Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА
-Was du murmelst, der GroЯvater?/ Что ты бормочешь, дед?/
-Sah ich im Sarg solchen Enkels! Verstopft die ScheiЯe katzenartig! Den Namen und den Titel, wen dein Kommandeur?/ Видел я в гробу такого внука! Заткнись, дерьмо кошачье! Имя и звание, кто твой командир?/ — заорал покрасневший Макгайл.
-Da sagt die Sachen — er nach unserem?!/Вот дела — он по-нашему говорит?!/
Пленник вытаращил голубые глаза в изумлении.
Впрочем, он оказался весьма словоохотлив. Его звали Иоганном. То, что он был слегка пьян, сказывалось. Язык заплетался.
Король Руперт нанял полк оберста Фрусберга из десяти рот, общей численностью четыре тысячи головорезов, в Тевтонии.
Парни истомились в трюмах и, игнорируя приказ графа Суттона, оберст высадил свое воинство милях в десяти ниже по течению от Лонгфорда. Наемники занялись любимым делом — грабить, убивать, насиловать, резать скот и жечь деревни.
Бомбард на вооружении отряда наемников не было. Вооружены пиками, двуручниками и алебардами. Арбалетчиков и лучников в отряде также не было. У них были зато аркебузы, и Иоганн этим весьма гордился.
— Что за аркебузы, Макгайл?
— Тевтон говорит, что это ручные маленькие бомбарды.
Время от времени пленник опять начинал хвастаться своим знакомством с оберстом Фрусбергом.
— Врет, говнюк, не будет князь Фрусберг якшаться с такой сволочью!
— Ты слышал про Фрусберга?
— В Тевтонии и Славонии его имя многие знают! Он придумал «Майское дерево».
— Что за «Майское дерево», Макгайл?
— Это, государь, когда всех жителей деревни от мала до велика, вешают на дереве пораскидистее… Любит князь такие развлечения.
— Похоже, в Тевтонии много лишних людей.
— Людей много, а денег мало, государь! Прикажите прирезать говнюка?
— Пусть живет, отправьте в обоз — он забавный.
Утром, как только появился краешек солнца над горизонтом, построенные в квадраты пехотные реджименты приблизились к деревушке, что вчера не до конца спалили бравые парни князя Фрусберга.
Нас заметили, и хриплые трубы заревели тревогу. Потом забили барабаны.
Надо отдать должное — через десяток минут наемники уже строились большой фалангой в двух полетах стрелы от нас. Над их рядами реяли разноцветные флаги — у каждой роты свой, и полковой стяг.
Первые шеренги сверкали сталью доспехов. За ними стоял лес пик. Где-то в рядах были и воины с аркебузами, которых я еще не видел.
Здесь между нами был обширный зеленый луг. Слева в полумиле отсвечивали бликами воды Дойла. Справа недогоревшая деревня.
Напротив нашего правого фланга появилась группа конных офицеров. Тевтоны взревели, потрясая оружием. Видимо, сам оберст Фрусберг пожаловал.
Я подозвал Гринвуда.
— Барон, когда мы сойдемся — ударьте по этому флангу и уничтожьте или плените их старших офицеров, а потом бейте с тыла.
— Сделаю, государь!
Он развернул коня и ускакал в тыл за холм, где стоял его реджимент и реджимент Гвена Макнилла.
Мои спешенные арбалетчики шагали поротно в промежутках между пешими реджиментами.
Капитана Макгайла я держал рядом как советника.
Затрубили трубы и оберст что-то прокричал. Весь строй наемников опустился на колено как один человек, разом.
— Князь призвал их помолиться перед боем. Если в первую шеренгу выйдут воины с белыми перьями на шлемах и там поднимут красное знамя, значит это пришла «безнадежная шеренга» и они будут атаковать.
— Что за «Безнадежная шеренга»?
— Там добровольцы, больные на голову, штрафники, преступники, готовые кровью купить амнистию и те, кто вытащил плохой жребий. Их называют еще -verlorene Haufe — что значит — оставь надежду. В этой шеренге пики и двуручные мечи. Они должны расстроить боевой порядок противника, а следующие шеренги прорвутся в бреши… Нашим парням придется туго, государь — вон несут красное знамя!
Над разноцветными, пестрыми рядами тевтонцев двинулось красное знамя и остановилось только у первой шеренги.
— Ну вот, что я говорил — они крепят на шлемы белые перья — будет атака!
— Они хотят атаковать, так мы тоже атакуем!
Я махнул рукой. Взревели наши трубы.
Наклонив пики, квадраты реджиментов двинулись через луг.
С конвоем горцев я ехал шагом за Первым Клайвским реджиментом.
— Капитан, а тевтоны держат пики по-другому!
Наши противники держали пики на уровне груди, мои же горцы несли их на уровне пояса.
— Это их любимая стойка, государь.
Мои люди уже прошли половину луга, а наемники оставались неподвижными.
Здесь что‑то не так!
Горцы взревели, побежали, выставив пики, вперед. Треск, словно великан над лугом рвал ручищами толстое полотно. Дымки взлетели над рядами тевтонцев. Моя лошадь вздрогнула и запрядала ушами. Кони моей охраны забеспокоились. Непривычный звук их испугал.
В первых шеренгах моих реджиментов густо упали люди.
Я похолодел… Это аркебузы?
Ряды реджиментов смешались и закрутились в беспорядке.
Сжав поводья до боли в руках, я увидел как фаланга противника, набирая ход, с ревом побежала навстречу моим смущенным стрельбой горцам.
Треск столкнувшихся копий, звон стали. Ряды смешались. Кромсая горцев двуручными мечами, срубая древка пик, тевтонцы врезались глубоко в ряды реджиментов. В этой толчее пики стали бесполезными. Передние ряды не могли их поднять, а задние не могли опустить. Алебардой тоже не размахнуться.
— Наши завязли, Грегори!
Нервничающий Жасс тянул из ножен меч.
Прорвавшиеся в глубь реджимента тевтоны были совсем рядом. Я обернулся. Набирая скорость, из‑за холма неслась моя конница, по широкой дуге обходя деревню. Впереди рев, крики, стоны. Побросав пики, мои горцы схватились за мечи и топоры. В остервенении люди рубили друг друга. Чавкающие удары и брызги крови… Но я видел, что мои люди пятятся под напором пестрых наемников. Строй реджиментов гнулся дугой. Только бы выдержали!
Удар конницы все решил.
Левый фланг тевтонцев был смят. Они уже не могли пустить в ход пики и остановить латников. Началась рубка пехоты конницей.
Наемники побежали, и кроме как к берегу Дойла другой дороги мы им не оставили. Я послал пажей к командирам реджиментов с приказом брать пленных и щадить сдающихся. Крепкие парни — эти тевтонцы…
Развернув коня, я шагом поехал на холм, где мои пажи уже поставили палатку. Луг, недавно зеленевший под утренним солнцем, теперь покрыт телами убитых и раненых, и красного здесь цвета больше чем зеленого…
— Мы победили, Грегори!
— Жасс, завершай дело, и я жду тебя с рапортом. Постарайся взять живым оберста.
Я приказал пажам подать завтрак и с удовольствием позволил снять с себя доспехи. В палатке было теплее чем снаружи.
