Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти
Завозился, порываясь подняться, гнедой, над головой кто-то выругался счастливым голосом, но последними словами, которые утонули в еще чьем-то прямо-таки пушечном чихе. Капитан оторвался от земли, как мог утер лицо и сел на мокрую траву рядом с бергером.
— Нас задело только кх-кхраем... — Полковник дышал, как вытащенная на сушу рыбина. — Лучше бы снекх-кх-кх... Хорошо... успели убраться с дороги... этой... этого... кх-кх-кх...
Сил на ответ у Давенпорта не нашлось. Они убрались, это так. Бешено вертящаяся смерть неслась к курганам, и Чарльз не желал даже думать, что станется с теми, кто окажется на ее пути.
Глава 13
Южная Марагона. Мельников луг
400 год К.С. 15-й день Летних Волн
1
Драка стихала сама собой. Когда на небе и на земле творится такое, не развоюешься. Из-за реки на Мельников луг стремительно надвигалась огромная черно-лиловая туча, но за спиной было еще хуже. То и дело оборачиваясь, Арно видел, как с полдюжины вихляющихся темных столбов гоняются друг за другом, смыкаются, расходятся, сходятся, а за ними прет нечто толстое, темное, бешено вращающееся. Рокот и гул заполонили то ли окружающий мир, то ли голову, но в седле Савиньяк держался уверенно, а Кан столь же уверенно мчал к Маршальскому, убираясь с пути ополоумевшей бродячей башни. Они успевали, хотя черные с просинью облака стремительно затягивали небо. Порывы ветра прогнали пороховой дым за курганы, но поднявшаяся пыль окончательно добила солнце, а потом на берега Эйвис ворвалась ночь.
Стемнело столь стремительно, что Арно почувствовал себя щенком, которого сунули в мешок. Обогнавшие беглецов тучи всесокрушающим стадом валили к Ворслунне, прямо над головой пласталось нечто тяжеленное и кудлатое, но с пути проклятого столба убраться вроде бы удалось, потому что теперь ревело сбоку и впереди, и рев этот пожрал все остальные звуки. Может, копыта и грохали оземь, может, где-то еще палили из пушек, а где-то кричали обезумевшие люди и лошади — буря лишала добычу голоса. Кажется, помчавшийся еще быстрей Кан кого-то сбил, потом они перелетели через брошенные орудия, тоже непонятно чьи...
Скачка сквозь гремящую и при этом глухую тьму оборвалась так резко, что Арно лишь чудом не перелетел через голову коня. Кан развернулся крупом к вдруг поменявшемуся ветру и опустил морду к земле. Все, теперь не сдвинешь, и не надо. Стараясь не рехнуться от даже не страха — ужаса, теньент припал к шее мориска, обхватив ее обеими руками, и тут опередивший их гул перешел в рычанье, даже не рычанье... Так, только не в пример тише, ревет вода на порогах Доннерштрааль.
Чтобы оценить опасность, нужно хоть какое-то время, а ужас не может расти до бесконечности. Когда с бывшего неба сплошной стеной хлынул ливень, а неизвестно откуда взявшаяся волна ударила Кана по ногам, Арно лишь сильней прижался к коню. Упадет — конец обоим, но мориск выдержал, а вторая волна вышла слабей первой. И все равно вода прибывала, и прибывала быстро. Неужели разлилась Эйвис? Нет, не успела бы!
Стало немного светлее, сквозь плеск и шум прорвался захлебывающийся крик. Кто-то погибал, и сделать ничего было нельзя.
— Придется выбираться, — сказал теньент себе и Кану. — Ты ведь у нас умница... Давай...
Мориск с трудом переступил ногами. Вода водой, но конь начинал вязнуть — грязь уже доходила ему до бабок. Этот подлый луг не стал продолжением приречного болота только из-за отсутствия воды, теперь ее хватало.
— Нечего нам тут делать! — решил Арно. — Идем.
Стоявший понурив голову Кан с почти человеческим вздохом повел боками и не сдвинулся с места. Что от него требуется, он понял, но прямо сейчас?!
— Надо, — одними губами приказал теньент, высылая коня туда, где в струях не перестававшего хлестать дождя проступала темная туша кургана. — Надо... Ты ведь не хочешь...
Ржанье рванувшегося изо всех сил мориска слилось с ревом очередного вихря. Кляча твоя несусветная, ну сколько же можно?!
2
Жермон смотрел в сухой колодец, и стенки его были ураганом. Бешено несущиеся по кругу тучи, вместо воды — круглое окошко, и в нем желто-зеленое сукно, на которое кто-то бросил пригоршню серого мака...
— Герман!
Ариго до боли сжал подзорную трубу, и наваждение сгинуло. Они с Ойгеном стояли все на том же бугре под рвущимися с флагштоков знаменами, и бергер запрокидывал голову, унимая идущую носом кровь.
— Если б... мы были на солнце, — прохрипел он сквозь свист ветра и еще какой-то шум, — я бы сказал... что у тебя удар.
— А у тебя... что?
— Не имею представления... — Барон величественно шмыгнул носом. — Нам с тобой... очень сильно повезло... Это крайне странно...
Странно... Жермон поморщился и попытался сосредоточиться. Голова была пуста, будто рассохшаяся бочка, и при этом умудрялась разламываться от боли. Генерал понимал, где он и с кем. Бой проигран, левый фланг расстроен, да что там, почти уничтожен... Командовать, по сути, некем — в таком бою каждый сам себе генерал. Бергеры, вальдзейцы, «спруты» кто где мог и кто как умел вырывали для армии секунды и минуты. Сдаваться никто не собирался, как и бежать... Они с Райнштайнером готовились к рукопашной, и «гуси» подтянули артиллерию. Свой приказ — отвести лошадей за пригорок — Ариго помнил отлично, дальнейшее скрывала яростно клубящаяся туча. Возникнув из ничего, она перешла реку и под грохот грома породила смерч. То сужаясь и поднимаясь к небу, то опускаясь и раздаваясь вширь, он гигантским плугом взрезал луговину, круша, калеча и расшвыривая все, что оказывалось на его пути...
Им с Ойгеном повезло. Черный воющий столб обогнул бугор с флагами, у которых остались лишь два генерала. Рехнувшийся Ариго и успевший согнать свитских вниз Райнштайнер. Смерч походя швырнул в них сорванной с лафета пушкой, та не долетела и, не удержавшись на склоне, скатилась вниз. Летящая пушка... Бред.
Что-то свистнуло у виска. Не пуля, пули свистят иначе, и не картечь... Новый вихрь вырастает из туч, впиваясь во взбаламученную реку. Неужели еще не конец?
— Ойген, надо идти... Искать...
— Нет.
— Ойген, но ведь должны мы хоть что-то...
— Нет, Герман, нет!
К ногам падает нечто ярко-зеленое. Яблоко... Леворукий, откуда здесь яблоки?!
3
«Главное — самообладание, — твердил Эмиль, — иначе конь решит: «А-а-а! Ты сам боишься! Значит, видишь опасность, которую не вижу я!», потеряет голову, и что ты с ним, таким, станешь делать?» «Покажи свой страх другу, начальнику, королю... женщине, наконец, но не врагу и не лошади!» Это уже Ли...
