Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – Эрцфюрст
Он вслушивался, каменное лицо медленно теплело, напряжение потихоньку испаряется из огромного тела, наконец кивнул и сказал уже почти дружеским голосом:
— Да, заветы предков… гм…
— Неуважение к предкам, — сказал я твердо, — есть первый признак безнравственности! А мы — сама нравственность, потому с кем ссорились наши предки в каменном веке за то, что те у них мамонта перехватили, тем мы и сейчас не простим и будем строить пакости. Это верность идеалам, это следование традициям, это путь настоящих людей, которые слушаются сердца, а не какого-то там непонятного ума…
Глава 9
Он вздохнул, сделал стражам знак вернуться на свои места. Один из советников хлопнул в ладоши, вбежали двое слуг со столом в руках, за ним еще с полдюжины со стульями, быстро поставили все внизу в зале.
Король сошел с трона, высокий и массивный, настоящий правитель, всем своим видом внушающий, окинул меня придирчивым взглядом.
— Садись, — велел он. — Такое без вина вообще понять невозможно. А думать, что делать, так и вообще…
Советники остались на местах, слуги быстро поставили перед нами золотые кубки дивной работы, целое состояние, а через пару минут еще двое прибежали, держа носилки с позолоченными ручками, даже не носилки, а огромный поднос.
Я вздрогнул, на затылке зашевелились волосы. На этом чудовищном подносе истекает кровью торс человека, даже не торс, ноги обрублены по колена, как руки и голова. Грудная клетка вскрыта, мне показалось, что сердце еще бьется.
Слуги, быстро работая длинными ножами, профессионально ловко, не делая ни одного лишнего движения, вскрыли грудную клетку и вытащили еще трепыхающееся сердце, печень, скользкую и покрытую слизью, а также умело и красиво начали срезать мясо с бедер и с треском выламывать ребра, на которых мяса мало, зато там самое лакомое и ценимое знатоками.
Я остекленевшими глазами смотрел, как мне в тарелку шмякнулось такое, еще пульсирующее, не понимающее, что жизнь прекратилась. Кровь потекла через низкий край тарелки, слуга тут же подложил туда толстый валик полотняной салфетки.
Король с задумчивым видом разрезал поданную ему печень, потыкал в середину острием ножа.
— Гебналь, — сказал он с упреком, — а ты говорил, что он уже стар… Видишь, какая печень свежая?
Один из советников сказал почти плачущим голосом:
— Ваше Величество! Токмо великая забота о вашем здоровье дернула меня за язык! Я считаю, что намного полезнее кушать младенцев, у них мясо совсем свежее, сочное, нежное…
Король кивнул.
— Да, конечно… Однако Улангер предатель, а печень изменившего вассала всегда потреблять приятнее… Сэр Ричард, а вы почему не едите?
Я покачал головой.
— Ваше Величество, в сыром мясе бывают глисты! Много. И яйца глистов. А то и бычьи цепни, а они вырастают в два-три ярда в длину!
Он зябко передернул плечами.
— Ужасы какие рассказываете! И как вы справляетесь?
— Жарим, — объяснил я. — Прожариваем так, что никакие глисты не выживут. И яйца тоже погибают.
Он кивнул слуге.
— У сэра Ричарда взять блюдо и поджарить. Да не блюдо, а мясо! С кровью?
Я помотал головой.
— Нет, чтоб была корочка. Так надежнее… А вообще-то мы давно придумали выход из положения.
— Какой? — спросил он с любопытством.
— Мы приготовляем вот так, — объяснил я. — Смотрите…
Натужившись, я создал перед ним большой ломоть хорошо приготовленного карбоната, потом ветчину, шейку, грудинку, целую гору кровяных колбасок, больших и маленьких, расставил по столу крохотные вазочки с аджикой, чили, васаби, острыми соусами, никогда в жизни я так не старался накрыть стол повкуснее.
Все демократы восторгаются высокой, даже высочайшей, как они утверждают, культурой и цивилизацией ацтеков и майя, но там государственной религией было каннибальство, на праздниках в жертву приносили сотни, а то и тысячи человек, как военнопленных, так и своих соотечественников из бедноты, на кого выпал жребий.
Мясо раздавали бедным, а сердца и печень пожирала знать. Ужаснувшийся этими зверствами благочестивый католик Кортес решил стереть с лица Земли такие мерзости, а теперь его пинают за такое деяние все гуманисты и демократы, а я ж тоже вроде бы гуманист, куда денешься…
Король смотрел на заполняющийся стол выпученными глазами, а советники вообще перестали дышать. Наконец он проговорил с трудом:
— Что… это?
— Все то же самое, — заверил я, — что у вас на тарелке, только после обработки. Карбонат с боков, грудина и шейка — понятно, но после того, как над ними поработали наши повара… У нас народ, наверное, более хилый, чем у вас, потому как сильно страдает от глистов.
Он вздохнул.
— Ну… у нас тоже бывает, но не так уж, чтобы совсем плохо. Притерпелись.
— А мы, увы…
— Хилое потомство?
— Увы, Ваше Величество.
Он принюхался.
— Пахнет вкусно…
— Попробуйте, — сказал я. — А это вот специи… Только осторожно, есть весьма жгучие…
Слуга сунулся с кувшином, но я остановил его жестом.
— Ваше Величество, позвольте угостить мне…
Он с великим удовольствием пожирал мясо, что я навалил перед ним, часто обмакивал в соусы, а когда неосторожно зачерпнул размолотый японский хрен, лицо побагровело, глаза полезли на лоб, некоторое время не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть, стражи и советники забеспокоились, наконец он перевел дыхание и сказал с восторгом:
— Никогда такого чуда не пробовал!.. Да, теперь верю, вы от меня на двадцать тысяч лет…
— Не пугайте, — попросил я в ужасе. — Будем считать, всего на двенадцать. Так легче.
В его кубке появилось вино, я постарался создать достаточно сладкое и в то же время крепкое, сам сделал пару глотков, король отпил сперва осторожно, потом рожа расплылась в довольной улыбке.
— Чудесное вино.
— Могу чуть крепче, — предложил я. — Но это уже для мужчин…
Он посмотрел несколько с гневом.
— Что-о? А мы кто?
— Сделать?
— Немедленно!
Я наполнил кубок коньяком, а второй — ромом. Король сперва сделал большой глоток коньяка, как привык потреблять слабое вино, глаза снова полезли на лоб, а когда продохнул, сказал снова с ликованием и завистью:
— Это же надо… Счастливые вы!
— Будущее, — напомнил я. — Счастливое будущее. Все пьют так, что вообще уже не люди, а не знаю что… А здесь все не так. Даже то, что там это случилось в полночь, а здесь ясный день…
Он произнес мудро:
— События случаются тогда, когда им удобнее.
— М-да, — согласился я, — просто у меня ум такой пытливый, даже не понимаю, почему полез в короли, а не стал великим математиком. Хотя это не я полез, это меня полезло. Возможно, сдвинулась земная ось, сместился часовой пояс?..
