Александр Абердин - Практикант
Прикорнув прямо на гранитном полу тоннеля, я поспал три часа, на поверхности в это время был вечер, и, ровно в полночь, продолжил свои шахтёрские, магические труды. Используя одну только свою магическую силу, я делал гранит мягким, словно тёплый воск, и, уплотняя его до невероятной твёрдости, вдавливал в пол и нижнюю часть стен. Вверху гранит, теряя свою природную прочность, делался похожим на песчаник. Пораскинув мозгами, я прикинул, где мог бы находиться подвал и стал пробивать тоннель в ту сторону. С третей попытки я нашел его немного в стороне, а когда проник внутрь, то ахнул от удивления и восторга, так много военного снаряжения было в нём собрано. Разбираться со всеми этими ящиками и тюками нам было некогда и мы принялись чуть ли не всем отрядом заталкивать трофеи в магический склад, где двухметровый ящик превращался в крохотную крупинку и повисал в магическом поле до тех пор, пока маг или колдун, знавший магический код, не вызывал его и тот, вылетев наружу, моментально увеличивался в размерах.
Ну, а пока что мы, активировав магическое поле моего роскошного бумажника, положенного на пол, подносили к нему всё подряд. На полную зачистку огромного подвала у нас ушло часов пять, после чего мы достали из бездонного склада ещё тонн пять взрывчатки, установили взрыватели и помчались прочь с острова. Когда я поднялся на поверхность вместе со своими бойцами, было девять часов утра. Мы находились в пяти километрах от берегов острова. По моим расчётам это было вполне безопасное расстояние и я смело нажал на кнопку пульта. Все заряды взорвались одновременно и взрыв получился просто чудовищно мощным. В воздух взметнулся огненный столб, поглотивший собой замок, магический купол бесследно исчез вместе с создавшим его магом и во все стороны пошла взрывная волна, поднимая огромную морскую волну. Её мы пережили без особых неприятностей, а вот от чудовищного грохота чуть не оглохли.
Над островом поднялся огромный бурый гриб, но нам некогда было его разглядывать. Прямо над волнами, на высоте в пару метров, я открыл портал прохода и мои бойцы принялись забрасывать в него друг друга. Последним взмыл в воздух я, так как умел хорошо левитировать. Через полчаса я уже находился в кадмийском Генштабе и выкладывал на стол магические изображения взрыва, после чего мы устроили грандиозную пьянку в самом большом ресторане города. Через двое суток мы получили подтверждение, что на остове Ларвин погибли все главари кадмийского мятежа, а вместе с ними какой-то особый отряд спецназа, прибывший откуда-то специально для борьбы с нами. Часть трофеев, драгоценности, предметы искусства и кое-что из оружия, мы сдали кадмийским властям, но всё снаряжение спецназовцев, их оружие и магическую спецтехнику, оставили себе.
Через две недели после этой диверсии, нас отозвали с Кадмии и перебросили на Зорану, куда мы прибыли уже как специалисты своего дела, но о том, чтобы повысить меня в звании, не заходило и речи. Меня это нисколько не волновало, ведь лейтенантские звания получили девять моих бойцов, хотя и их куда больше радовала наша новая, трофейная экипировка. Боевые костюмы спецназа мятежников мало того, что были полостью герметичными и превосходили по мощности магические рыцарские доспехи, так ещё и могли менять свой облик, как угодно, вплоть до элегантного костюма-тройки и магическими доспехами в них были даже трусы и майка. Захваченное нами магическое оружие было под стать боекостюмам и радовало моих Бородатых Пузанов ещё и тем, что могло испепелять врагов дотла. В империи всё ещё раздавались голоса поборников гуманизма, но вместе с тем люди начинали понимать, что зверства ортодоксов будут только нарастать.
Огромный вклад в перелом отношения граждан империи к ортодоксам внёс мой приёмный отец. Это он, ведя разведку в одиночку, обнаружил логово врага на Редоне — планете святыне, считавшейся родиной драконов. Редона во все времена была знаменита тем, что на ней никогда не воевали ни драконы, ни люди. Этот мир не знал, что такое оружие, но ортодоксы принесли его на Редону. В одной из огромных подземных пещер они стали накапливать силы, чтобы захватить планету, породившую на свет драконов-магов, но Грег Сойтель их выследил, проник в пещеру и подорвал в ней сверхмощную бомбу. Мой отец погиб, как герой, но не это главное. Он доказал всем, что для ортодоксов нет ничего святого и они пойдут на всё, лишь бы достичь своей цели, покорить Вселенную и насадить в ней варварские, дикие, рабовладельческие порядки. Что же, на его месте я поступил бы так же.
Только после Редоны к людям пришло ощущение опасности и они поняли, что ортодоксы борются не против власти драконов, а пытаются отобрать у них власть силой и воцариться во Вселенной, чтобы поработить всех, кто не их круга. На словах они заявляли совсем другие цели, но под пытками признавались, какому именно плану следуют. На Редоне с них была окончательно сорвана маска и люди наконец поняли, что эта война касается всех граждан империи, а не одного только императора с его армией и тех миров, которые захватили мятежники. С этого момента уже никто не взывал к милосердию и повсюду стали строиться тюрьмы пожизненного заключения для магов-ортодоксов. Этой дурью маялся наш император, чем и бесил меня до белого каления. Мне и моим Бородатым Пузанам, ставшим к тому времени атлетами, претила сама мысль о том, что эти хищные, безжалостные и кровожадные садисты будут доживать свой век в мире и покое.
Третий год войны был самым яростным и кровавым потому, что после второго мятежа, закончившегося провалом, ортодоксы подготовили огромную армию и к тому же ещё и провели в захваченных ими мирах насильственную мобилизацию, поставив под ружьё всех мужчин в возрасте от шестнадцати до семидесяти лет. Эти люди шли в бой зная, что в случае отказа сражаться, мучительной смертью закончится жизнь их родных и близких. Таких отрядов, как мои Бородатые Пузаны, было к тому времени уже семь и именно на нас была возложена обязанность вызволять из плена женщин и детей. Только так наше командование могло повернуть штыки рекрутов против ортодоксов. Вот тогда-то эти твари почувствовали на себе, что такое гнев народа.
В самом конце третьего года войны меня вызвали в Ринторн, где я сначала был представлен императору, а потом отдан на "растерзание" генералам Генштаба. Тех более всего интересовали мои методы ведения боевых действий в тылу у ортодоксов. На первый же вопрос я дал им такой, малоутешительный ответ в форме вопроса:
— Мужики, оно вам надо? Вам что, больше нечем заняться, кроме выяснения того, как именно Лем-Борода вспарывает животы ортодоксам? Ну, всё, полюбовались на меня и хватит, мне пора возвращаться к моим Бородатым Пузанам, и так целых три дня псу под хвост ушло.
