Сергей Радин - Путы для дракона
— Приятно видеть профессионала в любом проявлении. Андрюха пусть не беспокоится: пятидесятипроцентную скидку я ему гарантирую. Но, когда вернёшься, не забудь мне презентик какой‑нибудь для моего арсенала.
— Договорились, — сказал Леон.
А Костик гордо улыбался, будто лично причастен к фантастической демонстрации Леона, чем и как вооружиться с ног до головы и при этом не оставить следа этой самой вооружённости. Впрочем, коллегиальная гордость…
По лестнице Леон поднимался неспешно, с грузной грацией сытно пообедавшего представителя кошачьих. Сытость эту он испытывал по–настоящему, поэтому и отказался от накрытого на скорую руку обеда. Лишь рассеянно, словно не замечая, что делает, съел несколько ломтиков сыра и запил их вином.
— Может, возьмёшь всё‑таки кого‑нибудь из моих? — предложил Валентин. — Вот, хотя бы, Костика.
Костик с интересом поднял голову: он тщательно доукомплектовывал вещевой мешок Леона съестным. Термос с кофе, пара пачек растворимого, герметично закрытые пакеты с ветчиной и сыром, хлеб для бутербродов и некоторые другие продукты для готовки наспех — всё, о чём Леон не просил, но догадливый Костик сообразил заказать в ближайшем магазине, и против чего Леон не возражал.
— Бывают ситуации, когда лучше действовать в одиночку.
Андрюха не был бы Андрюхой, если б не спросил:
— И сейчас такая ситуация? Не объяснишь, что происходит‑то?
Леон виновато улыбнулся и промолчал.
Но Андрюха уже цеплялся к любой мелочи, лишь бы говорить. Происходящее смущало, и он чувствовал себя неуютно. И ещё потом, что перед глазами повторялась одна и та же картинка: Леон выходит в дверь — и навсегда… Уходит — и они больше не увидят ни его, ни Анюты… И цеплялся. Приглядевшись к джинсовой, выцветшей до белизны рубахе — несмотря на жаркий август, Леон надел её, чтобы скрыть часть оружия, — Андрюха сварливо, мгновенно напомнив Ангелину, поинтересовался:
— Ладно, с оружием я понял. А рукав зачем обмотал?
Причём не только обмотал ремнями, но и рубаху продырявил, чтобы ремни крепче держались. А и правда, зачем? Руки, помнится, работали абсолютно машинально.
— Не помню. Видимо, привычка была такая — что‑то на плече носить.
Костик уставился на плечо Леона, наверное, пытался представить, что за оружие могло уместиться в — на — этих хитроумных переплетениях.
— Я — пас… — начал он.
Что‑то стремительное и маленькое метнулось от полуоткрытой из‑за жары оконной рамы. Остро, со свистящим треском пронзило воздух, будто бумагу, и почти воткнулось в ремни на плече Леона. Плоская гладкая головка, угрожающе–внимательные глаза, крылья вразлёт, чтобы удержаться, — маленькая хищная птица переминалась на ремнях, устраиваясь цепко и основательно.
Медленная улыбка, кажется, стала особенностью нового Леона.
— Ви–ик, — тихо позвал он и осторожно провёл ладонью по спинке птицы, — Ви–ик, бродяга, живой… Что у тебя с крылом?
Он повернулся плечом с птицей к свету, и проглотившие от неожиданности язык мужчины всё же заметили, что пёстро–серое крыло птицы чуть свисает и блестит не мягким шёлком, как всё оперение, а жёстким металлическим — сиянием.
Птица смотрела в глаза человеку, словно строго выговаривала ему, а заодно и спрашивала.
— Нам пора, — сказал Леон.
Началось оживление прощания. Пока Андрюха бессвязно и взволнованно говорил какие‑то ненужные слова, Валентин шепнул пару словечек Костику, и тот незаметно исчез из комнаты. А Андрюха всё никак не мог отпустить Леона, с внутренней злобой и ужасом понимая, что не хочет расставаться с этим незнакомым человеком, который уже только отдалённо напоминает ему всегда спокойного, благожелательного Леона.
— … Гони за ним! — кивнул Костик водителю, и неприметный «Жигуль» вынырнул из‑за общежития на городской окраине и помчался в потоке других машин следом за мотоциклистом, вырулившим на трассу из дачного посёлка.
Преследование на дороге оказалось недолгим. Мотоциклист свернул во дворы — легковушка вильнула туда же…
— Что он делает?! Что он делает?! Он с ума сошёл?! — завопил Костик, чувствуя, как обдаёт его колючая горячая волна.
Посеревший водитель сильно вздрогнул, когда бешено разогнавшийся мотоциклист соприкоснулся с глухой стеной вокруг завода.
С минуту двое в машине не дышали, остолбенело глазея на грязновато–белую штукатурку.
Бесчувственными руками Костик нашарил мобильник.
— Шеф, он ушёл от нас… Ага, точно, дуболомы… Я ж говорил, что он круче любого из нас. Профессионал… Ага… Сейчас приедем. — Он снова посмотрел на водителя и сквозь зубы сказал: — Ляпнешь, что в стену ушёл, — всё отрицать буду. Потеряли мы его — понял? Движение на дорогах слишком большое.
— Понял, не дурак. — Водитель ответил, заикаясь.
— Поехали назад.
… День закончился неожиданно. Снизу, от консьержа, в квартиру Андрюхи позвонили.
— Кто?
— Меня прислал Фёдор Ильич. Вы позволите поговорить с Леонидом Андреевичем?
— Заходи.
Голос молодой, и Андрюха несколько минут мучился любопытством, крутя в руках трубку домофона.
В сумраке коридора, лишь подчёркнутом тёмно–жёлтой лампочкой, он сначала обознался и решил, что вернулся Леон, что‑то забыв, — и обрадовался. Рано. Этот — слишком молод. Леон хоть и помолодел, но на лице словно оставалась печать прожитого. Его молодой двойник оказался самоуверен и нетерпелив. Едва войдя в прихожую, гость спросил:
— Где он?
Прежде чем ответить, Андрюха присмотрелся к синим глазам и намечающимся скулам темноволосого человека и, нимало не сомневаясь, спросил в свою очередь:
— Ты Леониду кем доводишься?
— Сыном, — пренебрежительно отозвался молодой человек. — Ну, так где он?
— Папа? Папа вернулся!
Дверь из коридора распахнулась, и в прихожую влетел Мишка. При виде незнакомца он чуть не сбежал назад.
— Не понял, — враждебно сказал молодой человек. — У Леона здесь сын?
Андрюха насупился и засопел. На племянника жалко смотреть: вот–вот заревёт, в истерике забьётся парень, несмотря на рост под два метра, несмотря на неплохую тренированность (за что Леониду спасибо — он пацанов таскал на утренние пробежки). Молодец у двери тоже исподлобья глядит — того гляди, в драку полезет.
Андрюха вздохнул.
— Хватит у двери базар разводить. Мишка, веди гостя в гостиную. Я Лизе скажу, чтобы она нам потихоньку чаю поставила. Ангелине пока лучше о госте не знать.
В общем, на ночь гостя уложили на диване в гостиной.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1.
Развалины белого города успокоенно пылились под неярким в облачной пелене солнцем. Даже море у подножия города казалось серым от припорошившей его пыли, добросовестно отражая мелкие волны пепельной облачности, размазанной по небу.
