Дэвид Геммел - Дочь горного короля
По Рыночной улице и Хлебному переулку они пришли на главную площадь, где ставили к предстоящему турниру лотки и палатки. Плотники, стуча молотками, воздвигали высокий павильон с сиденьями для знатных господ и дам. Ими распоряжался белокурый юноша, лорд Леофрик, тут же стоял и капитан стражи.
– Пошли обратно на Рыночную, – при виде его прошипел Релф, дернув Уила за рукав.
Предложение было дельное, но тут капитан сам их увидел и поманил пальцем. Уил тяжко вздохнул. Он не любил капитана – хуже того, не уважал. Что это за командир, если о людях своих не заботится.
Редгаэр Гроза Кушира, рыцарь двора, сын графа Кордении, сам двинулся навстречу солдатам, сцепив руки за спиной.
– Ну что, взяли хоть одного вора?
– Нет еще, капитан. – Уил, вскинув сжатый кулак, отдал ему честь.
– И не диво, с таким-то пузом. Мне брюхатых в страже не надо.
– Так точно! – Препираться с капитаном, как давно уже усвоил Уил, было себе дороже, но начальник, на его счастье, уже взялся за Релфа.
– Пряжка не чищена, плюмажем точно лошадиный зад вытирали. Пять грошей штрафу и явиться к моему адъютанту за нарядом.
– Так точно! – ответил Релф.
– Продолжайте обход. – Капитан повернулся на каблуках, взметнув красным плащом.
– Козел, – прошептал Релф. – Ишь ты, лошадиный зад вытирали. Скорей уж твой язык, которым ты вылизывал баронову задницу. – Они зашагали по Дубильной улице обратно на рынок. – Погляди-ка на это! – Посмотрев в сторону, куда показывал Релф, Уил тихо свистнул. По рынку шла высокая женщина с серебряными, несмотря на молодость, волосами, с красным ястребом на левой руке. – Видал, ноги какие? Не иначе от шеи растут. И задок тугой, твердый. Мечта, да и только.
– Больно худа на мой вкус, – сказал Уил, – но походка и впрямь хороша. Видно, что горянка.
– Потому что в оленьей коже? Так ее не одни горцы носят.
– Ты на поступь ее посмотри. Гордая, надменная, как все ее племя. А браслета обручального нет.
Ястреб неожиданно всполошился, захлопал крыльями, но женщина успокоила его, погладив по голове.
– Лучше меня бы погладила, только малость пониже, – вздохнул Релф. – Пошли поговорим с ней.
– Зачем?
– Я вечером сменяюсь, вдруг да повезет.
– Спорю на твой штраф, ей это ни к чему.
– А я спорю, что ночью ее пробуравлю.
– И нахальный же сукин сын, – ухмыльнулся Уил. – Ладно, пошли глянем, как тебя срежут.
Они подошли к женщине, стоявшей у лотка с сушеными фруктами.
– Доброе утро, молодая госпожа, – поздоровался Уил. – Красивая у вас птица.
– И охотится хорошо, – ответила она с мимолетной улыбкой и сразу же отвернулась.
– В горах живете? – спросил Релф.
– Да. И что же?
– Мы с другом немного поспорили. Он говорит, что вы с нижних земель, а я – что горянка. Видно же.
– Что видно? – Ее светлые глаза уперлись в солдата.
– Ну, это… походку и прочее. Вы ночевать в Цитадели будете или как? Счел бы за честь сводить вас куда-нибудь пообедать.
– Нет, на ночь я не останусь. Прощайте.
Она пошла прочь, но Релф удержал ее за руку. Ястреб снова заволновался.
– Ты не знаешь, от чего отказываешься, красавица. Неразумно упускать свое счастье.
– Счастье я бы не упустила. Прощайте.
– Слышу перезвон пяти грошиков, – мечтательно сказал Уил. – Вот они, у меня в ладони.
– Кем эта сука себя возомнила? – вскипел покрасневший Релф.
– Говорю тебе, горянка она. Ты для нее враг, захватчик. Они либо ненавидят нас, либо презирают. Подумай лучше, как проигрыш будешь выплачивать.
– Где она ястреба-то взяла? Баба – и с ястребом. Может, украла?
– Ты это брось, сынок, – сурово промолвил Уил. – Сажать ее под замок за то, что с тобой спать не хочет? У меня так не водится. Выкинь ее из головы и поглядывай. Если в наши часы у кого кошелек пропадет, пятью грошами мы не отделаемся, скорей уж по пять плетей влепят.
– И то, – согласился Релф. – Мало ли в поле овечек. Слыхал, какой подарочек схлопотал Граэн в борделе на Северной? Ходит в язвах и злой, как черт. Пиявок ему ставят на это место – нет, ты подумай! И где таких малюсеньких пиявочек набрались?
– Туда ему и дорога, – сказал Уил, заходя в аптеку.
– Что тебе тут понадобилось?
– Младший у нас сильно кашляет. Бетси просила сиропу купить.
– Как переболел тогда горячкой, все никак не поправится. Думаешь, выкарабкается?
– Двоих мы уже потеряли, – вздохнул У ил. – Один от чумы умер, еще в Ангосте, другого в куширском походе желтая лихорадка скосила. Не знаю, будет ли жив малыш, но он боец, весь в своего родителя. Так что надежда есть.
– Повезло тебе с Бетси, – сказал Релф, пока аптекарь наливал сироп в синий пузырек. – Готовит вкусно, в доме всегда чистота, хоть с полу ешь. Хорошая женщина.
– Самая лучшая. Вот придет лето, и попрошусь обратно на юг. У нее там родня, она скучает по ним. Может, получится.
– Говорят, мы весной выступаем. Не слыхал?
– Мало ли слухов ходит. Я и служу-то здесь спокойствия ради – раньше Бетси все боялась, что меня на войне убьют. Все тихо, против кого выступать?
– Капитан говорил, горные кланы к войне готовятся. Нападают на купцов и других путников.
– Неправда это. Был один случай, но лесной дозор сам с разбойниками управился, да и злодеи были не горцы. Нет, сынок, вот дождусь лета и повезу свое семейство на юг.
Уил протянул аптекарю две медяшки, и Релф снова дернул его за рукав.
– С какой стати ты платишь? Должны быть благодарны, что мы их охраняем.
– Привычка у меня такая – платить.
Грейм-кузнец, доставив барону его серых коней, вышел в город. Он не удивился, что барон не заплатил ему за работу – ничего другого он и не ждал. Не зайти ли в "Синюю утку", знаменитую своей жареной свининой со шкварками? "Нет, ты и так чересчур раздобрел", – мысленно сказал Грейм, похлопав себя по толстому животу. В свое время он считался одним из первых красавцев в Силфаллене и привык, что женщины на него заглядываются. Теперь редкая женщина останавливает на нем свой взор. Волос у него на голове поубавилось, хотя на спине они куда как густы. Три передних зуба ему вышибли железной палицей на Золотом поле, досталось и губам. Тогда ему стало больно вдвойне – он понял, что пригожим уже никогда не будет.
Позже он отрастил косматую, седую теперь, бороду и усы, чтобы спрятать обезображенный рот.
Неохотно миновав "Синюю утку", он увидел на Рыночной улице Сигурни, беседующую с двумя солдатами. Один был высокий, немолодой, по виду воин. Другой, пониже и помоложе, взял девушку за руку, но она сказала ему что-то, и он ушел, покраснев до ушей.
– Здравствуй, – подошел к ней кузнец (Сигурни стояла у лотка, где продавались разные безделушки).
