Ирина Сыромятникова - Житие мое
Я лежал на огороженной матерчатыми ширмами койке (единственная уступка черной натуре, на которую пошли целители) и пытался придумать, что мне делать дальше с моим жильцом. Случаев полного исцеления от Шороха история не знала. И потом, именно сейчас, когда он мне нужен! Что это на него нашло, кто мне скажет?
Вопрос риторический. Я обратился мыслью в себя, осторожно ища контакта (монстр по-прежнему ворочался где-то на границе сознания). «Ну же, чудовище, куда ж ты подевалось!» Меня посетило бредовое ощущение, что нежить совсем по-человечески напуган (я успел изучить это чувство в нескольких вариантах и уже мог уверенно распознавать). Отлично, он не только помешан на морали, но еще и склонен к истерикам. Интересно, он только со мной такой или по жизни дебил?
Я старательно излучал что-то сочувствующее и утешающее (Сюсюкать! И с этим — тоже сюсюкать!!!). Если Искусники узнают, чем занимается черный маг — с горя утопятся всей сектой. «Ну же, маленький (!), иди сюда, я тебя не обижу (знать бы — как!), может, даже помогу чем-нибудь». Его напугало нечто, увиденное мной в подземельях, образ, поразивший Шороха до глубины его немыслимой сущности. И что характерно: нежить сам не понимал причин своей реакции, опознание угрозы произошло мгновенно, как шок.
Единственной необычной штукой, которую я там встретил, был выползень, но что может сделать нежитю алхимический конструкт? Да пофиг!
«Тише-тише, нет причин бояться. Он надежно заперт, а если выберется оттуда, я его скручу и отправлю прямым ходом в какой-нибудь вулкан — никакие щиты не помогут».
Шорох наградил меня красочным видением неуязвимого создания, шагающего через огонь и дым. Я вернул ему картинку стеклянисто блестящей многоножки, исправно тянущей на себе помятого «чистильщика». Вообще-то, по виду эта штука была — соплей перешибешь, но мне хорошо запомнилось, как трясло от боли покалеченного Криса (вот что бывает с теми, кто много из себя строит). Шорох успокоился. Осмелев, я подкинул ему парочку воспоминаний Мессины Фаулер, но эпоха Наблы монстра не заинтересовала — он попросту свалил.
До меня не сразу дошла глубина совершенного открытия: Шорох был не вечен, во времена подводного города его еще не было, а во времена подземной крепости он уже был. Я не выдержал и полез в тумбочку, искать свои шмотки — осколок темного стекла и дневник — открыл книжку на чистой странице и записал: «Археология. (абзац) 1. Город Бекмарка (с новой строки) 2. Кейптауэр (с новой строки, крупно) Желателен труп!».
Ну, вот, дело сделано. Теперь никуда им от меня не деться.
Я закинул дневник в тумбочку и настроился пофилонить недельку, но все удовольствие испортили визитеры — ко мне постоянно ходили и носили гостинцы. Не знал, что у меня столько доброжелателей! Поймите правильно, я обожаю выпечку Полака, но с двух сторон от моей ширмы лежали «чистильщики» и завидовали — к ним-то никто не ходил, а что такое зависть вышестоящих мне объяснять не требовалось. Угощения они бы не приняли (гордость!) приходилось выкручиваться — делать вид, что от капустной начинки мне нехорошо (а еще от тыквенной и гороховой). В качестве одолжения (и чтобы не пропадал продукт) два мага моментально выедали любое количество снеди, а я вынужден был жевать свою долю тайком и под подушкой.
Долго так продолжаться не могло, пришлось выздоравливать.
Глава 70
— Спасибо, дружище, порадовал. Ну, выздоравливай, не буду мешать.
Отвертеться от разговора с Ларкесом Райку не удалось — Лемар безжалостно протащил в его палату телефонную линию. Результат разговора заставил координатора сделать несколько вещей, первой был телефонный звонок.
— Здравствуй, мой дорогой, — в голосе мага сквозило огорчение, — похоже, что наш договор себя исчерпал.
Трубка решительно запротестовала.
— Неужели? Тогда объясни мне, что это твои «братья» вытворяют в Суэссоне.
Трубка уверенно отрапортовала.
— Вот как? — в голосе Ларкеса появилась тщательно рассчитанная порция яда. — А разрешение на устранение моих сотрудников они тоже получили? «Жертвуем ради будущего»?
Девиз Искусников произвел на собеседника впечатление грома и молнии, в трубке воцарилось молчание.
— Вот что, дорогой, — координатор позволил голосу зазвенеть от ярости, — если у моей службы в Суэссоне возникнут малейшие трудности (особенно со стороны прессы), подробности ваших развлечений в Кафолке моментально станут достоянием гласности. Да, да, те самые «работы» по изучению природных функций Источников. Готов поклясться, что запрещенных сект тут же окажется две!
Трубка трепетала в ужасе.
— Будь здоров, мой драгоценный.
Довольный произведенным впечатлением, Ларкес оборвал разговор. Координатор давно пришел к мнению, что периодическая встряска нужна не только черным. Белые тоже умеют зарываться, время от времени их следует тыкать мордой в последствия благих намерений, регулярно приводящие в Ад. Чисто для моциона.
Следующим был вызван секретарь.
— Организовать операцию информационной поддержки в Суэссоне. Требуется нивелировать высказывание о присутствии Искусников, в идеале — сфабриковать сообщение о гибели маньяка.
Секретарь кивнул и вышел, Ларкес проводил его отсутствующим взглядом. От этого сотрудника придется избавляться — молодой человек так и не смог понять, что его начальник никому ничего не должен. Например, совершенно не обязан производить хорошее впечатление на всех подряд, включая шофера и полотершу. Секретарь, работающий в офисе старшего координатора, должен держать свое мнение при себе или вообще не иметь такового (как и все черные, Ларкес очень серьезно относился к вопросам иерархии).
Координатор вернулся к изучению доклада, который при появлении подчиненного, не задумываясь, прикрыл какой-то справкой.
Один из подозреваемых встретился с личностью, чья связь с Искусниками в доказательствах не нуждалась: белый патриарх, яростный борец с Инквизицией, ратующий за свободу проявления магии и при том — творец ограничивающего черное Обретение знака. Старик был известен как коллекционер древних артефактов, и осмотреть его собрание ни одному сотруднику НЗАМИПС пока не удалось. Пути двух людей пересеклись не более чем на пару минут, однако Ларкес был уверен — передача эстафеты состоялась.
Итак, в фокусе внимания сектантов — Септонвиль, спокойный городок на сорок тысяч жителей, окруженный пастбищами и каменистыми холмами. Логично: пока НЗАМИПС взбудоражен происшествиями в Редстоне, городе-миллионнике, основное действие будет развиваться в заштатной глуши, где местный «надзор» вполне уверенно контролирует ситуацию, несмотря на обилие беженцев из Краухарда.
