Владимир Ареньев - ФЭНТЕЗИ-2004
— Привет, — сказал Борис, присев на краешек скамейки и облокотившись на низкую каменную стену.
— Привет, — сказала девчонка. — Ты из класса профессора Бакстера?
— Ага, — сказал он. — Меня зовут Борис, Борис Коржинский. Я не слишком разбираюсь в этой египетской чепухе.
— На самом деле ею почти не пользуются, — сказала она. — Большинство египетских заклинаний уже не работает в наши дни. Греческая магия лучше. Однако, прежде чем изучать ее, вначале все-таки надо освоить принципы более древнего колдовства. Меня зовут Эля Голан.
Борис кивнул.
— Я из Джерси.
— Я из Ашкелона, — сказала Эля. — Это в Израиле.
— Слышал о таком, — сказал Борис. — А я родился в России, неподалеку от Санкт-Петербурга. Но я был совсем маленьким, когда родители отправили меня в Штаты.
— Отправили?..
— К дяде Владимиру в Нью-Джерси. Они отправили меня сюда учиться, но сами не захотели покидать Россию.
— Кто же привез тебя к дяде?
— Его жена, Дора Мэй. Она американка.
— С таким именем вряд ли она могла быть кем-то еще, — сказала Эля, и оба рассмеялись. — В любом случае, думаю, мы теперь оба американцы. И мы оба застряли здесь на выходные.
— Куда ты хотела бы поехать, — сказал Борис, — если могла бы отправиться прямо сейчас? В Израиль?
— Наверное, в Париж, — сказала Эля. — Мне там нравится.
— Я слышал, там хорошо.
Она одарила его взглядом, означавшим, что сказать «там хорошо» в отношении Парижа — все равно что не сказать ничего.
— Париж — это нечто особенное, — проговорила она после паузы. — Я поеду туда на каникулы.
— Твои заберут тебя?
Она покачала головой.
— Мои родители умерли. Я выросла в кибуце. Но не община отправляет меня в Париж. Я сама заработаю деньги на поездку.
— И как же ты собираешься это сделать? Работать по ночам официанткой в Седоне?
Она помотала головой:
— Нет. У меня кое-какие планы.
Приличия уже давно были соблюдены, и можно было уходить. Однако Борис оказался заинтригован.
— Какие планы?
Внезапно Эля смутилась.
— Да нет, ничего.
— Нет, правда, скажи мне. Может быть, я смогу чем-нибудь помочь.
Она внимательно посмотрела на него. Он был поражен, насколько светлыми были ее глаза, по контрасту с черными волосами и смуглой кожей. Светло-голубыми. Она была привлекательной, но ее красота была спокойной, не вызывающей, не дразнящей. У нее были изящные черты лица и пухлые губы. Косметикой она, похоже, не пользовалась.
— Хорошо, — сказала она. — Я планирую заработать тем, что знаю лучше всего. Магией.
— Разве студентам Академии не запрещено зарабатывать магией? Да и кто наймет четырнадцатилетнюю?
— Академия тут ни при чем. У меня врожденные магические способности, которыми я научилась управлять еще до приезда в Академию. Но ты прав, никто в округе не наймет меня, — сказала она. — Может быть, вообще никто в Штатах. Или на Земле. Однако Земля — не единственное место, где имеются вакансии.
— Разве нет?
— Слышал когда-нибудь про Противоположные Земли?
— Слышал, конечно. Мы учили про них еще в младших классах. Но чтобы туда попасть, ты должна уметь пользоваться Доступом.
Она кивнула:
— Я умею пользоваться Доступом.
Он уставился на нее, стараясь не выдать своего изумления. Доступ, также известный как Духовный Транспорт, был одной из тех древних магических сил, которые использовали столь редко, что они казались мифическими. Имея Доступ, вы могли по собственному желанию перемещаться в телесной оболочке по странам, которые не были известны науке. Сэмюэл Тэйлор Кольридж применял Доступ, когда писал «Ксанаду». Рыцарь в стихотворении Китса «Прекрасная дама, не знающая милосердия» явно воспользовался Доступом, хотя и случайно. Позже это были Каспар Хаузер, Рип ван Винкль и другие, кто демонстрировал способность путешествовать по территориям, выходящим за пределы человеческих познаний. В каждом поколении рождались несколько человек со способностью к Доступу, и Эля заявляла, что она — одна из них.
— Не смотри на меня так, — сказала она. — Я ничего не делала, чтобы его заполучить. Правда, мои опекуны заставляли меня изучать каббалу и даже вынудили однажды сделать голема, но мне не нравилось все это. К обучению мои способности не имеют никакого отношения.
— Эля, даже если ты умеешь использовать Доступ, это еще не все. Ты действительно хочешь отправиться в Противоположные Земли в одиночку?
— Почему ты думаешь, что я не могу сделать это одна? Уверяю тебя, я вполне способна зарабатывать магией на жизнь.
— Но сможешь ли ты подать себя как следует? Сможешь ли найти работу, выполнить ее как следует и вернуться с деньгами обратно, даже если тебя попытаются остановить?
— Я могу найти работу, — отрезала Эля. — Я уже почти нашла одну.
— И ты прямо сейчас можешь пойти и получить ее?
— Я хочу быть уверена, что все будет в порядке. Я пока… обдумываю все это.
— И давно ты это обдумываешь?
Она опустила взгляд.
— Около шести месяцев.
— Шесть месяцев! — сказал Борис. — Черт, за это время можно обдумать все, что угодно!
— Понимаешь, — сказала она, — оплату предлагают очень хорошую, но что-то меня беспокоит. В этом есть нечто странное… — Ее голос дрогнул. — Я не хочу делать ничего плохого своей магией…
Борис сказал:
— Ты не уверена, что сможешь контролировать свои способности?
Она слабо пожала плечами.
— Почему ты не хочешь рассказать мне? Где ты услышала об этом?
— Увидела в журнале альтернативных объявлений.
— Что это? — спросил Борис.
— Объявления насчет работы в Противоположных Землях, которая имеет отношение к магии. Я скопировала это оттуда. — Она открыла сумочку, достала листок бумаги и прочитала: — «Повреждена солемашина на Земле 341-01. Подозревается воздействие темной магии. Солидная оплата тому, кто сможет устранить неисправность. Ленгвис, советник по делам солевой промышленности».
— Вроде бы все прозрачно, — сказал Борис. — С чего ты взяла, что здесь что-то не так? Это просто машина. Тут скорее нужен механик, а не волшебник.
— Но не когда замешана темная магия, — сказала Эля. — Кстати, я не очень хорошо разбираюсь в механике.
— Зато мы прилично разбираемся в волшебстве, — сказал Борис. — Эль, возьми меня с собой. Я учусь на одни пятерки. И я могу быть великолепным подставным лицом для переговоров. Мы сможем справиться с любым заклятием, какое бы ни наложили на машину.
— Но мы только на первом курсе Академии!
