Татьяна Апраксина - Поднимается ветер…
— …воспитывался в Брулене и много ходил с моряками. Шпаги там не в чести, но кто может драться на палубе, того трудно испугать любым оружием.
— Я бы хотел учиться у вас, милорд, — слегка капризно заявил принц, потом перевел светло-карие глаза на Флэля. — У вас обоих.
— Желание вашего высочества лестно для нас, но что скажут ваши учителя и отец? По узкому длинному лицу принца пробежала смутная тень, он упрямо сжал губы, словно что-то сказав про себя, потом улыбнулся.
— Учителя меня учат плохо, иначе я победил бы господина…
— Далорна, — подсказал алларец. Флэль все-таки верно вспомнил, как того зовут. — Несомненно, ваше высочество может добиться больших успехов, если будет регулярно заниматься. Кертор слегка улыбнулся. Эмиль ответил весьма достойно — и обнадежил мальчишку, и не стал его разочаровывать, объясняя, что в пятнадцать лет еще рано побеждать настоящих мастеров, да и нужно иметь талант, которого в принце ни на ломаный серн. Впрочем, принц и сам соображал неплохо.
— Ну, или брата, — прибавил он, слегка покраснев.
— Принц Элграс фехтует лучше вашего высочества? — изумился алларец.
— Увы, — пожал плечами Араон, вдруг став похожим на отца. Те же узкие плечи, дурная осанка; но невысокого принца сутулость портила куда сильнее, чем короля.
— Если Его Величество разрешит, я буду счастлив учить вас, — сказал Эмиль.
— Я тоже буду крайне рад, — поддакнул Флэль и зачем-то добавил: — Способные младшие братья — истинный бич Собраны, не правда ли, ваше высочество? Мгновением позже он уже проклинал про себя собственное остроумие и привычку над всеми подшучивать. В королевском дворце подобные остроты могли стать весьма опасными для жизни. Король Ивеллион был младшим из двух братьев-наследников. Но принц не уловил оттенка крамолы в шутке или воспринял ее на свой счет, как Флэль и задумывал изначально. Оставалось надеяться на то, что Эмиль или не уловил намека (что вряд ли), или пощадит знакомого. Распрощавшись с принцем, оба новоиспеченных приятеля отправились назад в Белую приемную. День уже не казался Флэлю скучным и проходящим напрасно. Приглашение принца хоть и сулило скучные и заведомо бесполезные обязанности наставника юного Араона, зато открывало большие перспективы. Мальчишке — пятнадцать; самый подходящий возраст для того чтобы бредить оружием, победами, восхищением двора и трофеями. Тот, кто не будет его слишком разочаровывать, станет к нему достаточно близок. А натаскать даже такого бесталанного ученика так, чтобы он смог победить брата, которому едва исполнилось тринадцать, надо полагать, не самая сложная задача.
— Я предпочел бы учить младшего, — сказал вдруг Эмиль.
— Если из младшего вырастет новый Ролан Победоносный, приятно будет чувствовать себя наставником гениального полководца, — усмехнулся Флэль.
— Если, — кивнул алларец, тоже улыбаясь. — Но иногда интересы государства выше наших первых желаний.
— Однако на смену первым приходят вторые.
— И кажутся нам более взвешенными. Флэль рассмеялся и шлепнул спутника по плечу:
— Не выпить ли нам за наши желания? За мной долг — вы спасли мою прическу, — и я собираюсь вернуть его немедленно.
— Почту за честь, — кивнул Эмиль. Новое знакомство оказалось весьма, весьма приятным.
За распахнутыми ставнями мелькнуло что-то зеленое. Генерал Рикард Меррес вскочил из-за стола, хватаясь за шпагу, но это оказалась только ветка, которую раскачивал ветер. Шпага полетела в угол и там ударилась об пол, оскорбленно зазвенела боковая дужка гарды, задевшая за валявшийся там же нож. На мгновение Рикард устыдился, но потом ударил кулаком по столу и сплюнул.
Что толку таскать прекрасной работы шпагу, наследие деда, если ныне это может позволить себе любой? Что вообще толку в шпаге, если отличительный знак благородных людей превращен в обычное оружие? Король Лаэрт запретил дуэли под страхом смертной казни, а его сын разрешил носить шпаги всем, кто пожелает, «дабы наши подданные могли оборонить себя». Как будто простолюдинам недостаточно было дубинок! Теперь со шпагой на боку щеголяет любой, кто может позволить себе уроки фехтования…
Еще пара подобных указов, и Собрана превратится во вторую Оганду, королевство лавочников, где король пляшет под рожки парламента. Впрочем, ныне там королева… еще не лучше. Баба на троне — это, пожалуй, слишком. Хорошо, что вековой обычай Собраны запрещает наследование престола дочерям. Меррес схватил кувшин и плеснул в кубок еще вина. Столешница уже была изляпана кроваво-красными пятнами, и генералу это зрелище нравилось. Жаль, что это только вино, а не настоящая кровь! Кровь всех этих Фустов и Сауроринов, Саумов и Кетаров — вассалов ныне, к счастью, покойного графа Саура, которые все не могут успокоиться и понять, чья нынче власть. Власть — Его Величества короля Ивеллиона II, так было и так будет! Генерал вновь треснул кулаком по столу. Кубок упал, и вино полилось на пол. Увидев воочию герб Саура, — «кубок, проливающий вино», — генерал рассмеялся.
Вот так и король стукнул по столу, его, Рикарда, кулаком, и вино жизни мятежного графа вылилось, все, до капли. Жаль, что граф не может этого увидеть. Только ради этого стоило бы отсрочить казнь. В стране может быть только один господин, и это король Ивеллион. Если всякая северная шушера, только по ошибке причисленная к Старшим Родам Собраны, будет иметь собственное мнение, строить собственные планы, что же это будет за страна? Мятежи положено топить в крови, чтобы другим неповадно было. В комнату сунулся порученец.
— Епископ Саурский просит аудиенции.
— Пусть подождет, — буркнул Рикард. Епископ, разумеется, не просил, а требовал, и не аудиенции, а возможности немедленно наставить заблудшее чадо. — Проводи его в Малый зал. Старик был нагл. Будь у генерала возможность, он казнил бы епископа вместе с Саура и его семейством, но епископа защищала Церковь, и Меррес был вынужден терпеть нотации и назидания. Церковь не вмешивается в светские дела, и слуги ее неподвластны мирским властям. Ну да, как же! На словах не вмешивается, а на деле здешний епископ являлся одним из заговорщиков, тут и до гадалки ходить не надо.
Не иначе, именно с его помощью улизнул один из многочисленных выблядков графа…
Рикард сидел, уставившись в окно. Нужно было позвать порученца и потребовать еще вина, но керторское вчера кончилось, а от здешней кислятины только пучило живот и начиналась икота. Дожил — шарахается от зеленой ветки в окне. Вчера доложили о том, что на востоке пропали два отряда, сегодня — о том, что поблизости от замка видели всадников в зеленом, цвете Литто. Да на дне винной бочки их видели, не иначе! Откуда в центре Сауры взяться литским солдатам, если Лита уже почти полностью усмирена? Почти. Вечное «почти»; никто не может довести до конца ни одно дело. И все врут, все постоянно брешут! Офицеры врут, называя больными перепивших или загулявших по окрестным деревням солдат, разведчики врут, сообщая, что не нашли убежища Саумов, виночерпий врет, что последнее керторское Рикард допил самолично… Епископ тоже врет, рассказывая генералу о необходимости быть милосердным. С врагами нельзя быть милосердным, их нужно безжалостно давить, и тогда они будут бояться поднять голову. Побеги измены рубят на корню, а святоши пусть молча молятся за души изменников. Епископ… пожалуй, пора идти. Старик в темно-коричневом саккосе с белой отделкой рукавов и подола, в затканном золотом омофоре смотрелся так, словно решил лишний раз напомнить генералу о Къеле, в которой все было почти хорошо… почти, да не совсем.
![Алан Эйкборн - Дверь в смежную комнату [=Тайна двери отеля «Риган»]](/uploads/posts/books/228832/228832.jpg)
