Павел Блинников - Шесть Царств
— Ты еще не знаешь насколько. Вот смотри, целая шкатулка!
— Да ты что? Он нашел?
— Да. Объясни ему, что к чему, а я пока доложу.
— Это правильно. Наверное, Император захочет такое увидеть…
Он взял Пашку за руку и втащил в башню. Внутри все тоже оказалось зеленого цвета хоть обстановки никакой и не видно. Просто круглый зал, а на полу разноцветными пятнами лежат, или сидят грустные дети.
— Значит так. — сказал мужчина. — Объяснять мне лень, так что спросишь у кого-нибудь из них, что к чему. И не вздумай снимать ошейник, только хуже будет.
И он вышел из зала.
Хотя Пашку предупредили, чтобы не трогал ошейник, как только за охранником закрылась дверь, он первым делом сделал именно это. Он аккуратно ощупал его. Зеркала в зале не было, так что посмотреть он не мог. На ощупь ошейник покрывали волнистые узоры или руны — Пашка не понял что. Сзади он нашел странную защелку, но когда попытался ее раскрыть, ошейник тут же раскалился, и Пашку пронзила боль. Он посмотрел на свои пальцы — кое-где уже вздулись маленькие волдыри. Он в бессилии сел на пол и, опустив голову, заплакал.
— Я же говорила тебе — беги. — услышал мальчик сверху. Он поднял глаза и сквозь слезную пелену увидел розовое пятно. Он протер глаза — оказалась та самая девочка с площади. — И надо же быть таким дураком?
— Но я ведь не знал…
— Чего не знал? Языка? Или ты не понял, что я тебе сказала? Ну тогда придется теперь тебе работать.
— А что значит, работать?
— Значит, искать песок. Искать красное.
Слезы высохли, и Пашка слегка разозлился на эту девочку. Да кто она вообще такая чтобы его жалеть, или насмехаться, или тем более указывать ему?
— Да вы здесь все сумасшедшие! — воскликнул он. — Зачем вам этот дурацкий песок? У вас что, красного цвета больше нет?
— Конечно нет. — казалось девочка удивилась. — Красного у нас нет, вот мы его и собираем.
— Но зачем? Зачем вам красное?
— Оно красивое. — как будто девочка объясняла Пашке простые истины, и искренне не понимала что это за глупые вопросы.
— Ну и что, что оно красивое! Вы все спятили! Чем вам допустим фиолетовое не нравится? Тоже цвет, тоже красивый!
— А что такое фиолетовое?
Вот это надо сказать добило Пашку полностью. Он молча ткнул пальцем во флегматично сидящего рядом мальчика и сказал:
— Вот он фиолетовый.
— Он не фиолетовый, он ярко розовый.
— Да ну тебя… Ты что прикалываешься?
— Я не понимаю. — действительно казалось девочка не понимает о чем он говорит.
— А ты вообще, какие цвета видишь? — спросил он, подумав пару секунд.
— Конечно же розовый и красный. — пожала плечами девочка. — Как и все здесь.
— Да-а…
У Пашки в голове что-то зашевелилось, и ему вдруг пришла в голову одна интересная мысль. Он встал, взял девочку за руку и повел к фиолетовому мальчику.
— Слушай, какого она цвета? — спросил он его.
Мальчик бессмысленно посмотрел на него, потом на девочку. Наверное решал, стоит ли ему открывать рот, или нет. Но потом все же сказал:
— Фиолетового. Только какая-то бледная.
— Да он псих. Все такие как он, психи!
— А я какого цвета? — не отставал Пашка.
— Ты бесцветный. Ты как младенец не имеешь никакого цвета. Как все из Мира.
Пашка опять сел на пол и стал думать. В голове вертелись ответы, и вопросы, но он никак не мог понять их и слить в твердый ряд. Девочка села рядом и рассматривала его одежду.
— А ты что, можешь видеть не только розовое и красное? — спросила она.
— Конечно. Я вижу сотню цветов и оттенков.
— Врешь ты все!
— Погоди, я слышал, как розовые женщины называли зеленых мужчин зелеными, а в розовой стране говорили что-то про желтых. Как такое может быть?
— Просто. — девочка смотрела на Пашку как будто он спросил что-то очевидное. — Те кто живут в розовой стране называются розовыми, те кто в зеленой зелеными, те кто в желтой желтыми, и те кто в фиолетовой фиолетовыми. Все очень просто.
— А как вы различаете друг друга? Ну как ты поймешь, что он фиолетовый, или желтый, или зеленый, если видишь все в розовом?
— Тоже просто. Во-первых, зеленые самые темные, фиолетовые чуть светлее, потом идем мы, розовые, и наконец, желтые. И еще они все одеты в разную одежду. И конечно у зеленых есть только мужчины, у фиолетовых нет детей, у желтых есть женщины, но очень редко, и розовые все женщины.
После получения всей этой белиберды, Пашка только еще больше запутался. Ну ладно, предположим, что здесь все видят только один цвет. Ну еще дети могут видеть "красное". Но почему? Пашка встал, опять взял девочку за руку, и повел к остальным ребятам. Он подошел к зеленому мальчику, и тот с великой неприязнью сказал, что девочка бледно зеленая, а он сам бесцветный. Желтый мальчик оказался очень словоохотлив и заявил, что видит все исключительно в желтом свете. Девочка реагировала на все это совершенно спокойно. Она сказала, что зеленый мальчик просто слишком горд, чтобы признать, что все розовое, а желтый соврал. Известно ведь, что все желтые завзятые вруны. Да ты только послушай, как они рассказывают о рыбалке! Все желтые говорят, что поймали больше рыбы, чем остальные, но ведь хорошо известно, что не меньше рыбаков поймали сами рыбы.
— Слушай, а как тебя зовут? — спросил Пашка, когда понял, что не знает этого.
— Да никак. Как может быть имя у того кто видит красное?
— Но как мне к тебе обращаться, если я хочу что-нибудь спросить?
— Ты.
— Вроде "эй ты"!
— Ну да. Так к нам все обращаются.
— Хорошо Эйты, а скажи, какого цвета у меня ошейник и как он выглядит?
— Розового, почти красный. Просто полоска гладкого металла.
— Да нет, он же бугристый. Ну потрогай.
— Я что дура, трогать ошейник джиннов? Он же горячий!
— Да нет холодный. Мне же не больно.
— Это понятно. Но по-настоящему тебе больно. Тебе очень больно, но ты привык. В этом и смысл ошейника. Он все время причиняет боль, но чувствуешь ты это только когда пытаешься его снять, или уйти в Мир.
— В смысле проснуться?
— Я не знаю этого слова.
Двери зала стали открываться. Пашка посмотрел туда, как и все остальные дети. Посмотрел и открыл рот. В зал завели маленького мальчика, максимум лет семи. Совершенно нормального мальчика. Не цветного, а точно такого же, как Пашка. Вот только остальные дети отреагировали на него очень странно. Все устремили на него взгляд, и безразличные лица стали вдруг очень злобными. Все вытянули руку и указали на него пальцем.
— Урод, урод, урод… — донеслось из каждого горла. И даже Эйты делала точно так же.
