Виктория Иванова - Создательское
Из кустов на дорогу высыпало человек тридцать разбойников, за спиной который стояло не менее десятка серокожих, вооруженных устрашающих размеров луками. Упс… Похоже, мы попали…
Вернее – это они так думают! Но мои успехи, пусть и частичные в придумывании ветерка придавали сил и уверенности. Тем более – они находятся на моей территории! Ну, я им сейчас… за сорванное удовольствие!
Выбрав глазами наиболее хорошо вооруженную группу, я вспомнила самую, на мой взгляд, дурацкую и легко воспроизводимую мелодию. Душа требовала праздника, и она его получит! Теперь сосредоточимся… Ну что, народ, пляшем?!
Один из воинов вздрогнул и стал равномерно бить мечом по щиту. Правильно, ты у нас ударник. Хи–хи, социалистического труда… Второй, определенный мною в духовую группу стал насвистывать мотив. Третий решительным шагом направился в кусты и вышел оттуда с лютней. Нафига ему при грабеже лютня?! Я вообще–то прочила на это место лук, но так даже интересней! Четвертый оглянулся по сторонам, взял за грудки кого–то из опешивших работников ножа и топора, и отобрал у него спрятанный в наспинном мешке бубен. А вот пятый, их предводитель стал посреди дороги в декламационную позу, и…
Этот мир никогда не слышал такого оригинального исполнения Холи – Доли!!..
Разбойники сперва стояли, недоумевающее моргая глазами, но когда серокожие побросали оружие и вышли вперед, отплясывая лихой брейк под эту музыку – так же присоединились к веселью. Полностью потерявших от удивления способность соображать моих спутников сняли с седел и на руках внесли в круг. Ну что, народ, зажигаем!
Париб–тап–тариб–таб–пари–би–риб–таб–дом…
– Мирина, ну как ты могла? – стенал Сорт, наворачивая круги вокруг меня, мирно сидевшей на пеньке. Там, на дороге, он такие коленца выкидывал! Куда там серым! Дилона, правда, танцевала медленно и красиво, а вот воин демонстрировал нам явные навыки хип–хопа. Виллис косил под Майкла Джексона, а дарг… У–у–у–у!! В любом бы балете с руками оторвали! Нет, пожалуй руки ему еще пригодятся… хотя для танцора главнее всё же ноги… хотя, и руки можно оставить… Но все равно, не герои – а примы и донны ёперного театра!
Но вот им импровизированная дискотека не понравилась. Хотя разбойники, да и серые от нее на земле валялись. Фи, неженки! А что, слабо три чеса без передыху на танцполе зажигать? Тоже мне, воины… Нам никто не стал чинить препятствий, когда Морни все же удалось взять меня за воротник и вытащить из круга. Быстро погрузившись на лошадей, мы в молчании, нарушаемом только тяжелым дыханием танцовщиков, проследовали дальше. Но вот на обеденном привале организатору решили выдать все сполна. Начал, естественно, Сорт. Предводитель, как–никак. Меня усадили на пенек в центре полянки, навели укоризненные взгляды, и воин стал нарезать вокруг пенька концентрические окружности, при этом взывая к моей совести.
Единственное, чего он добился – у меня закружилась голова. Поэтому я мученически возвела очи горе и принялась предаваться сладостным воспоминаниям о танцах не полянке. Настроение поднялось на целый день вперед! Кстати, никогда не знала, что наш предводитель умеет так артистично стенать!
– … и сия сила тебе дадена не для развлечения! Мирина! Ты вообще меня слушаешь?! – возмущенно рявкнуло над ухом.
– А? Что? На ухо не ори, перепугал до смерти! – подпрыгнув на пеньке, я прочистила пальцем пострадавший орган слуха и вновь подняла внимательный взгляд на воина. – Пора на обед?
Сорт вздрогнул, моргнул пару раз, обвел взглядом поляну. А потом молча махнул рукой и направился куда–то в сторону. Я оглянулась на остальных. Виллис уже давно уткнулся носом в какой–то трактат. Дарг равнодушно смотрел куда–то мимо, размышляя о чем–то своем, отвлеченном. Только Дилона продолжала внимательно следить за происходящим. Она тут же подошла к воину, приобняла за плечи и стала тихо шептать на ухо:
– Сорт, она же еще ребенок, ну что ты хочешь?.. Вот и решает проблемы так, как может. Разве ты не рад, что нам удалось уйти живыми?
– Рад–то я рад, – тихо ответил Сорт, – но, честно говоря, чувствую себя лишним. Если у нее теперь ТАКАЯ сила, то зачем нужны мы?..
Ду–у–ра! Ой, я ду–у–ра! И надо было мне так выставиться? Как же, сила взыграла, подвигов захотелось! А теперь что делать? Лезгинку с секирой в зубах сплясать, чтобы не думали? Вот они посмотрят–посмотрят – и уйдут! А мне что тогда делать? С карандашом на чужого Создателя идти? Сама устроила свистопляску – вот теперь сама и расхлебывай. А… Знаю!
Эту полянку уже до нас кто–то использовал в качестве уютного места для разбивки лагеря, так как под широким и раскидистым деревом была сложена поленница дров. Рядом с ней валялась то ли упавшая с дерева, то ли принесенная кем–то ветка. Хотя, неверное, правильнее было сказать – маленькое деревце! Уцепившись за толстый конец, я спиной вперед потащила ветку к кострищу. Они увидят, как я с трудом разжигаю костер, и поймут, что я самый обычный человек…
Этого не понадобилось. Через пару шагов такого неудобного передвижения под каблук попал камень, и я с размаху села на землю. Лесина, выскользнув из рук, ощутимо приложив меня по лбу.
– Яй! – вскрикнула я, хватаясь обеими руками за поврежденное место. Больно же…
– Мирин, покажи, что случилось, – тут же возникла рядом Дилона, отводя мои руки от лица. С другой стороны наклонился Виллис, а из–за их спин выглядывали Сорт с Морни.
Я осторожно отняла руки от лица, жалобно посмотрела на лучницу и шмыгнула носом. Нет, это ж надо было, так опростоволосится.
– Просто ссадина, – сказал Виллис, ощупывая лоб. – Сейчас промоем, чтоб заразы не занести, мазью смажем – и все.
– Мирин, ну зачем тебе эта ветка нужна была? – поинтересовалась лучница, вытирая мое лицо смоченным в воде углом плаща. – Выпачкалась вся…
Я посмотрела на руки. Оказывается, под слоем грязи на ветке была еще и сажа. Ой, представляю, на что теперь стала похожа! В грязи, в саже…
– Я костер хотела разжечь, – шмыгнула я. – Мы ж с самого утра едем, а уже обед. Кушать хочется…
За спиной Виллиса фыркнул Сорт, молча подхватил с земли ветку и понес к кострищу. Если я ее тянула двумя руками и по земле, то ему вполне хватило одной. Да–а–а… силен, мужик, ничего не скажешь!
Пламя весело плясало, жадно облизывая сухие ветки. Трещало, плевалось искрами, вздымалось и опадало. Алые язычки осторожно прикасались к закопченному боку котелка, в котором что–то булькало и хлюпало под крышкой, изредка выбрасывая струйки ароматного пара. Завораживающий танец огня гипнотизировал и погружал в блаженное состояние отрешенности. Насыщенный событиями день медленно, но верно подходил к своему логическому завершению.
