Иар Эльтеррус - Книга I. Пробуждение
Не будет ли оскорблением для древних богов, если он немного отдохнет на их алтаре? Вряд ли. Однако на всякий случай Кенрик громко попросил у них прощения и заверил, что не хочет никого обидеть, что он просто очень устал и у него сильно болят ноги. Никто, естественно, не ответил. Успокоившись, юноша опустился на камень и облегченно перевел дух. Затем достал из мешка кусок спеченного вчера вечером мяса и принялся за еду. Из-за пазухи тут же донеслось надрывное мяуканье — котенок проснулся. Кенрик со вздохом достал его и в который раз попытался накормить пережеванным мясом. Однако Черныш воротил нос.
— Ну что мне с тобой делать, дурачок? Когда же ты нормально есть начнешь?
С этими словами юноша потрепал котенка по ушам. Тот внезапно извернулся и вцепился ему зубами в руку, как клещ. Выпил пару глотков крови и отпустил, с крайне виноватым видом принявшись зализывать рану.
— Зараза ты! — от неожиданности Кенрик вскочил. — Совсем совесть потерял!
Прокушенная ладонь сильно кровоточила, густые алые капли падали на землю, на высохшую траву, на край алтаря. Юноша снова выругался, ему даже захотелось дать котенку легкий подзатыльник, но тот выглядел таким несчастным и виноватым, что осталось только пожалеть его. Все понятно, малыш голоден, вот и не выдержал. И куда это подевался его родитель? Взялся снабжать свое чадо едой, так снабжай!
В этот момент произошло нечто такое, от чего все другие мысли мгновенно вылетели из головы Кенрика, и он уставился на алтарь с приоткрытым от потрясения ртом. От места, куда упали капли его крови, по всей поверхности камня начали расходиться волны темно-багрового сияния. На грани слышимости возник тяжелый гул, он становился с каждым мгновением все громче, пока не заставил сотрясаться все вокруг. Перепуганный юноша отбежал подальше от алтаря, однако уйти с поляны не смог — что-то не дало ему сделать это. Что-то невидимое, но при этом очень хорошо ощутимое и прочное.
Глаз в центре спирали вспыхнул ярким белым светом, из ниоткуда прозвучали несколько слов на незнакомом языке. И… все стихло. Алтарь принял прежний вид. Одно только было иначе — посреди него лежал какой-то короткий, толстый жезл. Немного успокоившись, Кенрик решился приблизиться и уставился на него. Что это, интересно? Внимательно осмотрев непонятную штуку, юноша недоуменно пожал плечами. Кажется, часть посоха длиной с пару ладоней. Необычного посоха, сплетенного, судя по виду, из каких-то гибких лоз.
Отойдя на шаг, Кенрик задумался. Что все это может значить? Явно какая-то магия, ничем другим объяснить случившееся он не мог. Но причем тут его кровь? Ведь все началось с того, что несколько капель крови упали на алтарь. Откуда взялась на нем часть посоха? Ее там раньше не было! Внутри алтаря, что ли, находилась?
Подождав еще несколько минут, юноша, с точки зрения любого игмалионца, хоть раз сталкивавшегося с магическими артефактами и последствиями их применения, поступил как последний идиот. Он вернулся к алтарю, наклонился и взял непонятную вещицу в руки. Та на мгновение осветилась багровой вспышкой, настолько короткой, что Кенрик едва успел ее заметить и ничуть не испугался. Как он ни крутил жезл, как ни рассматривал, но ничего интересного так и не обнаружил. Часть витого посоха — и все. Ни единого символа, ни резьбы, ни украшений — переплетшиеся между собой, покрытые черной корой толстые лозы, обрезанные с двух сторон.
Алтарь теперь выглядел обычным камнем, символы, спираль и глаз куда-то подевались. А вскоре после того, как Кенрик взял жезл, покрылся трещинами и неслышно рассыпался в мелкий щебень. Нет, в песок! Через несколько минут на месте камня осталась только небольшая кучка темного песка, да и тот вскоре куда-то исчез, словно песчинки провалились сквозь землю. Удивленный юноша внимательно осмотрел место, где прежде находился алтарь, но ничего интересного там не обнаружил. Высохшая земля. Единственная странность, что на ней нет остатков травы.
Ну и что ему теперь со всем этим делать? Выбросить жезл? А вдруг его в городе удастся продать кому-то из магов? Деньги-то никак не помешают, их у него совсем немного, а цены в Игмалионе значительно выше, чем в той же Тории. Поэтому юноша после недолгого размышления сунул жезл в свой вещевой мешок, поднял на руки котенка и двинулся дальше. До вечера хотелось хотя бы выбраться из оврага.
Он не знал, что теперь абсолютно невидим для магии, что поставленной на острове Хорн метки на нем больше нет и снята она таким образом, что наблюдавшие за чужаком маги второго аррала тут же подняли тревогу, уведомив о происходящем не только непосредственное начальство, но и ректора Антрайна, так как появление в каверне мага, способного на такое, касалось прежде всего визуалов, а только потом кого-либо иного.
Впервые за многие тысячи лет артефакт, который давно канувшие в небытие древние именовали Витым Посохом, обрел носителя. Но об этом еще никто не подозревал, да о чем речь — люди просто не помнили о существовании данного артефакта, все упоминания о нем были скрыты под спудом времени.
* * *Нир старался держаться подальше от разъяренного графа, чтобы не попасться ему под горячую руку. Неудачи последней декады довели ло'Тарди до белого каления, он рвал и метал, даже дня три назад набил морды двум нерадивым подчиненным, но это ничего не дало. Проклятый Валльхайм все еще был жив! В Ойнерской пуще! Невозможно, но факт. Юноша сам молился, чтобы беранисов ронгедормец наконец-то отдал Трем свою грешную душу, но Трое не пожелали прислушаться к его молитвам, имея, видимо, на чужака свои виды. Ничем иным, кроме божественного покровительства, объяснить его феноменальную живучесть было нельзя.
Тем вечером за ними с графом действительно прибыли два герольда на карайнах. Как они уговорили своих животных везти еще кого-то, кроме себя самих, осталось загадкой, однако уговорили. Обратный путь запомнился Ниру собственным восторгом — карайны, казалось, не бежали, а летели, стелясь над землей. Ночная дорога неслась мимо с такой скоростью, что сливалась в единую полосу. Встречный ветер бил в лицо, заставляя задыхаться. Глаза слезились, но юноша не обращал на это внимания, испытывая жгучую зависть по отношению к герольдам. Какое же это счастье — иметь собственного карайна! Как этим совсем еще молодым парням повезло!
По возвращению в Дарлайн начался ад. Двое суток они не спали, поднимая на ноги основные тревожные службы города и провинции. По всем дорогам на расстоянии прямой видимости друг от друга были выставлены патрули. Затем, опять же на карайнах, пришлось отправляться в Страйн, и уже его ставить на дыбы. После чего Нир с ло'Тарди двинулись в Ойнер. Сотни и сотни воинов из лучших полков перекрыли Ойнерский перешеек так плотно, что ничто крупнее крысы при всем желании проскользнуть мимо них не могло. Каждый десятый патруль сопровождал маг. Заслоны выставили на некотором расстоянии от границ пущи, соваться в нее граф запретил — незачем без толку терять людей. Однако потери все равно были — несколько раз из леса вырывались стаи зорхайнов и накидывались на проезжавшие мимо патрули. Те отбивались, конечно, не раз ранее сталкивались с летающей нечистью, но платили за это кровью товарищей. Результатом стычек в конце концов стало то, что живым Валльхайма брать больше не собирались — воины считали именно его виновным в гибели сослуживцев. Ведь если бы не этот неизвестно откуда взявшийся паскудный ронгедормец, то войска сидели бы себе спокойно в теплых казармах, а не мерзли тут, ежеминутно рискуя жизнью! Графа вполне устраивал и такой исход.
