Брент Уикс - Путь тени
Она даже глазом не моргнула.
— Нет. Но был у меня один трогательно щедрый барон, которому нравилось думать, что я его нянька, а он шаловливый ребенок. С ним я…
— Пощади мои уши!
Остановить Мамочку К. было невозможно. Она рассказывала о бароне целых десять минут, не опуская ни малейшей подробности.
— Так чего же ты хочешь, Дарзо? Теперь ты уставился на свои руки.
Она все верно говорила. Дружба с Гвинверой могла повлечь за собой массу неприятных последствий, но ее советы дорогого стоили. Проницательнее ее Дарзо не знал никого на всем белом свете, и она была куда умнее его.
— Не знаю, что мне делать, Гвинвера. — Он помолчал и наконец поднял глаза.
— С мальчиком? — спросила она.
— По-моему, в нем нет того, что мне требуется.
Когда Азот вышел из-за угла, Крыс сидел на заднем крыльце развалины, которую цеховые называли домом. При виде мерзавца у Азота сжалось сердце. Крыс был один, поджидал Азота, воткнув в землю острие меча и крутя рукоятку. В тех местах, где не темнела ржавчина, сталь поблескивала в свете неполной луны.
Крыс полагал, будто его никто не видит. Выражение его лица играло, как поверхность меча. Азот видел в нем то чудище, каким всегда его знал, то испуганного ребенка-переростка. Шаркая ногами, Азот двинулся дальше. Проблеск человечности в Крысе больше напугал и смутил его, нежели успокоил. А успокоения он больше не ждал.
Дорожка ужасно воняла. Цеховые пользовались этой тропой как общей уборной. Азоту было плевать, вляпается ли он в дерьмо. У него внутри царила жуткая пустота.
Крыс поднялся с крыльца и, улыбаясь жестокой улыбкой, указал острием меча на шею Азота:
— Стоять!
Азот вздрогнул.
— Крыс, — произнес он и проглотил слюну.
— Больше ни шага, — приказал мучитель. — У тебя самодельный нож. Дай его сюда.
Азот чуть не плакал. Достав из-за пояса нож, он протянул его Крысу рукояткой вперед.
— Послушай… я не хочу умирать. Прости… Я сделаю все, что ни пожелаешь. Только не трогай меня.
Крыс взял нож.
— Признаю, он смышленый, — сказал Дарзо. — Но одного ума тут мало. Ты не раз его видела, вместе с остальными цеховыми детьми. Как по-твоему, в нем достаточно?..
Он щелкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.
— Большинство из них я вижу только зимой. Весной, летом и осенью они спят на улице. Я даю им лишь крышу над головой, Дарзо, отнюдь не дом.
— Ты видела его.
— Да, видела. — Мамочка К. прекрасно помнила Азота.
— Достаточно ли он изворотлив, Гвинвера?
Крыс засунул нож за пояс и обыскал Азота. Другого оружия при нем не оказалось. Страх Крыса улетучился, ему на смену пришло торжество.
— Не трогать тебя? — Он нанес Азоту удар слева.
Тот пролетел над землей, приземлился в грязь и медленно встал. На его ладонях и коленях алела кровь. «Мелюзга, — подумал Крыс, мысленно смеясь над самим собой. — И чего я испугался?»
В глазах Азота горел страх. Окутанный тьмой, он лил слезы и хныкал.
— Мне придется тебя наказать, — сказал Крыс. — Ты сам меня вынудил. Я хотел, чтобы все было иначе. Хотел, чтобы ты был со мной добровольно.
Азот вернулся в цех и так совсем убитый. Но Крысу этого было мало. Ему хотелось, чтобы Азотово унижение не проходило никогда.
Он шагнул вперед, схватил Азота за волосы и, дернув за них, заставил его встать на колени. Азот визжал, что доставляло Крысу радость.
Страсть к удовольствию, которым он собирался потешиться, возникла в нем благодаря Нефу. Не то чтобы Крыс предпочитал мальчиков девочкам. Особой разницы между теми и другими он не ощущал. Просто Неф объяснил ему, что для уничтожения чувства чьего-либо собственного достоинства оружия надежнее не существует.
Теперь это издевательство было у Крыса одним из самых любимых. Девчонок мог напугать кто угодно, а мальчишки больше никого не боялись так, как Крыса. Они смотрели на Бима, или Уиза, или Пода, или Джарла и содрогались от ужаса. А Крыс с каждым разом все больше и больше входил во вкус. Один вид стоящего на коленях Азота, с круглыми от страха глазами, действовал на Крыса возбуждающе. Это было самое приятное: наблюдать, как буря протеста в его жертве ночь за ночью сходит на нет, потом вспыхивает вновь и угасает навсегда.
— Идеальный убийца должен уметь забывать обо всем на свете, — сказал Дарзо. — Даже о себе. Чтобы стать мастером нашего дела, нужно быть готовым подстраиваться под каждое отдельное убийство. Ну, ты понимаешь, Гвинвера. Правильно?
Мамочка К. снова положила ногу на ногу.
— Понимание — главное, чем куртизанки отличаются от шлюх. Мне приходится ставить себя на место каждого мужчины, который сюда приходит. Если я понимаю мужчину, тогда знаю, как доставить ему удовольствие, как управлять им, чтобы он стремился еще и еще раз купить мою любовь, чтобы чувствовал себя соперником других моих клиентов и при этом не ревновал меня к ним.
— Убийце точно так же следует понимать своих жертв, — сказал Дарзо.
— Азот, по-твоему, на это не способен?
— Нет, почему же. На это — способен. Но когда ты прекрасно узнаешь человека, когда побываешь в его шкуре, пройдешься в ней милю-другую, непременно прикипаешь к нему душой…
— Это не настоящая любовь, — тихо произнесла Гвинвера.
— В то мгновение, когда убийца влюбляется в жертву, он должен ее убить.
— Вот что не по силам Азоту.
— Он слишком мягок.
— Даже теперь? Даже после того, что случилось с его маленькой подружкой?
— Даже теперь.
— Ты прав, — сквозь слезы сказал Азот, глядя на возвышавшегося над ним, залитого лунным светом Крыса. — Я знал, чего ты хочешь, и сам хотел того же, просто… не решался. Теперь же я готов.
Крыс смотрел на него с легким сомнением во взгляде.
— Я даже подыскал для нас подходящее местечко… — Азот резко умолк. — Это не столь важно. Можно заняться этим и здесь. — Взгляд Крыса оставался напряженным, но угадать его чувства было невозможно. Азот медленно поднялся, не отдаляясь от мучителя ни на шаг. — Давай же, прямо здесь. Пусть нас слышит весь цех. Пускай все-все узнают!
Азота всего трясло, и он не мог ничего с собой поделать. Отвращение пронзало его разрядами молнии, но ему удавалось прикидываться, что эта дрожь всего лишь от неуверенности.
«Нет, я этого не вынесу, — думал он. — Не вынесу. Лучше пусть убьет меня. Я вытерплю все, что угодно, только не это…»
Ему вдруг стало ясно, что если он сию секунду не заглушит свои мысли, то пропадет.
Поднявшись на цыпочки, он протянул дрожащую руку к щеке Крыса и поцеловал его.
