Лана Рисова - Опасный выход
Мир для меня замер. Убить, встать, защитить, предупредить, в конце концов, сделать хоть что-нибудь! Сотни мыслей-действий за одно мгновение, и никакого результата. Ни одного звука из застывшего в судороге ужаса горла. Только рука крепко сжалась в кулак, и отросшие ногти впились в ладонь, не причиняя боли.
Кагарш же, бросив на меня изучающий взгляд, переместился на плечо и по руке подполз к лицу человечки, находящейся во власти кошмара. Его маленькие лапки мягко и, я готов поклясться, заботливо забегали по ее щеке. Девушка вздрогнула и пришла в себя. Не поднимая век, она провела рукой по глазам, прогоняя остатки сна и, нежно обняв паука, притянула его ближе к себе, отчего он пискнул и скрылся под подбородком. Короткая фраза на тягучем языке, расцвеченная цветами благодарности, и тиски ужаса отпускают мое и без того неподвижное тело, сменяясь безмерным изумлением. Прирученный кагарш! Да старые плетуны Академии язык бы проглотили, только узнав о такой возможности!
Через мгновение я потерял нить мысли, потому что утонул в нефрите распахнувшихся глаз и буйстве сменяющих друг друга эмоций. Изумление, недоверие, радость, смущение, надежда, робость мелькали с такой сумасшедшей скоростью, сменяя друг друга, толкаясь и возвращаясь снова, что я даже задохнулся. Удивительного, непередаваемого оттенка блестящие глаза тут же потемнели от беспокойства, а их хозяйка оказалась рядом со мной, положив одну руку мне на лоб, вторую на грудь в районе сердца. Ее ладони были мягкими и слегка прохладными, я старался не думать о том, что они обнажены больше, чем того требовало приличие, и сосредоточился на действиях человечки. Произведенная диагностика явно удовлетворила ее, и она с немного растерянным видом, слегка замешкавшись, вернулась в кресло.
Наши глаза снова встретились, но теперь я не мог читать ее, легкая серая вуаль накрыла льйини и не давала разобрать охватившие целительницу эмоции. Она, не скрываясь, изучала меня, довольно долго всматриваясь в глаза и разглядывая лицо, рука ее при этом машинально гладила кагарша, устроившегося у нее на коленях. А когда она наконец заговорила, я понял, что это еще не все сюрпризы, которые может преподнести это странное существо, внешне так похожее на человека.
— Приветствую тебя, хассуэре, в моем доме. Надеюсь, ты простишь приютившей тебя все действия, совершенные за время твоего отсутствия в пределах мира, потому как проделаны они были с благими намерениями?
Ее голос чуть дрожал от сдерживаемого волнения, но фраза была сказана на безупречном высоком темном — языке, на котором говорили правящие Дома, а так говорили, возможно, только старейшины ближнего круга.
Придя в себя, я медленно закрыл глаза, отвечая утвердительно на ее вопрос, и еще раз, приветствуя ее саму.
— Меня зовут Лиссанайя. А еще — Нишасса. Это прозвище — Игрунья со смертью — дал мне учитель. Я взяла на себя смелость позаботиться о твоем… кхм… теле, пока дух блуждал в Преддверье. Рада твоему возвращению. Позволь представить своего друга. — Она приподняла кагарша на ладонях, чтобы мы с ним лучше видели друг друга. — Его зовут Рюш, и он не причинит тебе зла.
А вот я бы не был так уверен в этом. Видимо, она прочла это в моих льйини и порывисто воскликнула:
— Когда воин узнает обстоятельства, он отбросит всякие сомнения.
Было видно, что, хоть она и прекрасно владела языком, церемонное построение фраз давалось ей с трудом. Я недовольно поморщился, насколько мне это позволяла мимика — сам терпеть не могу церемонии, а уж в таких обстоятельствах и подавно. Способность двигаться все не возвращалась, с трудом удалось прогнать мысль о парализации или сломанном позвоночнике. Тут же, словно отвечая моим мыслям, по телу заструились льйини силы, возвращая слабую чувствительность конечностям. Я смог повернуть голову обратно и даже подтянуть руку к груди.
— С твоим телом все в порядке, хассуэре. Просто ты давно пребывал без движения, вот оно и не желает слушаться. Также требуется восстановить силовые льйини, что невозможно было сделать, пока ты находился без сознания, — услышал я голос Лиссанайи. — Сейчас я немного подтяну тебе льйини извне, чтобы ты мог поесть, но потом придется восстанавливаться самому. Я помогу тебе сесть.
Она склонилась надо мной, просунув одну руку под шею и плечи, приподняла меня от ложа, второй рукой положила дополнительные подушки из ниш в стене. Я попытался было помочь ей, облокотясь на руки, но они позорно подогнулись, отказываясь нести вес тела. Девушка натужно крякнула, подтягивая меня выше и устраивая в полусидячем положении. Подтянула легкое покрывало, похоже, ее абсолютно не смущала моя нагота, и провела рукой по моим волосам, убирая их со лба.
Даже если бы я мог, не успел бы остановить это. Несмотря на слабость тела, защита никуда не делась, и сейчас я чувствовал, как мощные разряды аккумулируются на кончиках волос и срываются на ладони человечки, а у меня не было никаких сил сдержать эту навязчивую защиту.
Но увидеть обугленный труп мне не пришлось, потому что совершенно ничего не произошло — Лиссанайя еще несколько раз провела по волосам, располагая их по подушкам. Легкая, немного грустная улыбка скользнула по ее губам, как будто ей нравилось то, что она чувствует.
— Как? — только и смог выдохнуть я, не узнав своего голоса, слабого и хрипящего.
Она вздрогнула от неожиданности и отдернула руку.
— Я очень мало знаю о вашем врожденном даре, хассуэре. К тому же я не целитель, мне трудно судить, но думаю, он восстановится, когда к вам вернутся силы. Подождите немного, я принесу еды.
И она вышла, оставив меня, ошарашенно смотрящего за убегающим следом за ней кагаршем. «Дар восстановится!» — сказала она. Да он никуда и не делся! Хорош был бы хассур, если бы его дар пропадал с каждой отключкой тела. Наоборот, для окружающих наиболее опасен именно тот воин, который не контролирует дар, например пребывающий без сознания. Никакие внешние или внутренние повреждения не могли причинить вреда этой врожденной особенности.
Я прикрыл глаза, вспоминая непередаваемые ощущения пальцев, зарывающихся в волосы. Никто, будучи в своем уме, сознательно не пойдет на такое. Даже мать. Я вспомнил свою, когда она кричала и плакала от горя, узнав, что ее сын рожден с «прекрасным даром». Но с тех пор никогда она не решалась дотронуться до моей головы, даже после того, как я научился контролировать свою силу. Именно поэтому лишь единицы среди хассуров были женаты, их семьей становился проклятый дар и долг. Долг перед народом, которому они служили, для которого и были созданы с единственной миссией — защищать.
