Neil Gaiman - Звездная пыль
Вдруг что-то ужалило его в левую руку. Тристран подумал, что это кусачее насекомое, и шлепнул по нему ладонью – но увидел только бледно-желтый лист. Лист с шуршанием упал на землю. На укушенной руке выступила красная теплая кровь и вздулись вены. Лес шептал и шелестел вокруг.
– Что же нам делать? – воскликнул Тристран.
– Я ничего не могу придумать. Если б знать, где истинная дорога… Истинную дорогу даже мертволесье не в силах разрушить! Разве что спрятать от нас, замаскировать… – Коротышка беспомощно пожал плечами и завздыхал.
Тристран поднял руку и задумчиво потер лоб.
– Я… Я знаю, где наш путь! – вдруг воскликнул он, указывая пальцем. – Нам туда.
Черные глазки-бусинки его спутника заблестели.
– Ты уверен?
– Да, сэр. Через ту рощицу, а дальше направо. Там наша дорога.
– Откуда ты знаешь? – спросил коротышка.
– Знаю, и все, – отозвался Тристран.
– Ладно. Вперед! – Человечек подхватил свой чемодан и побежал – но не особенно быстро, так, чтобы не обгонять Тристрана, который мчался, задыхаясь, с колотящимся сердцем, да еще и саквояж на бегу бил его по ногам.
– Нет! Не туда! Левее! – крикнул юноша. Ветви и шипастые кусты вцеплялись ему в одежду и рвали ее, словно когтями. Дальше двое бедняг бежали молча.
Казалось, деревья перед ними сомкнулись в сплошную стену. Вокруг шквалом носились листья, больно жалясь и кусаясь, когда им удавалось задеть кожу Тристрана. Беглец карабкался вверх по склону, отбиваясь от листьев свободной рукой; чемоданчик задевал за корни и ветки, мешая бежать.
Молчание было нарушено каким-то завывающим звуком. Звук исходил от лохматого коротышки, который вдруг остановился как вкопанный и, запрокинув голову, ужасно завыл в небеса.
– Скорей, – закричал Тристран, – мы уже почти на месте!
Он сгреб человечка за локоть и потащил вперед.
Наконец они выбежали на истинную дорогу: это оказалась полоса зеленой травы, пролегавшая сквозь серый лес.
– Здесь мы в безопасности? – спросил Тристран, отдуваясь и перепуганно оглядываясь по сторонам.
– Пока мы не сходим с дороги – да, – ответил коротышка, выпустил из рук свою поклажу и уселся на траву, рассматривая окружавшие тропу деревья. Ветви бледных берез дрожали, хотя не дуло ни малейшего ветерка, и Тристрану чудилось, что они трясутся от злости.
Его спутник тоже начал дрожать, поглаживая и тиская лохматыми пальцами зеленую траву. Потом взглянул на Тристрана.
– Вряд ли у тебя найдется бутылка чего-нибудь горячительного, а? Или хотя бы кружка-другая горячего сладкого чая?
– Боюсь, что нет, – вздохнул тот.
Человечек посопел и потянулся к замку своего чемодана.
– Отвернись, – велел он Тристрану. – И не вздумай подглядывать.
Юноша послушно отвернулся. Послышался щелчок, потом какая-то возня. Наконец владелец чемодана разрешил:
– Можешь поворачиваться.
В руках лохматого человечка красовалась эмалированная бутыль. Он изо всех сил, но без особого успеха пытался вытащить пробку.
– Гм… Помочь? – нерешительно предложил Тристран, боясь обидеть спутника. Но он волновался напрасно – коротышка тут же отдал ему бутыль.
– Давай, – сказал он. – У тебя более подходящие пальцы.
Тристран поднатужился и вытянул затычку. В ноздри ударил пьянящий запах – что-то вроде меда, смешанного с хвойным дымком и пряностями. Юноша протянул бутылку хозяину.
– Пить такое редчайшее сокровище из горлышка – настоящее преступление, – сообщил лохматый человечек. Он отвязал от пояса деревянную чашку и дрожащими руками плеснул в нее чуть-чуть янтарной жидкости. С наслаждением понюхав напиток, отхлебнул немного и улыбнулся, обнажая мелкие острые зубки.
– Ааааххххх… Так-то лучше. И передал чашку Тристрану.
– Пей маленькими глотками, – посоветовал он. – Стоимости этой бутылки хватило бы, чтобы выкупить из плена короля. Я отдал за нее два здоровенных бело-голубых алмаза, механическую птичку, которая прекрасно пела, и драконью чешуйку.
Тристран отпил из чашки. По всему телу до кончиков пальцев разлилось тепло, а в голове словно защекотали маленькие пузырьки.
– Ну как, хорошо? Юноша кивнул.
– Боюсь, даже слишком хорошо для таких, как мы с тобой. Но все-таки… Думаю, в трудную минуту мы имеем право на глоток-другой, а минута нам выдалась трудная, верно? Что ж, давай выбираться из этого леса, – сказал лохматый человечек. – В какую нам сторону?
– Туда. – Тристран указал налево. Коротышка заткнул бутыль пробкой, упаковал ее, закинул чемодан на плечо, и двое путников снова затопали вперед по зеленой дороге сквозь серый лес.
Через несколько часов белые стволы начали редеть. Наконец мертволесье кончилось, и дорога теперь шла вдоль обрывистого берега меж двух невысоких каменных стен. Обернувшись, Тристран не увидел за спиной ни следа какого-либо леса; позади темнела только череда лиловых от вереска холмов.
– Здесь можно остановиться, – предложил его спутник. – Нам есть о чем поговорить. Присаживайся.
Он поставил на землю свой громадный чемодан и уселся на него сверху, так что даже оказался выше Тристрана, который примостился на камне у дороги.
– Я кое-чего не могу понять. Объясни-ка мне. Откуда ты взялся?
– Из Застенья, – ответил Тристран. – Я же говорил.
– И кто твои родители?
– Моего отца зовут Дунстан Тёрн. А маму – Дейзи Тёрн.
– Гм… Дунстан Тёрн… Гм… Знаешь, я однажды встречался с твоим отцом. Он приютил меня на ночь. Неплохой парень, хотя, по моему мнению, слишком любит спать. – Коротышка поскреб свою заросшую морду. – Но это все же не объясняет… Послушай-ка, в твоей семье есть что-нибудь особенное?
– Моя сестра Луиза умеет шевелить ушами. Лохматый человечек свободно пошевелил своими собственными ушами, большими и волосатыми.
– Не совсем то, что надо. Я скорее спрашивал, нет ли у тебя бабушки – знаменитой волшебницы, или дяди – практикующего колдуна, или родственников-эльфов где-нибудь в генеалогическом древе.
– Ничего такого я не знаю, – покачал головой Тристран.
Коротышка сменил тактику.
– Где находится Застенье? – спросил он. Тристран тут же повернулся и указал рукой.
– А где Спорные Холмы?
Тристран снова показал, ни на миг не задумываясь.
– А Катаварские Острова?
Юноша указал на юго-запад. Он представления не имел, что Спорные Холмы и Катаварские Острова вообще существуют, пока лохматый человечек не упомянул их названий; однако он был совершенно уверен касательно их расположения, как, к примеру, насчет местопребывания собственной левой ноги или носа.
