Дмитрий Колотилин - Шахматы Богов
Пузатый мужик с важным видом прогуливался по лесному лагерю, гордясь всем своим важнецким видом. Его взгляд заставлял всех, на кого тот поглядит, наклонять головы и отворачиваться. Но мужик словно бы этого не замечал, горделиво шагая к большому шатру, возле которого двое караульных из тех же крестьян, но вооруженных получше, изобразили какое-то подобие стойки смирно на манер вояк из регулярных войск. Мужик подошел, в расплывающейся улыбке посмотрел на них, похлопал одного по плечу и зашел в палатку.
– Ну что тут у нас? – проворчал с надменной гордостью он, завидев склонившихся над столом людей.
– Вот, тут, – один из них ткнул пальцем в самописную карту, мы сожгли амбар Сивара Косого.
– Хорошо, так его, скоро пойдем на его крепость, – прокомментировал мужик.
– А тут, – палец переместился в сторону, – разобрали мост, теперь обоз от Артога Косматого пойдет через наш лес.
– Замечательно, – потер ладоши мужик, – А где мой бокал? – внезапно возмутился он.
Ему тут же протянули бокал, наполненный вином, мужик понюхал.
– Аааа, хорошие все-таки запасники в монастыре были.
Он сделал пару больших глотков и поставил тот на стол так, что капли вина расплескались по карте, вызывая тем самым скрытое недовольство среди стоящих.
– Ну а что у нас еще?
– Хотим пару деревенек шевельнуть, а то что-то народец не спешит помогать их заступникам, – пробасил рыжебородый.
– Ага, надо бы, надо бы. А то как мы их защищать от беспредела вельможного будем на голодные желудки? – с серьезным лицом одобрил мужик.
– А, что у нас... ой, – схватился мужик за живот, – Прихватило, я щас.
Он в момент вылетел наружу и побежал по лесному лагерю, отталкивая не успевших отойти прочь и держась за животину. Все провожали его с некоторым недоумением и вскоре, поняв, в чем дело, с удовлетворительными улыбками начинали обсуждать это между собой, тыкая пальцами вдогонку.
Дощатая дверца скрипнула, открыв отхожее место. Мужик влетел, захлопнув ее и сразу же принявшись снимать портки, живот громко урчал. Вот-вот, и он сможет облегчиться, еще чуть-чуть.
Он застыл, на лице появилось недоумение, глаза опустились вниз на окровавленный кафтан, из которого торчало острое рельефное лезвие, окропленное его же кровью. Резко завоняло...
...Он очнулся от громкого ржания лошади. Предательское наваждение, чуть было не прозевал!
Тяжелая карета со скрипом дребезжала на разбитой дороге, что очень сильно нервировало сидящих внутри знатных особ, то и дело бранящихся на всю свою свиту. Десяток тяжеловооруженных всадников плелись за каретой позади, гнетеные долгой дорогой и промерзлым дождем. Лошади от усталости склонили головы и медленно перебирали копытами.
– Вот приедем, прикажу высечь конюха, чтобы делал свою работу, а не валялся на соломе изо дня в день, – ворчал господин, и ему согласно кивали разодетые не по месту дамы.
– Как же все это утомляет, – вздохнула дама, что моложе, и взяла своей не очень уж и изящной, но нагруженной кольцами и перстнями рукой яблоко, лежащее в походной корзине.
– Скоро прибудем? – гаркнул господин, приоткрывая шторку так, чтобы увидеть, что делается снаружи, но и при этом избежать падающих капель дождя.
– Нет, господин, к вечеру разве что поспеем, – поспешил ответить управляющий каретой слуга.
– А побыстрее нельзя? – проявил недовольство господин.
– Не можем, карета не для этой дороги, развезло все. Поедим быстро, потеряем колеса, а то и всю ось, – постарался разъяснить слуга, ожидая мгновенного упрека.
– Да что б вас всех! Вот приедем, прикажу всех выпороть! – гаркнул господин, хватая серебряный фужер, в который тут же сидящий позади в специальном закутке мальчик слуга поспешил налить вина и скрыться обратно.
Внезапно карета остановилась, все внутри дернулись, пролилось вино. Раздалась брань, не присущая господам.
– Что такое? – бранился высунувшийся из оконца кареты господин в дорогих одеждах.
– Змея, господин, прямо посреди дороги, – поспешил ответить сидящий на карете слуга.
– Так в чем же дело? Растопчите, или мне за вас...
Среди деревьев мелькнула тень, спрыгнула и устремилась прямо на них. Всадники дернули за поводья, стремясь окружить карету. Тень стремительно приближалась по крутому склону, уклоняясь от коротких арбалетных дротиков, подпрыгнула, и один из всадников упал на землю, истекая кровью. Господин слышал звон клинков и крики, суета снаружи пугала, он схватился за кинжал. Женщины дрожали от страха, вскоре все затихло.
– Ну что там? – чуть слышно произнес господин, думая, что его голос сейчас казался лишенным страха, но слуга не ответил.
Снаружи стояла мертвая тишина, даже звуков леса не было, докучающий стук капель дождя куда-то пропал. Внезапно раздался стук копыт, который стремительно отдалялся, карета продолжала стоять.
– Выгляни, – схватил за шкирку мальчонку слугу господин и вытащил его из закутка.
Мальчонка, испуганный не менее господ, с дрожащими руками, убрал шторку и высунулся, после чего его тело внезапно обмякло и повисло на каретной дверце, струйка крови устремилась по стенкам, растекаясь по полу. Женщины завизжали, лица господ побледнели, и тень мелькнула в оконце. Одна из дам не выдержала и рванула в дверцу напротив, распахнув ту и бросившись прочь в лес. Меч всадника со свистом пронзил спину, тело грохнулось прямиком в придорожную канаву.
Почувствовался запах гари, дымок пробился через богатую ткань внутреннего убранства, господин и оставшиеся бросились наружу, тень промелькнула рядом, безжизненные тела падали одно за другим, пока очередь не дошла до господина.
Толстяк бежал без оглядки по дороге, задыхаясь и хрипя, ноги заплетались, спотыкались. Ему казалось, что он бежит вечность, и вот-вот покажутся стены его неприступного замка. Вот-вот... тень внезапно возникла ниоткуда прямо перед ним, тот, не успев остановиться, ударился о возникшую преграду, словно о стену, и упал на грязную дорогу. Глаза сами посмотрели на стоявшего перед ним: человек в черной плотно сидящей одежде с короткими клинками и покрытой черными рисунками кожей возвышался над валяющимися в грязи. Короткое движение клинка, и кровь смешалась с грязью...
...Он стоял посреди пустоты, вокруг ничего, лишь только мрак и пустота, тишиной отсутствия всего давящая на слух. Никаких мыслей, чувств, он даже не дышал. Лишь только одно – он это не он. Попытки посмотреть на руки лишены смысла, даже все его знания не позволяли видеть и собственного тела, не говоря уже об окружающем. Спокойствие и безразличие ко всему. Время бесконечно долгое медленно текло, мгновения растягивались, но и это его не беспокоило. Он просто смотрел в пустоту.
