондачка здесь не пройдет.
— Ты же еще не попробовал! Может быть, вечером…
— И не буду пробовать! И тебе не дам! — Виктор шлепнул ладонями по столу. Шумно, раздраженно фыркнул в сторону. Заговорил спокойнее: — Нет, сегодня соваться туда больше не будем… И так уже дважды проехался у них на виду — я не знаю, ездит тут вообще кто‑то кроме этой чертовой суки?.. Боюсь, та очкастая грымза уже настороже. И если еще что‑то — как бы не звякнули в один милый поселок, как бы не понеслись сюда бравые ребята в пурпурных ошейниках…
— Ну так, может, вообще туда не лезть? — предложил я. — Действительно, опасно же… Вообще никуда не лезть. Уехать куда‑нибудь на Чукотку и тихо жить на берегу моря, пореже выбираясь в ближайшие деревни…
— Не умничай, Храмовник. Думаешь, они возьмут да и нагрянут сюда всем табуном, чтобы нас отпугнуть?.. Одна ошибка — и охотиться будут уже на нас. Все будет тихо, очень тихо… пока чья‑то костлявая рука не возьмет тебя за задницу. И вот тогда рыпаться будет уже поздно.
— Да ну? — Я покачал головой. — Они всего лишь люди.
— Они‑то люди… А если сука приедет с ними?
— И что? Один раз я уже…
— А то! Это ты всегда приходил к ним, а не они к тебе! Это ты всегда атаковал первым! Ты подползал к беззащитной заднице! А теперь подползать будут к твоей. С чего ты взял, что знаешь все их фокусы? Ты знаешь только то, как надо подкрадываться к ним, когда эти суки тебя не ждут, а возомнил, будто знаешь все их повадки и подходцы! А что, если она тоже знает, как надо подкрадываться к таким, как мы?.. Незаметно?.. Если нас заметят, а мы этого не почувствуем? С чего ты взял, что она примчится сюда, раскинувшись во все стороны изо всех сил воющей воронкой, тупо обшаривая все и вся?..
