Торн Стюарт - Влюблённые из Хоарезма
— Надо рассчитаться, уважаемый Юлдуз, надо за все рассчитаться,— захихикал меняла.
Его маленькие глазки совсем пропали за трясущимися от жира щеками.
— Вот! Купчая на твой дом!
Юлдуз мельком взглянул в бумагу.
— Мне жаль, что ты перекупил его, ибо я продавал наш дом в хорошие руки. Но что с того, я же больше не живу в нем?
— А к дому прилагается опись, и половина предметов отсутствует! У меня есть десяток свидетелей, что новый владелец даже не переступал порога этого дома! Значит, ты продал ему ничто, пустой воздух! Слова на бумаге! Взгляни-ка, уважаемый Юлдуз, вот вещи, немалой ценности, как значится в описи, не наличествующие в купленном мною доме!
— Я и смотреть не буду,— пожал плечами Юлдуз.— Я хорошо знаю, что не составлял описи имущества, когда продавал дом, а это значит, что ты сам написал ее, а подкупленный тобою казий заверил бумагу печатью и проставил число шестидневной давности.
— О, неучтивый юноша!— заскрипел казий.— Суд нашего наместника неподкупен, оскорбляя суд, ты оскорбляешь наместника, а оскорбляя наместника, ты оскорбляешь власть. А за оскорбление власти следует наказание по закону, а именно — отрезание чересчур длинного языка!
— В мои намеренья не входило никого оскорблять, в ваши же, как видно, входит засадить меня в долговую яму, а то и казнить, — усмехнулся Юлдуз. — Правильно я тебя понял, о неподкупнейший из казиев?
Казий потыкал узловатым пальцем в предъявленную опись.
— Ответчик должен в самый краткий срок либо предоставить в распоряжение истца означенные вещи, денежную их стоимость в полновесных, не стертых золотых монетах ли, вещи равной им ценности ли. В противном случае ответчик будет сослан на работы в рудник или каменоломню, покуда не выплатит долг или не умрет, в зависимости от того, что случится ранее!
— Да ты что, старик, хайшиша накурился?— вмешался негодующий Харра.— Этого менялу знает весь Хоарезм! Ни один честный торговец не пошлет к нему покупателя менять деньги, только те, кто зарится на мзду, которую он выплачивает с каждого обманутого! Конан, вели гнать их обоих в шею!
— Это мы живо сделаем!— поддакнул Закир, подходя ближе.
— Как велика сумма, за которую ты хочешь сослать меня на рудники?— спокойно спросил Юлдуз.
— Всего лишь триста золотых,— медовым голосом ответил меняла.— Но я должен получить их сейчас же, на месте. Никаких отсрочек и поблажек! Если я не получу сейчас денег, через час я вернусь со стражниками! Тебя в цепях поведут через весь город, на каждой улице выкрикивая, что ты вор, точно так, как ты сделал со мной!
— Юлдуз, я должен тебе кое-что сказать.
Конан шагнул вперед, заслоняя собой юношу. Тот стоял совершенно спокойно, как тополек среди травы, только глаза его, и без того темные, потемнели еще больше от расширившихся зрачков. Лицо его выражало полнейшую отрешенность.
— Что ты хочешь мне сказать, Конан?
— Не здесь. Отойдем подальше.
— Не вздумай помочь ему бежать, о, незнакомый мне воин!— немедленно вмешался меняла.— Он не укроется от карающей длани правосудия нигде, разве что успеет пересечь до рассвета границу Турана!— Тут он снова захихикал.
— Замолчи, старик!— брезгливо ответил ему Конан.— Твое место давно на пашне, гнилая верблюжья лепешка! Попробуй только раскрой здесь еще раз рот, и я набью его тем, чем ты на самом деле являешься! Иди за мной, Юлдуз. Харра, тебя это тоже касается.
Меняла испуганно замолчал, а казий на всякий случай залез обратно в повозку, готовый удрать в любой момент. Заметив это, Конан бросил через плечо:
— Сторожите их, ребята, чтоб не сбежали!
Видя, как к повозке ленивой походкой направляется десяток вооруженных солдат, казий совсем перетрусил и стал шептать меняле, что напрасно они затеяли это дело и что лучше уносить ноги пока не поздно. Но было уже поздно.
— Что вы собираетесь делать с нами, доблестные воины?— дрожащим голосом проблеял меняла.— Моя лавка находится под покровительством самого наместника!
— А мы не подчиняемся твоему наместнику,— любезно пояснил Закир.— Нам может приказывать только Владыка Турана. Так что сиди тихо, старик, пока не вернется наш ун-баши и не решит, что с тобой лучше делать — вздернуть вон на том тополе или снести мечом голову. Если все, что сказал Юлдуз — правда, то никто не хватится тебя в Хоарезме, наоборот, нас еще будут благодарить, что мы избавили базар от такой гиены.
Тем временем Конан, зайдя в казарму, вытащил из-под своего топчана переметные сумки, в которых хранил все необходимое в дороге, и вынул из одной ларчик красного дерева. Раскрыв его на топчане, он достал оттуда один из свитков и малую печать Казначейства.
— Послушай, Юлдуз. Повелитель Илдиз доверил мне право в любое время и в любом месте принять в мой отряд человека, которого я сочту достойным такой чести. Так вот, я предлагаю тебе наняться в войско Повелителя.
Юлдуз посмотрел на него с глубокой задумчивостью.
— Но ведь я совсем не воин, Конан. Как я буду сражаться в твоем отряде, толком не зная, как это делается?
— Со временем ты научишься всему. Но сейчас, вступив в ряды наемной армии, ты избавишься от каких-либо судебных повинностей и издержек. Ты не будешь подсуден светским властям, только военным. Твой долг перейдет на армию, его заплатят из казны, а у тебя будут удерживать понемногу из жалованья. Думай скорее, у нас мало времени!
— Подумай, Юлдуз,— жарко зашептал ему Харра,— ты останешься с нами, уедешь в столицу, у тебя будет крыша над головой и еда трижды в день! Ну, куда тебе странствовать, без гроша в кармане? А так — никаких забот. Ребятам ты понравился…
— Погоди, Харра, у меня и так голова кругом,— поморщился Юлдуз.— А скажи мне, ун-баши, что будет, если я исчезну?
— Ничего не будет,— ответил Конан, несколько удивленный вопросом.— Если тебя убьют, никто не станет взыскивать ни с меня, ни с Харры, если ты об этом.
— Хорошо,— решительно сказал юноша.— Что я должен сделать?
— Ты писать умеешь?
— Да, конечно.
— Харра, беги живо к этому крючкотвору, одолжись у него чернилами и палочкой для письма.
Харра кивнул и умчался. Юлдуз с сомнением покачал головой.
— Ты уверен, что все делаешь правильно, Конан?
— Если бы я над каждым решением раздумывал столько, сколько ты,— отозвался киммериец,— меня бы уже убили не одну сотню раз. Делай, что говорят.
Харра вернулся, неся в руках мешочек с чернильницей и связку заостренных палочек. Сунув все это Юлдузу, он подставил загорелую спину:
— Подписывай!
И Юлдуз подписал.
— Все!— торжествующе возгласил Харра и помахал фирманом в воздухе, чтобы скорее просохли чернила.
