Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
Осторожно, чтобы никто не заметил, Моррест извлек крошечный кувшин самодельной бомбы. Как бы незаметно дотянуться фитилем до факела? Потом останется только катнуть любимую игрушку революционеров под ноги королю-батюшке - и упасть за массивный сундук у королевского ложа. Там вроде золото, войсковая казна, золотишко сработает за бронежилет.
Ага! Фитиль, веревка, конец которой был смочен в дегте, вспыхнул, едва его коснулось пламя. Чадный огонек заплясал на кончике фитиля, быстро подбираясь к заряду. Моррест в последний раз бросил взгляд на Михалыча и короля. Оба были слишком поглощены какими-то техническими деталями, чтобы следить за "перебежчиком". Михалыч что-то чертил кинжалом на полу, Амори вдумчиво рассматривал чертеж. На изображение-то Моррест и бросил бомбу, заметив, что фитиль почти догорел. Не дожидаясь подрыва, он как подкошенный рухнул за сундук и открыл рот, приготовившись бежать, как только грохнет.
Но взрыва не последовало. Вместо него раздался возмущенный голос Михалыча, и странно было слышать алкские слова пополам с русской матерщиной.
- На землю! Бомба, б...! Нет, не надо уже, фитиль я затоптал. Эй, там! Лови г...ка! Уйдет!
Поняв, что все пропало, Моррест вскочил, одним широким движением натянутую ткань, метнулся в темную прохладу... И столкнулся нос к носу с часовым. Кинжалом его, пока не опомнился... Ах ты Ирлифов сын, кольчуга! Кинжал проскрежетал по стальным пластинам, рука в кольчужном рукаве, обдирая шею, попыталась сделать захват. Перебросить через себя, как учила Эвинна. Ага, грохнулся. Еще попытка... Попал вроде, алк хрипло вскрикнул...
Но в этот момент что-то тяжелое обрушилось на голову. Миг - и руки Морреста были безжалостно заломлены, связаны, а сам он повержен наземь. Три копейных наконечника уперлись в грудь. Только теперь один из караульных склонился над часовым.
- Жив, Рамси?
- Да жив я, жив, он только кольчугу попортил, - поморщился воин, поднимаясь. Плащ на груди намок от крови, но в остальном воин казался живым и здоровым. - Вяжите ублюдка!
- Молодцы, - похвалил Амори, покидая разгромленный шатер. - Сегодня получите дополнительное жалование. Михалис, иди и действуй по плану. Пусть этот вонючий Тольфар к утру потонет в огне!
Вбив носок сапога в печень, солдат перевернул Морреста на спину. Застонав, тот ошалело открыл глаза. Его шумно вырвало в траву, он чуть не захлебнулся рвотой. Король склонился над головой бывшего летописца.
- А ты, неблагодарный, завтра утром будешь четвертован. Неохота придумывать что-то новое!
Величественно, как подобает королю, Амори развернулся. "Вот и Эвинну выманим!" - подумал он и отправился отдавать приказы. Эвинна наверняка бросится спасать героя-любовника, возможно, и настоящего отца "наследника престола". Хе, если догадка верна, надо найти доказательства - и тогда уж организовать Карду "несчастный случай". Тогда откроется прямой путь к сколенской короне - и в перспективе к новой Империи. А Ардан... Да пусть попробует, его рыцари познакомятся с картечью в упор.
Но это все потом, сейчас цель - Эвинна. Наверняка она возьмет с собой лучших, дело будет жаркое. Ничего, когда на одного сколенца по двадцать алков, исход может быть только один.
Эвинна проснулась на рассвете. Она чувствовала себя гораздо лучше, но ее грызла вина перед Моррестом за вчерашнюю выходку: обидела до глубины души единственного человека, которого любила. "Что же я могу сделать, чтобы загладить вину перед ним? - подумала она. - Сегодня же вечером я буду с ним особенно нежна, если только он... О Боги!!! Я же послала его убивать Амори! А он, бедняга, небось, и пошел!" - обожгла жуткая мысль.
Девушка вскочила.
- Эвинна, нельзя так резко вставать, рана может открыться! - попыталась удержать ее одна из уцелевших травниц, сморщенная, но просто лучащаяся добротой старушка - во время отступления, помнится, ее едва успели вывести из деревни, в которую ворвались головорезы Амори. Она попыталась ее удержать, да разве удержишь? Эвинна только отмахнулась, с таким же успехом можно было бы удерживать ураган.
- Тород! Тород!!!
- Да, ваше императорское величество!
Для Торода она по-прежнему была императрицей. А Кард не стал даже королем.
- Он был очень грустный, - сказал старый воин. - Говорил, что должен убить Амори, иначе ты... перестанешь его любить. Я думал, он просто напьется, но ночью он вышел из Наместничьих ворот, обманув караульных.
- Что?! Я никогда... Где он?!
Не обращая внимания на жгучую боль в плече, на набухшую кровью повязку, Эвинна бросилась на стену. Она глядела в ту сторону, где виднелся шатер Амори. Стражники ворот подтвердили, что да, вышел из ворот в третью стражу, то есть в середине Часа Шакала.
Там, на лужайке перед алкским лагерем, собирались воины. Проскакали несколько рыцарей в парадных одеяниях, но с обнаженными мечами. Чуть дальше полета стрелы, так, чтобы со стен было хорошо видно, выкатили здоровенный чурбан. Дюжий мужчина, до пояса голый, но в маске, с размаху всадил в него топор. Потом из лагеря выехал на коне богато разодетый герольд. Поднеся к губам горн, мужчина протрубил и, гарцуя на горячем, приплясывающем коне, прокричал:
- Слушайте! Слушайте! Слушайте! Некий Моррест, называющий себя сколенским императором, арестован за попытку покушения на короля! По приговору нашего повелителя сегодня он будет четвертован!
Алк не обратил внимания на несколько прянувших со стен стрел. И правильно: самые удачливые воткнулись шагов на пятнадцать ближе, чем следовало. Винтовки наверняка бы дострелили, но во всей крепости вряд ли нашлось бы и полсотни патронов. Их берегли на совсем уж крайний случай. Место было выбрано грамотно.
- Не-ет! - закричала Эвинна, потом в муке закусила губу. Из глаз, второй раз за последние дни, потекли слезы. Она сбежала со стены, вскочила на коня и закричала бойцам, охранявшим ворота: - Кто мне верен, вперед! За мной! Освободим его!
- Ваше величество, наверняка это ловушка, - произнес коренастый, по-крестьянски основательный пятидесятник. - Мы не можем ослушаться приказа, но на вашем месте я бы этого не делал!
- Почему?! Неужели не отомстил бы за тех, кого любишь?!
- Отомстил бы. Но потом, чтобы нанести наибольший урон врагу. Они все равно успеют казнить.
- Поэтому ты трус! - крикнула Эвинна и плюнула ему под ноги. - Я пойду одна. Откройте ворота! - Казалось, обычный разум ее покинул.
- Эвинна, мы с тобой! - кричали подбежавшие воины. Пятидесятник хмурился, мысленно матерясь... Потом вынес из ножен меч и криво усмехнулся. Эвинна никогда их не подводила, может, и на этот раз все обойдется?
