Александр Етоев - Обратная сторона Земли
Он подрулил к обочине, и машина, затормозив, встала.
— Ты, я так понимаю, с ней?
Князь посмотрел на женщину, потом на ухмыляющегося водителя и кивнул.
— Тогда верни пистолет, мне он еще пригодится.
Князь достал пистолет и осторожно, чтобы не задеть спутницу, протянул его на вытянутой ладони. Шофер хотел его взять, но сидящая между ними женщина, резко выбросив руку, выхватила у Князя оружие. Князь и выдохнуть не успел, а водитель с развороченной грудью уже лежал на руле и кровь заливала кабину. Вороненое дуло было нацелено в голову Князя. Он сидел вполоборота к женщине, горький колючий ком стоял поперек горла.
— Я еще тогда, на шоссе, догадалась, что ты из этих. Слишком уж у тебя получается роль счастливого избавителя.
— Зачем вы его так? — Князь слушал ее и не слышал. Он смотрел на тело убитого, на алые пятна крови, забрызгавшей лобовое стекло. Второй раз за сегодня он видел смерть человека.
— Ты, действительно, идиот? Или притворяешься? Думаешь, я и вправду поверила, что ты пристрелил собаку?
Князь посмотрел на нее. Щека у женщины дергалась, и губы дрожали. Пистолет она держала нетвердо, ствол наклонился вниз, отогнутый указательный палец едва касался спускового крючка.
— Как ты оказался на кладбище? Кто ты вообще такой? Князь? Тимофеев, он тоже князь. Два князя на мою голову. — Она рассмеялась и уронила пистолет на колени. — Запомни, мне твоя доброта не нужна. И женой твоей я становиться не собираюсь.
— Пойдем. — Она ткнула Князя пистолетом под бок. — Вылезай из машины. Я тебя убивать не стану. Хватит и одного добренького. Надо же — и кровь у него настоящая. Красная, как у людей. Не пожалели послать живого.
Они выбрались из черной машины. Вылезая, Князь подал женщине руку. Она странно на него посмотрела и протянула ладонь. Перед тем, как захлопнуть дверцу, женщина бросила пистолет на сиденье и поморщилась, словно выпустила с ладони змею.
Они стояли возле длинного деревянного дома, больше похожего на барак. Облупившаяся краска крошилась, из щелей в каменном основании торчали пучки травы. Половина окон была заколочена досками, а из тех, что смотрели открыто, несло затхлостью и сырой землей. Они обогнули дом, и Князю всю дорогу казалось, что из окон за ними подглядывают чьи-то невидимые глаза. То и дело он озирался и тревожно смотрел на дом.
— Возьми меня под руку, я устала, — сказала спутница, когда они вышли на соседнюю улицу.
Князь осторожно прижал ее руку к своей и почувствовал под одеждой холод.
— Неприятно идти с убийцей? — Она нервно повела головой и искоса взглянула на Князя.
Он помедлил с ответом, не зная, что говорить. Потом сказал тихо и невпопад:
— Сегодня я убил человека.
— Хорошее начало для разговора, — сказала она с издевкой. — Ну и как? Интересно было? Расскажи, как ты себя чувствовал, поплачься, мне нравится, когда мужчина плачет.
Князь выпустил ее руку, но она схватила его сама и сильно потянула рукав.
— Разве тебе нечем себя оправдать? Любой, кто хоть раз в жизни убил человека, находит себе оправдание.
— Человек не сам себя судит.
— Это слова младенца. Бога нет, Тимофеев его убил. Или Бог убил себя сам. Неважно, подробности не интересны. Зачем ты сбрил бороду? С бородой ты мне нравился больше.
— Через месяц вырастет новая. — Князь заставил себя улыбнуться.
— Если будет на чем расти. — Она улыбнулась тоже. — Помнишь, тогда на шоссе ты говорил, что любишь другую? Расскажи мне о ней. Она красивая?
— Не знаю. — Отвечать ему не хотелось.
— Красивей меня?
— Я не помню, что тогда говорил. Голова болит.
— Не помнишь, значит, не любишь.
Они перешли улицу. Наверное, со стороны они выглядели как прогуливающаяся пара, то и дело заговаривающая о пустяках, немного нервно, немного с надрывом, взрываясь и успокаиваясь, как и положено уставшим друг от друга супругам.
— А меня? Меня бы ты полюбить смог?
«Теперь нет», — хотел ответить ей Князь, но сказал коротко:
— Нет.
— Ты мне нравишься. Я таких еще не встречала. Интересно, что я сделаю, если вдруг тебя полюблю? Я ведь не желаю терпеть, когда мне отвечают отказом.
Князь оглянулся назад, окидывая глазами дома.
— Надо было убрать с дороги машину.
— Без нас уберут. Забудь об этом юродивом. А любовником моим ты бы стал? Так, без любви. На время.
— Он нам помог. — Князь как будто не услышал вопроса.
— Он нам помог в одном — на время скрыться от Тимофеева. — Она сжала его руку сильнее. — И не потому, что дал тебе пистолет и увез с кладбища на машине. Потому, что лежит сейчас мертвый и не может за нами следить. — Она отпустила руку и остановилась, отступив от него. — Ты младенец. Ты видишь только то, что тебе показывают. И веришь, когда тебя заставляют верить. А я никому не верю. И тебе не верю. Ты — предатель. Все жалостливые и совестливые — предатели. Ты предашь меня из-за своего гуманизма. «Не убий», «не прелюбодействуй». Мерзость.
— Стой. — Она вгляделась в глубину улицы. — Видишь на углу человека? Это из тимофеевских. Идем спокойно, он нас уже видел.
Князь посмотрел вперед. Там, где улица упиралась в площадь — ту самую злосчастную площадь, в глубине которой возвышалось, как памятник его бедам, невзрачное здание гостиницы, — топтался на углу человек. Тощий папиросный дымок относило ветром в их сторону. Человек на них не смотрел, но, когда они подошли ближе, он внезапно исчез, скрывшись за угловым домом.
Князь замедлил шаг и нерешительно посмотрел на спутницу.
— Куда теперь?
— Идем, дорогу я знаю.
Они вышли на площадь. Ветер гонял по углам не по-весеннему сухую листву. Мелко дрожали лужи. Скрипел на высокой башне одинокий петушок флюгера. Диабаз был скользкий, как лед. Ноги скользили по камню, и узкие каблучки спутницы мешали быстро идти. Из дальней боковой улицы, той, где стояла гостиница, выскочил золотой «москвич», дал газу и пропал за углом.
— Я не предатель…— Пока они шли, Князь все подыскивал слово, которое бы не выглядело пустым. Ему надо было, чтобы она ему верила, надо было ей доказать, что не такой уж он наивный и скучный, как ей, должно быть, кажется.
— Замолчи. — Она его оборвала. — Мои слова стоят дешево. И не бойся, ты же мужчина. Посмотри. — Ее маленькая рука показывала вверх, за крыши.
Князь увидел, как по краю серого облачного покрова, что плотно обволакивал город, разламывая небо на части, протянулась белая полоса.
— Тебя провожала луна, а встречает солнце. Так встречают царскую кровь. Ты хотел бы, чтобы я стала царицей?
— Ты и сейчас царица.
— Да, без царства. Ты знаешь, что книга, которая сейчас у тебя, принадлежит мне?
