Орсон Кард - Задира и дракон
Борк понял, что пережитые боль и горечь не могут уничтожить радость. В его жизни было и то и другое; да, темных полос хватало, но случались и светлые. И, возможно, светлых было даже больше.
- Я знаю, что это такое - быть счастливым, - сказал Борк. - Если ты оставишь мне жизнь, я снова буду счастлив. Я нашел смысл жизни, теперь я говорю правду. Слышишь, дракон? Я живу, в этом и есть смысл. Не так уж важно, радуюсь я или горюю, главное - я живу. Это правда! Я пришел сюда не для того, чтобы сражаться с тобой и погибнуть от твоих зубов. Я пришел, чтобы постичь смысл жизни и продолжать жить!
Дракон молча опустил Борка на землю, отодвинулся и свернулся клубком, прикрыв лапами глаза.
- Дракон, ты слышишь?
Дракон не ответил.
- Эй, посмотри на меня!
- Человек, я не могу на тебя посмотреть, - вздохнул дракон.
- Почему?
- Ты ослепляешь меня, - ответило чудовище.
Он опустил лапы, и теперь Борку пришлось закрыть глаза руками, ибо драконьи глаза сверкали ярче солнца.
- Я боялся тебя, Борк, - прошептал дракон. - В тот день, когда ты признался, что боишься меня, я сам испугался. Я знал, что ты вернешься и этот миг наступит.
- Какой миг?
- Миг, когда я умру.
- Ты умираешь?
- Еще нет, - ответил дракон. - Но ты должен меня убить.
Борк оглядел распростертого на камнях дракона. Ему больше не хотелось проливать ничью кровь.
- Я не хочу тебя убивать.
- Разве ты не знаешь, что ни один дракон не может жить после того, как встретит по-настоящему честного человека? Быть честным - единственный способ убить дракона. Но честные люди встречаются крайне редко, поэтому большинство драконов живут вечно.
Борк вовсе не хотел убивать дракона, но чудовище вдруг вскрикнуло, словно от невыносимой боли:
- Как ты не понимаешь? Во мне горит правда, которую отвергли рыцари. Приходя сюда, они цеплялись за свою ложь и ради нее умирали. Я все время страдаю от боли, которуюпричиняет мне правда. И вот, наконец, я встретил человека, сумевшего распознать собственную ложь. И что же? Ты обращаешься со мной еще более жестоко, чем те рыцари!
Дракон заплакал, из его пылающих глаз покатились горючие слезы.
Не в силах смотреть на страдания дракона, Борк схватил топор и отрубил ему голову. Огонь в глазах дракона сразу погас, а сами глаза становились все меньше, пока не превратились в два сверкающих бриллианта, в каждом из которых было по тысяче граней. Борк поднял драгоценные камни и спрятал в карман.
- Ты все-таки его убил, - сказала восхищенная Брунгильда.
Борк не ответил.
Он молча отвязал красавицу и отвернулся, чтобы та могла застегнуть платье. Потом взвалил драконью голову на плечо и зашагал домой. Чтобы не отстать от Борка, Брунгильде приходилось бежать. Так они шли целый день, и только поздно вечером, уступив мольбам Брунгильды, Борк сделал привал. Принцесса попыталась поблагодарить его за вызволение из плена, но Борк отвернулся, не желая слушать. Он убил дракона лишь потому, что тот хотел умереть. Только поэтому, а не из-за Брунгильды. Ради принцессы Борк ни за что не стал бы проливать чужую кровь.
Через несколько дней они добрались до владений короля. Их встретили радостными криками, но Борк не вошел в замок. Он положил возле рва отрубленную голову дракона и,перебирая бриллианты в кармане, зашагал в свою лачугу.
На дворе уже стояла ночь, и в его жилище было темно, но Борк вынул бриллианты, и они засветились ярким внутренним светом.
Не успел Борк как следует насладиться этим зрелищем, как в его лачугу явились король, Мигун, Брунгильда и с десяток рыцарей.
- Я пришел тебя поблагодарить, - сказал король, по щекам которого текли слезы радости.
- Не за что, ваше величество, - ответил Борк, надеясь, что непрошеные гости уйдут.
- Борк, - продолжал растроганный король. - Убийство дракона - подвиг, который по храбрости десятикратно превзошел все твои былые деяния. Теперь ты вправе просить руки моей дочери.
Борк удивленно посмотрел на короля,
- А я-то думал, ваше величество, что вы и не собирались выполнять свое обещание.
Король на миг отвел глаза, потом посмотрел на Мигуна и снова перевел взгляд на Борка.
- Как видишь, ты ошибся. Я верен своему слову. Брунгильда здесь, поэтому мы можем решить все без лишних проволочек.
Борк только улыбнулся, лаская лежащие в кармане бриллианты.
- С меня довольно того, что вы сдержали слово, ваше величество. Но я не стану просить руки Брунгильды. Пусть выходит замуж за того, кого любит.
Король был ошеломлен. За годы плена красота Брунгильды ничуть не увяла, из-за таких красавиц нередко вспыхивали целые войны!
- Неужели ты не хочешь награды за свой подвиг? - спросил король.
Борк долго думал и наконец сказал:
- Хочу. Подарите мне надел земли подальше отсюда. И пусть надо мной никто не будет властен: ни граф, ни герцог, ни король. И кто бы ко мне ни пришел: мужчина, женщина или ребенок - пусть на моей земле они будут избавлены от любых преследований. А еще я хочу, ваше величество, никогда больше с вами не встречаться.
- И это все, о чем ты просишь?
- Все.
- Что ж, будь по-твоему, - сказал король.
Остаток жизни Борк провел на той земле, что даровал ему король. Надел был не ахти какой большой, но Борку его вполне хватало. К нему стали приходить люди, чтобы поселиться рядом; не очень много - по пять-десять человек в год. Так появилась целая деревня, с которой не взимали ни королевскую десятину, ни герцогскую пятую часть, ни графскую четверть.
Рождались и росли дети, не видевшие ни сражений, ни рыцарей, вообще не знавшие, что такое война. А поскольку они не знали войны, они не знали и ужаса на лицах воинов, которых мучили не столько телесные, сколько душевные раны. Борк едва ли мог желать большего, поэтому был счастлив.
Мигун тоже достиг всего, о чем мечтал. Он женился на Брунгильде, и скоро оба королевских сына погибли от глупого несчастного случая. Прошло еще немного времени, и умер старый король, отравившись за обедом. Новым королем стал Мигун. Всю жизнь он воевал и всю жизнь плохо спал ночами, боясь, что к нему подошлют убийц. Он правил жестоко и беспощадно, и многие ненавидели его. Но новым поколениям, не видевшим и не знавшим его, он казался великим королем.
О Борке новые поколения вообще ничего не знали.
А Борк не успел прожить и нескольких месяцев, наслаждаясь свободой, как к нему в хижину явилась немолодая сварливая женщина.
- И зачем тебе одному такой большой дом? - спросила она. - Ну-ка, потеснись.
