Татьяна Апраксина - Поднимается ветер…
— Украденное вернут, — еще раз пообещал Меррес. — Что касается баб, я тоже скажу, чтоб не усердствовали. Чего еще желает от меня мать наша Церковь?
— Милосердия, — немедленно откликнулся епископ. — Эрон Кетир ранен и нашел приют в одном из наших храмов. Я прошу помиловать его.
— И где ж это он был ранен, бедняжка? — издевательски спросил генерал, спешно припоминая, кто такие Кетиры и где их земли. Кажется, маленький замок на границе с Къелой. Соседи Кетаров. Да что ж у них фамилии такие похожие! Но Кетары будут посильнее: это одни из главных бунтовщиков, а Кетиры — их родичи, и рыльце у них тоже в пушку, о чем тут гадать. — Наверное, упал с лестницы? Или на него невзначай напали собственные крестьяне?
— Он был ранен в бою.
— И с кем же это он дрался? Неужели с королевскими солдатами? Давайте, давайте его помилуем! — захохотал Меррес. — Давайте помилуем всех, и что нам до воли короля, а, епископ Саурский?
— Что ж, тогда Церковь сама позаботится о его судьбе, — поднимая голову, сказал епископ.
— Что-о-о? — заорал, вскакивая из кресла, генерал. — Окончательно страх потеряли? Прячете мятежников, просите за них, а потом еще и… еще и грозите прятать их от… от короля?!
— Вы услышали мое слово, виконт Меррес, — улыбнулся старик.
— Значит, так? Ну что ж, посмотрим, как вы запоете попозже… Генерал вышел, развернулся у тяжелых дверей и закрыл их пинком. Гвардеец, стоявший у двери, вопросительно уставился на него.
— Епископа — в подвал, — коротко распорядился Рикард.
3. Сеория — окрестности Собры — Беспечальность — Собра
— Мы поедем через Алларэ, далее переправимся через пролив… как, кстати, он называется?
— Если герцог желает посетить замок Гоэллон, то сначала мы переправимся через Гривский пролив, потом — через Литтский, а высадимся в порту Лита, — представив в уме карту северных земель, ответил Саннио.
— Что вы знаете о баронстве Лита?
— Оно расположено на северо-востоке Собраны. На западе граничит с графством Саура, на юге отделено от Эллоны Литтским проливом, восточное побережье омывают воды Северного моря. На севере граничит с Предельной пустыней.
— Похвально, а что еще вы можете рассказать?
— Наиболее развиты скотоводство, изготовление керамики и стекла. Еще виноградники, но вино низкого качества… и рыбная ловля. Правит барон Литто…
— Вот тут вы ошибаетесь, молодой человек. Отныне баронство Лита находится под патронатом короны, — сказал герцог. — Равно как графства Саур и Къела. Саннио едва не вывалился из седла. В школе мэтра Тейна новостями их не баловали, а в ближайшем городке он не был четыре седмицы. Что-то о заговоре на севере он слышал, но те обрывки разговоров слуг, которые попали ему в уши, были слишком невнятными. Секретарь напряженно ждал, что герцог объяснит хоть что-то, но тот молчал, глядя на дорогу перед собой, а спросить юноша не осмелился. Выражение лица и тон голоса Гоэллона ему сильно не понравились: надо понимать, ничего хорошего на севере не произошло. Земли передавались под патронат короны в единственном случае — если Старший Род пресекался, и некому было передать титул. Но как знал Саннио, и у барона Литто, и у графов Саура и Къела были наследники, все эти семьи были многодетными. Что же могло случиться?.. Последний раз под патронатом короны добрых сто лет назад оказалось западное герцогство Скоринг, граничившее с Тамером. Тогда герцог Скоринг погиб во время очередного нападения тамерской армии, а жена его еще раньше умерла родами. Остался беспомощный новорожденный младенец, бастард герцога решил захватить власть, и, чтобы этого не случилось, до совершеннолетия наследника земли были взяты под патронат. Но не могло же подобное несчастье случиться разом с тремя землями? Любопытство свербело в груди; секретарь долго поглядывал на равнодушного Гоэллона, стараясь не поворачиваться, и в конце концов у него заболела голова. Он ехал рядом с герцогом на все той же мышастой кобыле керторской породы. От конюха в доме Саннио узнал, что порода эта происходит от одичавших лошадей южных земель и славится выносливостью, верностью и легкостью в управлении, хотя и уступает в резвости многим другим. Юношу терпеливая лошадка вполне устраивала, хотя он и удивлялся, что герцог предпочел именно эту породу, не слишком-то популярную в центральных землях. Ему керторцы казались некрасивыми — низкорослые, толстоногие, с короткой шеей. Подобный выбор не вязался с изысканной элегантностью одежды и обстановки дома герцога. Герцог не поднял Саннио спозаранку, а милосердно дал поспать почти до середины дня. Перед выездом юноша плотно пообедал, и до этого, первого за поездку, разговора его клонило в сон, но теперь сонливость как рукой сняло. Он даже принялся разглядывать дорогу, но она ничем не отличалась от той, по которой юноша ехал вчера. Тот же розоватый камень, те же высоченные деревья с широкой блестящей листвой…
— Драгоценный мой, вы уверены, что косоглазие вас украсит? — спросил вдруг Гоэллон. — Что вы на меня все время коситесь, вы боитесь, что я провалюсь сквозь землю прямо на этой дороге? Саннио хотел попросить прощения, но вспомнил, чем это закончилось в прошлый раз, и решил не рисковать. С герцогом было трудно. Казалось, что он нарочно ставит секретаря в тупик и забавляется, когда юноша не знает, как ответить и что сделать. Простые насмешки или ругань секретарь бы вытерпел без возражений: он был приучен и не к такому, — но герцог задавал вопросы, и на них требовалось отвечать.
— Я жду, не соизволит ли ваша милость продолжить, — еще не договорив, юноша отметил очередную ошибку. Отвыкнуть от вколоченных намертво вежливых оборотов было пока еще трудно.
— А спросить вам выучка не велит, — кивнул герцог. — Но не кажется ли вам, мой юный друг, что во всем нужна последовательность? Или вы мужественно смотрите на дорогу и по сторонам, подавив разбирающее вас любопытство… или уж позволяете ему взять над собой верх. Или вы любитель помучиться? Саннио вновь не нашелся с ответом.
— Что ж, давайте разберем эту ситуацию с философской точки зрения. Есть ряд определенных правил, которые вы в вашем положении обязаны соблюдать. Правила эти временами трудно выполнимы, и многие из них идут вразрез с потребностями организма и порывами души. Нарушение же их чревато последствиями, которые вам пока что не известны, но вы справедливо предполагаете, что ничего хорошего не выйдет. Так, Саннио?
— Да, герцог.
— Однако ж и в постоянном пресечении этих порывов ничего хорошего нет. От этого портится пищеварение, сон и цвет лица. Любознательность — естественное свойство развитого ума, а ее постоянное пресечение грозит тупостью. Как видите, и так жарко, и этак невмочь. Что же делать, мой юный друг?
![Алан Эйкборн - Дверь в смежную комнату [=Тайна двери отеля «Риган»]](/uploads/posts/books/228832/228832.jpg)
