Ула Сенкович - И придет новый день
— А где Гир? Ты его видел?
Пока собирали людей и переводили их через портал, Гир пару раз мелькал поблизости, в спешке перетаскивая рукописи в дальние пещеры, но потом время так сжалось, что я про него забыла.
— Гир остался.
— Что значит остался?
— Так и остался. Сказал, что никуда не уйдет, потому что его место там, где его книги.
— Идиот!
Дарг, скаля зубы, кивнул согласно головой.
— Ты можешь его позвать?
Дарг задумчиво вперил взгляд в пространство и через минуту ответил:
— Он говорит, что в городе еще никого нет, и он с места не двинется.
Я огляделась. Шаны не было видно, жители Годруна уже разошлись кто куда, у портала оставались только орки-охранники и пару праздных зевак из местных. Не стану утверждать, что в моем поступке была хоть тень здравого смысла, скорее безотчетное желание избавиться от тягостного чувства внутри. Услышав, что Гир остался в Годруне, решила, что причина в этом. Нужно спасать моего ученого приятели от глупости. Если бы у меня была хоть минута на раздумья, наверняка я бы придумала лучшее решение. Но женщины так редко сами с собой советуются…
Я положила Даргу руку на плечо и спокойно, чтобы не взволновать мальчишку, приказала:
— Переведи меня обратно в Годрун.
Ответом мне была широченная улыбка, и Дарг без единого слова шагнул в портал. Привыкнуть к переходу не возможно. Как каналы переключать на телевизоре. Только что был футбольный матч и вопящие трибуны, полные зрителей, а вот уже и идиллический пейзаж, полный спокойствия и водяных брызг.
Кроме меня и Дарга у водопада никого больше не было.
— Теперь иди обратно. Я вернусь вместе с Гиром. Он меня проведет.
Мальчишка отпрыгнул в сторону и, лыбясь самым бесстыжим образом, уселся на скале шагах с десяти от меня.
— Неа. Я пустой. Теперь нужно ждать, пока силы восстановятся.
Я сама себя загнала в ловушку. Но страха не было. Наступило поразительное спокойствие, словно мой поступок был единственным верным из всего, что я сделала за этот день. Или мальчишка продолжает одурманивать меня своим гипнотическим весельем и бесстрашием, или в Годруне остались незавершенные мною дела.
— Ты можешь слышать красноголовых? Определишь, где они?
Дарг повертел головой, немного погодя ответил.
— Они не скрываются. Их теперь так много, что прятаться незачем. Ждут начала битвы, чтобы напасть на город. И если я правильно услышал, они ищут тебя. Но ты же знаешь, тебя на расстоянии не найти. Говорят, что ты прячешься в пещерах. Я плохо разбираю речь, только отрывки слов.
— Ты способный.
— Я — лучший!
— Сколько тебе лет?
— Тринадцать. Мой отец — великий воин.
— Он может тобой гордиться. А теперь позови Гира, только не говори, что я здесь.
— Зачем звать, он рядом. Я его вижу, — и Дарг ткнул пальцем в сторону одного из темных проходов, ведущих в нижние пещеры. Там и вправду что-то мелькнуло, поэтому, не долго думая, я припустила в том же направлении.
Книгопечатник мне не обрадовался. Проявил ослиное упрямство и отказался подчиниться. Мы спорили с ним уже наверное минут двадцать, когда подошедший к нам мальчишка громким голосом сообщил, что красноголовые собираются идти в город, ждут только сигнала для выступления. До главной битвы осталось совсем немного времени. И если нам интересно его мнение, то лучше будет отсюда убраться.
— Вот видишь, Гир, даже ребенок знает, что жизнь дороже, чем самые редкие рукописи. Если мы уйдем сейчас, ты сможешь начать все заново и быстро все восстановишь. Рукописи не горят. А такие личности, как ты — уникальны. Ты — ценность для своего народа. Как и любой живущий. Потому что второго такого нет и никогда не будет. Гир, нужно уходить, пока есть возможность.
— Нет, — мой приятель, которого я привыкла считать мягкотелым малолеткой успел разительно измениться за время нашего знакомства. Он не только повзрослел, но и приобрел чувство самоуважения, которого был лишен с детства. К тому же древние легенды и сказания наложили на него неизгладимый отпечаток. Гир не отличал теперь себя от мифологических героев. Он ощущал себя одним из них и не собирался поступаться принципами даже ради спасения жизни.
Книгопечатник решил погибнуть, защищая идеалы и честь. Здесь его дом, здесь дело всей его короткой жизни, и он не даст врагу уничтожить созданное. Гир решил дать врагу бой. Победить или умереть! Малолетний слушатель даже дышать перестал от восторга, настолько проникся речью хилого издателя. Хорошо, что этот фантазер был занят спасением рукописей и не успел выступить перед горожанами до того, как они покинули Годрун, не то пришлось бы всем стать заложниками оркского патриотизма.
Странной была моя реакция на слова Гира. Перед глазами встала сцена, когда я на площади при массовом скоплении народа произнесла клятву защищать Годрун ценой своей жизни. Приняла из рук Шоргата печать города, продемонстрировала ее всем окружающим и повторила за Шоргатом слова на древнеоркском. "О черт!" Теперь понятно, что меня гнетет.
Гир поднял во мне волну священного гнева против поработителей, зашитую в моих генах и передаваемую из поколения в поколение от древних прародителей до меня бесценной. Кажется, я попалась. Мне было себя до чертиков жаль. Но вполне объяснимый животный страх моего тела почти совершенно перебивался желанием спасти город и не дать разрушить все, что было на моей памяти создано.
Мне есть, чем гордиться. Городу есть, чем гордиться. Это мой город. Я не могу его отдать врагу.
Глава 17
Трудные задачи выполняем немедленно, невозможные — чуть погодя. (Девиз ВВС США)
Дарг первым уловил изменение моего настроения. Даже улыбаться перестал.
— Нэрин решила драться?
— Парень, все, что мне по силам — это плюнуть в сторону врага. Боюсь, таким оружием не победить. Ты уже подкопил сил для перехода?
— Нет, — у мальчишки бегали глаза, так что ответ выглядел не убедительным.
— Возвращайся. Быстро. Пока еще есть время.
— Не-е. Я с вами. Я — воин.
— Здесь нет воинов, глупый. Ты слишком мал, чтобы умирать. Так что уходи.
— Ты меня не заставишь. Ты не умеешь подчинять.
— Гир, скажи ему, чтобы уходил.
— А? Что? — мой приятель очнулся от своих грез, он меня вообще не слушал. С трудом сообразил, о чем речь. — Даргу тринадцать. Хондар в этом возрасте правил Годруном. Пусть сам решает, как поступить. Честь дороже жизни.
— Дарг еще ребенок.
— Да, но ему решать, когда взрослеть. Террас Кривой сразился с сотней дроу, когда ему было пятнадцать. Храбрый Жрург вызвал демона на бой в четырнадцать и победил. Его брат…
