Лоис Буджолд - Паладин душ
Да. Тем более, она уже рассказывала всё одержимому богом человеку. Может быть, с каждым разом будет становиться всё легче и легче.
— Вы ошибаетесь. Поймите, мудрейший. По этому пути я уже однажды пришла к печальному концу. Я была святой.
Теперь настала его очередь поражённо отпрянуть. Он судорожно сглотнул:
— Вы были сосудом богов? — его лицо сморщилось от напряжения. — Это объясняет… что-то. Нет, не объясняет.
Он схватился за волосы, но не стал их выдёргивать:
— Рейна, я ничего не понимаю. Как вас коснулся бог? Когда случилось это чудо?
— Очень, очень давно, — Иста вздохнула. — Когда-то эта история была государственной тайной. Государственным преступлением. Но теперь, мне кажется, это время прошло. Станет ли это когда-нибудь сплетней или легендой, или вовсе сотрётся из памяти людей — не знаю. В любом случае, не стоит никому её рассказывать, даже вашим наставникам. А если вам всё-таки придётся так поступить, спросите сначала у канцлера ди Кэсерила. Он знает всю правду.
— По слухам, он очень мудр, — заметил ди Кэйбон, широко раскрыв глаза.
— Ну хоть об этом слухи не врут. — Иста замолчала, собирая вместе мысли, воспоминания, слова. — Сколько вам было лет, когда фаворит рея Иаса, лорд Арвол ди Льютес, был подвергнут мучительной казни за предательство?
Ди Льютес. Друг детства Иаса, брат по оружию, верный подданный на протяжении мрачных тридцати пяти лет его правления. Могущественный, умный, смелый, богатый, красивый, обладатель изысканных манер… казалось, не было конца дарам богов и рея, которые сыпались на блистательного лорда ди Льютеса как из рога изобилия. Исте было восемнадцать, когда она вышла замуж за Иаса. Рею и его правой руке ди Льютесу было уже к пятидесяти. Ди Льютес устроил свадьбу, вторую для стареющего рея, ибо уже тогда появились опасения насчёт единственного выжившего наследника Иаса — Орико.
— Ну, я был ещё совсем мал, — ди Кэйбон помолчал, потом кашлянул, — но я слышал разговоры об этом, когда стал постарше. Говорили, что… — он осёкся.
— Говорили, что ди Льютес соблазнил меня и умер за это от королевской руки моего мужа? — холодно подсказала Иста.
— Хм. Да, миледи. Так это… не…
— Да. Это ложь.
Он тихонько вздохнул от облегчения. Её губы изогнулись:
— Это не меня он любил, а Иаса. Ди Льютесу следовало быть мирским дедикатом вашего Ордена, а не священным генералом Ордена Сына.
Кроме незаконнорождённых и других отбросов мира, Орден Бастарда ещё был прибежищем тех, кому не было дано наладить плодотворные отношения между мужчиной и женщиной, освящённые четырьмя богами, тех, кто искал возлюбленных собственного пола. Отдалившись от событий и грехов того времени, было даже забавно наблюдать за лицом ди Кэйбона, пока он осознавал смысл сказанного.
— Должно быть… вам, молодой невесте, было тяжело.
— Это верно, — согласилась Иста. — Теперь… — она вытянула руку и раскрыла ладонь, словно пропуская песок сквозь пальцы. — Всё это в прошлом. Гораздо сложнее было пережить знание того, что после гибели отца Иаса, рея Фонсы, великое и странное проклятие нависло над королевским домом Шалиона. И то, что я, сама того не зная, обрекла на него своих детей. Мне никто не сказал, не предупредил.
Губы ди Кэйбона сложились в беззвучное «О».
— Я видела вещие сны. Кошмары. Иногда мне казалось, что я сошла с ума. — Иногда Иас и ди Льютес оставляли её в этом ужасе одну, без защиты. Тогда это было, и остаётся сейчас, большим предательством, чем их потные тела и стоны под простынями. — И я молилась, молилась богам. И мои молитвы были услышаны, ди Кэйбон. Я говорила с Матерью, представ пред её очами так же, как я разговариваю сейчас с вами. — Даже от воспоминания об этом непередаваемом жаре по спине бежали мурашки.
— Великое благословение, — в благоговейном трепете выдохнул он.
Иста покачала головой:
— Великая печаль. Следуя указаниям, данными мне богами, мы — ди Льютес, Иас и я — решили совершить опасный ритуал, чтобы снять проклятие и отправить его богам, которые однажды обронили его. Но мы… я от беспокойства и страха совершила ошибку, великую, но осознанную ошибку, и в результате неё ди Льютес умер. Магия, чудо, зовите это как угодно, ритуал не был свершён, боги отвернулись от меня… В панике Иас пустил слух о супружеской измене и о смертельной расплате за неё. Ярчайшее светило его королевского двора, его возлюбленный сначала был убит, похоронен, а потом обесчещен, что хуже, чем быть убитым снова, ибо ди Льютес любил свою честь больше, чем жизнь.
Ди Кэйбон сдвинул брови:
— Но… не был ли этот посмертный слух, пущенный вашим муже о ди Льютесе, клеветой и на вас, леди?
Иста замялась, прежде чем ответить на такое неожиданное замечание.
— Иас знал правду. Разве чьё-то ещё мнение имело значение? То, что меня ошибочно будут считать изменницей, казалось менее отвратительным, чем прослыть убийцей. Но позже Иас умер от скорби, покинув меня, оставив на пепле несчастья, потерявшую разум и всё ещё проклятую.
— Сколько вам было лет? — спросил ди Кэйбон.
— Когда всё это началось — девятнадцать. Двадцать два — когда закончилось, — Иста нахмурилась. По крайней мере, так тогда казалось…
— Вы были слишком юны для такой ноши, — заметил он, словно откликнувшись на её мысли.
Она поджала губы:
— Офицеров, таких как Ферда и Фойкс, посылают драться и умирать в том же возрасте. Я была старше, чем Исель сейчас, а она несёт всю королевскую власть Шалиона на хрупких плечах, и не только женскую часть.
— Но она не одна. У неё есть мудрые придворные и рей-консорт Бергон.
— У Иаса был ди Льютес.
— А кто был у вас, леди?
Иста замолчала. Она не могла вспомнить. Неужели она и вправду была так одинока? Она потрясла головой и набрала в лёгкие побольше воздуха:
— Новое поколение принесло новых людей, более скромных и более великих, чем ди Льютес, людей, обладающих более острым умом, более подходящих для выполнения должного. Проклятие было снято, но не мной. Но не до того, как мой сын Тейдес тоже умер от него — от проклятия, от моей пустой попытки снять его, когда мальчик был ещё ребёнком, от предательства тех, кто должен был защищать и направлять его. Три года назад, трудами и жертвами других, меня избавили от ярма. Я попала в тихую жизнь в Валенде. Непереносимо тихую. А я ещё не стара…
Ди Кэйбон протестующе замахал пухлыми руками:
— Конечно нет, миледи! Вы очень даже привлекательны! — Иста резким жестом оборвала его восклицания:
— Матери, когда я родилась, было сорок. Я была её последним ребёнком. Теперь сорок мне, этой скорбной весной, когда умерла она. Половина моей жизни осталась позади, и её половина отнята проклятием Фонсы. Половина ещё осталась. Неужели это просто долгое и медленное угасание?
