Андрей Погудин - Безумие стали
– Ругал его величество за толстокожесть и нерешительность.
– Ого!
– Ага. Хоть это и правда, но я предпочел сам объяснить новенькому недопустимость подобных высказываний в столице Валезии, чем отправлять глупца на Эшафотную площадь.
– Я думаю, он тебе благодарен.
– Ещё бы! Только пока не осознает этого. Что будешь пить? Есть валезийское сбора пятьдесят третьего, белое зарийское, вчера еще барон Клио гостил, оставил кувшин своей наливки.
– Буду наливку, я её еще с нашего выпуска помню. До сих пор общаешься с Бардом?
– Конечно. Из Витерборов он самый вменяемый, а уж песни поёт лучше любого трувера. Сейчас готовится к очередной смене в Кале, приезжал к мастеру Карцелю за новыми инструментами и на обратном пути ко мне заглянул. Опробовать, так сказать. До трех ночи слушал его баллады, даже всплакнул в некоторых местах.
– Генри, ты меня пугаешь.
– Я порой сам себя боюсь.
Некоторое время они наслаждались вкусным напитком. Ларкин надел чистую рубаху и взгромоздил на стол ноги в замшевых туфлях. В углу чуть слышно тикал изготовленный цвиргами массивный хронометр. На пороге появился дворецкий Барроуз, привезенный Генри из родового замка – он поздоровался с Джабом и прошел по ковру, неся в одной руке серебряный поднос. Ларкин прикрыл глаза. Барроуз аккуратно подвинул его ноги и выставил на стол нарезанный тонкими ломтиками сыр и лайм. Еще раз кивнув Джабу, дворецкий удалился так же тихо, как и вошел.
– Ну? – вопросил Генри, нащупав с закрытыми глазами дольку лимона.
– Ты о чём? – отозвался Джаб.
– Не о наливке же! Что подвигло тебя пропустить подготовку к смотру и подглядывать за моими утренними занятиями?
– В меня стреляли.
– Да ты что?! – проснулся Ларкин. – Серьезно? Это здорово!
– Почему?
– Во-первых, в тебя не попали, иначе ты бы тут не сидел, а во-вторых, такое событие наповал убивает скуку, которую я испытываю с момента отъезда Дали Клио. Рассказывай!
Джаб выложил на стол болт и поведал историю скоротечного покушения. Слушая друга, Генри внимательно рассматривал наконечник и красное оперение. Когда Джаб закончил, Ларкин задумчиво произнес:
– А ведь вас, виконт, хотели именно убить, а не напугать. Таким болтом можно свалить вепря, что уж тут говорить о человеке, даже облаченным в панцирь. Кому ты в ближайшее время перешел дорогу?
– Сам теряюсь в догадках.
– Замечательно, тайны всегда меня притягивают. Допивай наливку. Думаю, стражники уже завершили беготню по улицам – вряд ли что-то накопали, но всё равно стоит проверить. Давай навестим графа Мердока. – Змей перегнулся через подоконник и закричал: – Чак! Эй, Чак! Оставь этого обледеневшего господина и седлай Раша! Да, принеси ещё мой доспех и захвати щит.
– Мы едем на войну? – донёсся со двора восторженный голос оруженосца.
– К сожалению, нет, – ответил Ларкин и покачал в руке арбалетный болт. – Но стрельба с поножовщиной возможны.
Свен.
После вкусного обеда, приготовленного несравненной Руфиной, Свен пребывал в благостном настроении. Лысина немилосердно чесалась, но то были приятные ощущения – подгоняемые колдовством волосы занимали положенное им место на голове эрла. На улице еще больше потеплело, журчала капель, солнце ярко светило с безоблачного неба. Устроившись в любимом кресле, Китобой потягивал трубку и смотрел через окно во двор, где мастер Канн Борг проводил очередной урок с Эриком. Сын облачился в легкий панцирь, на голове блестел шлем с глазурным забралом. Мастер остался в одном акетоне. Сегодня они обменивались ударами тренировочными клинками с затупленным лезвием. Впрочем, обменивались – сильно сказано, подумал эрл. Даже после трёх лет занятий Эрик не мог коснуться Борга. Тот перетекал по земле подобно капле, исчезая из места, куда устремлялась сталь, и дело тут не в том, что молодой виконт плохо владел мечом. Просто мастер владел им слишком хорошо.
Канн всю жизнь провел наемником, участвовал во многих битвах, не переставая постигать искусство боя, пока не заработал достаточно денег, чтобы осесть в Золотой Гавани. Здесь он открыл небольшую верфь, на которой ремонтировали торговые галеры и боевые ладьи – касатки, а иногда вспоминал прошлое и давал уроки обращения с мечом отпрыскам состоятельных дворян. Только чтобы не потерять форму – как он утверждал, но и брал за свои занятия приличную плату. Мастерство стоит денег, повторял Борг, взвешивая очередной мешочек, наполненный форинами. Свен не спорил. Еще в первую встречу он проверил Канна и не смог одержать победу в поединке на деревянных мечах. Деньги старый ловкач просил немалые, но зато теперь Эрик может постоять за себя, и эрлу не придется краснеть за сына, когда тот поступит в Кале.
Свен почти свыкся с этой мыслью. Конечно, он бы предпочел брать Эрика с собой в каждое плавание, чтобы научить сына управлять кораблем, командовать флотом и многим другим умениям, присущим уважающему себя мореходу, а тем более Стражу Моря. Но последняя такая попытка закончилась конфузом – от слабенького шторма виконт позеленел лицом и ничему учиться не пожелал. Разве будет команда слушаться того капитана, который поминутно бегает к борту, чтобы извергнуть в благословенное море не менее благословенную пищу? Пусть Эрик повзрослеет, окончит Кале, а уж там посмотрим, решил эрл. В конце концов, в молодости его тоже часто укачивало, но ведь он смог перебороть себя и даже полюбил море! Сын тоже сможет.
Звон стали во дворе стал громче. Эрик наступал, Канн блокировал, успевая приговаривать:
– Вот так! Правильно! А сейчас мягче. Расслабь руку. Ты должен порхать бабочкой, а не рубить дровосеком!
– Как я буду порхать, если отец заставил меня надеть панцирь?! – возмутился Эрик и сделал выпад.
– Милорд хочет, чтобы ты привык к доспеху, – ответил Борг, уходя в сторону. – И правильно делает. Защищайся!
Град ударов обрушился на Эрика. Он добросовестно пытался обороняться, но Борг, несмотря на свои сорок три, действовал быстрее. Меч нашел брешь в защите виконта, затупленное острие коснулось панциря, оставив вмятину. Эрик отступил и парировал. Канн поднырнул под удар, клинок вновь поразил доспех. Сталь звенела теперь не переставая, два меча соприкасались на краткий миг лишь для того, чтобы разойтись снова. Свен внимательно наблюдал за поединком. Натренированный глаз успевал различить в серебристых росчерках обманные движения, истинные намерения и резкие взмахи блоков. Борг специально раскрывался в атаке, Эрик пробовал поймать момент, но вновь пропускал удар. Канн казался вездесущим. Тяжело дыша, виконт парировал очередной выпад, забрало шлема затуманилось, но юноша не сдавался. Наконец, закончив серию из трёх ударов смертельным в настоящем бою уколом, Борг остановился и отсалютовал ученику мечом.
