Кейт Форсит - Проклятые башни
На следующее утро Изабо надела пару крепких штанов, натянула шерстяной берет и, закутавшись в подаренный Мегэн плед, вышла в холодную утреннюю темноту. В конюшне ржали и пританцовывали лошади, ожидая наездников, которые с радостью предвкушали возможность выехать из города и поразмяться. С тех пор, как охота на диких вепрей и оленей стала скорее необходимостью, чем удовольствием, многие лорды утратили всякий вкус к ней и с нетерпением ждали другой добычи.
Изабо вызвала некоторые толки, намереваясь ехать в седле и с уздой, в особенности потому, что Риордан Кривоногий привел ей горячую и норовистую кобылу. Но она легко усмирила лошадь, тихонько заржав ей в ухо, прежде чем плавным движением запрыгнуть на ее спину. Некоторые лорды одобрительно присвистнули, и Изабо с улыбкой сняла берет и признательно поклонилась, а ее кобыла грациозно взвилась на дыбы. Стуча копытами по булыжной мостовой, они выехали со двора и рысью поскакали по тихому городу к Мосту Скорбей, который пересекал реку Бан-Баррах на юге. К тому времени, когда они въехали в лес на другой стороне реки, солнце уже начало подниматься из-за заснеженных холмов.
Изабо гнала свою кобылу за вороным жеребцом Энгуса Мак-Рураха, прионнсы Рураха и одного из самых доверенных советников Лахлана. Мак-Рурах, который очень поспособствовал успеху произошедшего в Самайн восстания, проводил зиму в Лукерсирее вместе со своей дочерью Фионнгал. Как и многие в его клане, Энгус обладал Талантом поиска, и привести охотников к табуну вменили в обязанность именно ему. Изабо хотела сделать все возможное, чтобы одной из первых оказаться у табуна, и уже употребила свое влияние как сестра Банри, чтобы получить от командира кавалерии обещание, что он не будет пытаться заарканить жеребца, пока она не попытается повлиять на него.
Было далеко за полдень, когда Мак-Рурах, наконец, натянул поводья.
— Табун вон за тем подъемом, — сказал он тихо.
Командир кавалерии понюхал ветер, потом кивнул.
— Мы сейчас с подветренной стороны, и это нам на руку, — сказал он. — Поднимемся на вершину холма и посмотрим, что там.
Он довольно неприветливо кивнул Изабо.
— Можешь попытаться приблизиться к жеребцу, но предупреждаю, если табун убежит, мы тут же пустимся в погоню, и никакие возражения не помогут. Эти лошади нужны Ри!
Она кивнула и проржала что-то своей кобыле, которая пустилась легкой рысью и быстро привезла ее к рощице на холме. Оттуда открывался вид на широкую равнину, где пасся большой табун. Большую его часть составляли жесткошерстные легконогие лошади, которые паслись на этих холмах многие годы, но там и сям между ними виднелись блестящие шкуры домашних лошадей, причем за некоторыми до сих пор волочились обрывки веревки. Высокий гнедой жеребец взрывал снег передним копытом, пытаясь добраться до скудной травы, и при виде его лицо Изабо осветила радость. Она спешилась и, похлопав кобылу по холке, попросила ее не шуметь, а потом начала медленно спускаться в долину, прихватив с собой небольшой мешочек овса.
Голова Лазаря немедленно поднялась, и он трепещущими ноздрями втянул в себя воздух. Изабо тихонько заржала, приветствуя его, и жеребец затряс своей яркой гривой и пустился в галоп. Он обежал табун, заставив его сбиться ближе друг к другу, и Изабо снова тихонько заржала, а он затанцевал и ответил ей радостным ржанием. В рощице на холме громко захрапела кобыла, и Изабо вполголоса выругалась, поскольку надеялась до поры до времени сохранить в тайне присутствие своих спутников. Голова Лазаря метнулась в том направлении, и он вызывающе заржал, встав на дыбы. Изабо примирительно зафыркала, медленно и уверенно двигаясь по равнине навстречу жеребцу. Он забегал взад и вперед, и она мягко и убеждающе заговорила, медленно развязывая мешок, чтобы дать почувствовать запах овса. Он охотно подошел к девушке, подтолкнув ее мягким носом, прежде чем опустить морду в мешок. Она не сделала попытки ни вскочить на него, ни хотя бы удержать, а просто вслух и мысленно объясняла, чего от него хочет. Он быстро понял, что поблизости есть еще люди, и, пугливо вращая глазами, начал пританцовывать.
Изабо продолжала говорить, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более успокоительно, а движения были медленными и уверенными. Она рисовала перед своим мысленным взором уютные стойла, кормушки, наполненные овсом, мягкую солому на полу. Несколько кобыл подошли поближе, негромко пофыркивая и настороженно шевеля ушами. Лазарь колебался, и Изабо пришлось ободрять его и давать обещания, прежде чем он, наконец, склонил голову и позволил ей сесть себе на спину. Ведя за собой табун, она галопом проскакала по долине в рощу, где ждали командир кавалерии и его люди.
Многие лорды были весьма раздосадованы, что не получилось ни погони, ни борьбы, которую они предвкушали, но командир кавалерии был доволен, и на обратном пути его тон стал куда более почтительным. Он не хотел ни рисковать своими лошадьми, устраивая погоню по пересеченной местности, ни ночевать в лесу, где все еще было полно разбойников. И, что еще более важно, он всегда питал уважение к тем, кто умел справляться с лошадьми, а Изабо продемонстрировала свои способности в этом отношении как нельзя лучше.
Когда они пересекли Мост Скорбей, было уже темно, и пришлось барабанить в ворота, чтобы их впустили в город. Лазарь пугливо мотал головой, и многие из кобыл тоже забеспокоились, когда их ноздрей коснулась городская вонь. Узкие и высокие дома нависали над ними, местами почти смыкаясь вверху, и Изабо пришлось собрать всю свою волю, чтобы не дать табуну броситься врассыпную. Вскоре они добрались до лужайки в дворцовом парке, и лошадей отвели на большой луг, где для них уже приготовили свежий овес и сено. Жеребец бешено завращал глазами, когда огромные засовы с грохотом встали на свое место, но Изабо осталась с ним, обтерла пучком сена и принялась успокаивающе поглаживать его. Наконец, лошадей устроили на ночь, и Изабо, усталая, окоченевшая и чувствующая ломоту во всем теле, смогла вернуться обратно во дворец.
На следующее утро еще до рассвета Изабо была на лугу. Лазарь ждал ее у ворот, и его грива и хвост пламенели в свете восходящего солнца. Она проехалась на нем по спящему парку и галопом поскакала по аллее. Он радовался ей, но чем дальше они отъезжали от луга, тем больше он нервничал, шарахаясь от треска голых прутьев на ветру. Она крепко сжимала его бока коленями, но когда сквозь деревья показались развалины Башни Двух Лун, он взбрыкнул и встал на дыбы, откинув голову. Изабо чуть не упала и была вынуждена вцепиться в гриву жеребца обеими руками. Он в ужасе заржал, снова встав на дыбы. Она попыталась успокоить его, но конь вдруг понесся стрелой, громко стуча копытами по брусчатой мостовой. Он мчался прочь от развалин, и некоторое время девушка могла лишь беспомощно цепляться за его гриву, а перед ее мысленным взором мелькали видения огня и смерти. Она почувствовала, что жеребца охватил безудержный ужас. Опасность! — кричал Лазарь. — Предательство!
