Джо Аберкромби - Последний довод королей
Тереза и ее отец, великий герцог Орсо, были увлечены беседой — судя по всему, они жарко спорили на звучном стирийском языке, подкрепляя свои слова выразительной жестикуляцией. Джезаль мог бы испытать облегчение от того, что оказался не единственным членом семьи, внушавшим Терезе презрение, если бы не подозревал, что отец и дочь спорили именно о нем.
Он услышал тихое шарканье за спиной и почувствовал легкое отвращение, увидев перекошенное лицо нового архилектора.
— Ваше величество.
Глокта говорил негромко, словно собирался обсудить некие тайные дела, мрачно поглядывая в сторону Терезы и ее отца.
— Могу ли я осведомиться… все ли хорошо между вами и королевой? — Его голос стал еще тише. — Я понимаю, что вы редко спите в одной постели.
Джезаль был готов ударить калеку по лицу за его наглость. Но тут он поймал взгляд Терезы. Этот презрительный взгляд полностью выражал ее отношение к супругу. Плечи Джезаля поникли.
— Ей противно оставаться со мной в одной стране, не то что в одной постели. Эта женщина настоящая стерва! — огрызнулся он, затем опустил голову и уставился в пол. — Что я должен делать?
Глокта повернул голову в одну сторону, потом в другую, и Джезаль содрогнулся, услышав громкий щелчок.
— Позвольте мне поговорить с королевой, ваше величество. Я могу быть весьма убедительным, когда хочу этого. Я понимаю ваши трудности. Я и сам недавно женился.
Джезалю даже страшно было представить, что за чудовище согласится выйти замуж за этого монстра.
— Правда? — спросил он, делая вид, что заинтересован. — И кто же ваша избранница?
— Кажется, вы знакомы. Ее зовут Арди. Арди дан Глокта.
Губы калеки расползлись, обнажив отвратительную прореху в передних зубах.
— Но…
— Сестра моего старого друга Коллема Веста, да.
Джезаль уставился на него, потеряв дар речи. Глокта сдержанно поклонился.
— Благодарю за ваши поздравления.
Он повернулся, дохромал до края возвышения и начал, пошатываясь и тяжело опираясь на трость, спускаться вниз.
Джезаль похолодел. Он был потрясен, его переполняли убийственное разочарование и холодный ужас. Он не мог понять, каким шантажом этот ковыляющий урод мог заманить Арди в капкан. Возможно, она впала в отчаяние, когда Джезаль оставил ее. Возможно, ей не к кому было обратиться, когда заболел ее брат. Совсем недавно, встретив ее в госпитале, он ощутил, как в сердце шевельнулось прежнее чувство. Не исключено, подумал он в то утро, что когда-нибудь, со временем…
Но сейчас эти приятные мечты разбились вдребезги. Арди вышла замуж, к тому же за человека, которого Джезаль презирал. За человека, который заседал в королевском закрытом совете. А что хуже всего, за человека, которому он только что, в момент помешательства, признался в полной несостоятельности собственного брака. Он показал свою слабость, уязвимость, нелепость. Оставалось только горько проклинать себя за это.
Ему казалось сейчас, что он любил Арди с невыносимой страстью. Что между ними было нечто, чего он никогда уже не найдет. Как мог он не понимать этого тогда? Как позволил он всему этому распасться, ради этого всего? Печальный факт состоял в том, как предполагал он, что любви самой по себе оказалось недостаточно.
Логен открыл дверь и почувствовал досаду, а потом волной накатила безобразная ярость. В комнате было пусто. Все чисто и аккуратно, будто никто никогда и не жил здесь. Ферро исчезла. Все получилось не так, как он надеялся. Наверное, этого и следовало ожидать. В конце концов, у него никогда ничего не получалось, но он продолжал плевать против ветра. Как человек, живущий в доме со слишком низкой дверью, каждый день своей несчастной жизни он бился головой о косяк, вместо того чтобы потрудиться нагнуться. Ему хотелось пожалеть себя, но он знал, что не заслужил ничего хорошего. Нельзя жить так, как жил он, и надеяться на счастливый исход.
Он вышел и двинулся по коридору, стиснув зубы. Толкнул плечом дверь в соседнюю комнату, не удосужившись постучать. Высокие окна были раскрыты, солнечный свет струился в просторное помещение, занавески шевелились от ветра. Байяз с чайной чашкой в руках сидел в резном кресле перед окном. Угодливый слуга в бархатной куртке наливал ему чай из серебряного чайника, удерживая поднос на растопыренных пальцах.
— А, король Севера! — воскликнул Байяз. — Как…
— Где Ферро?
— Ушла. Оставила ужасный беспорядок, но я прибрался, так как довольно часто нахожу призвание…
— Куда?
Маг пожал плечами.
— Наверное, на юг. Мстить или что-то в этом роде, я полагаю. В жизни не видел женщины с более дурным характером.
— Она изменилась.
— Великие события, мой друг. Все мы изменились. Может быть, хочешь чаю?
Слуга горделиво выступил вперед, серебряный поднос покачивался. Логен схватил его за бархатную куртку и отбросил на другую половину комнаты. Слуга завопил, врезавшись в стену, и распростерся на ковре. Чашки со звоном попадали вокруг него.
Байяз приподнял бровь.
— Простого «нет» было бы достаточно.
— К черту все это, старый козел!
Первый из магов нахмурился.
— Похоже, мастер Девятипалый, сегодня утром ты не в духе. Но ты теперь король и не должен позволять темным страстям управлять собой. Короли такого сорта долго не царствуют. У тебя еще есть враги на Севере. Кальдер и Скейл, я уверен, уже готовят тебе неприятности в горах. Я считаю, что надо всегда отдавать долги. Ты помог мне, и я могу помочь тебе в ответ.
— Как помогал Бетоду?
— Да.
— Это не пошло ему на пользу.
— Пока я помогал ему, он благоденствовал. Затем он возгордился, стал непокорным и все делал по-своему. Без моей помощи… ну, остальное ты знаешь.
— Держись от меня подальше, колдун!
Логен положил руку на рукоять меча Делателя. Если мечи имеют голоса, как когда-то говорил маг, то сейчас он позволил клинку произнести зловещую угрозу.
Однако на лице Байяза не появилось и тени беспокойства.
— Человек попроще, возможно, огорчился бы сейчас. Не я ли выкупил твою жизнь у Бетода? Не я ли дал тебе цель, когда ты был совершенно потерян? Не я ли взял тебя на край мира и показал тебе чудеса, какие видели очень немногие? У тебя дурные манеры. Даже меч, которым ты угрожаешь мне, я сам подарил тебе. Я надеялся, что мы придем…
— Нет.
— Понимаю. И даже…
— Все кончено. Ясно, что я никогда не стану лучше, но я попробую не стать хуже. Хотя бы постараюсь.
Байяз прищурился.
— Что ж, мастер Девятипалый, ты удивил меня напоследок. Я считал тебя мужественным, хотя и ограниченным человеком, расчетливым, хотя и умеющим сочувствовать. Кроме того, я считал, что ты здраво смотришь на жизнь. Однако северяне всегда были нетерпеливы и раздражительны. Я вижу в тебе сейчас упрямство и склонность к разрушению. Я вижу перед собой Девять Смертей.
