Лана Рисова - Тёмные сёстры (СИ)
Я открыл глаза. Каменный потолок был освещен мягким голубоватым светом раннего утра. Шакры готовились к встрече своего подземного дня. Тела я почти не ощущал, но, сконцентрировавшись, почувствовал самим телом. Лежал на чем-то ровном, в меру жестком. Ни жара, ни холода не испытывал. Через несколько минут удалось собрать пальцы в кулак, что вымотало страшно, но я не сдавался до тех пор, пока у меня не получилось. Так, вроде, не связан, значит не пленник – никто в здравом уме не оставит хассура без кандалов, если хочет удержать его в плену. Пока, кроме потолка ничего увидеть не удавалось. Я скосил глаза на ближайшую стену с нишами, уставленными шакрами и какими-то горшками. Шара-ла! Это какая-то кладовая, а не тюрьма.
Я мысленно оцепененел. Откуда взяться такому прекрасному обзору слева? После некоторых манипуляций с морганием, вращанием глаз и прочим понял, что глаз открывается полностью. Это было удивительное и совершенно забытое ощущение – нормально смотреть двумя глазами. Надо поскорее выяснить, где я и что со мной было?!
Задумавшись, выудил из памяти последние воспоминания и скривился, положительные эмоции были снесены волнами ярости, усталости и боли. Боли просто одуряющей. А последняя мысль, пришедшая в голову в грохоте рушившихся сводов – о прекрасном погребении, обеспеченным мне оставшимся плетуном второго тридецима Дитрактового Дома. Неплохо продуманный план, баснословные траты, прекрасно осуществленное убийство, и роковая случайность. А что же еще может быть причиной того, что я еще жив, или уже жив. Мои враги продумали все, но не внесли поправку на форс-мажор, за что и поплатятся.
Я хищно улыбнулся, в Игре начатой дитрактами, ставки взлетели до макушек гор. Значит, по их данным я мертв, прекрассно! Поиграем! Не мешало бы только выяснить, почему я не оправдал их ожиданий. Последние воспоминания потянули за собой предшествующие события: безумную гонку по тоннелям, короткие яростные схватки с хассурами, один убитый плетун. Есть, чем гордится! Но два тридецима – это слишком даже для меня! Один в полном составе воссоединился со своим плетуном в Серых пределах, а неполный второй все-таки достал меня, уставшего после четырех дней погони без сна и отдыха.
И все же высока была вероятность моей победы, если бы не их замыкающий, если бы я не устал. Грудь помнила холод лезвий трех гитачи, проникающих сквозь прорехи в хирше, а разум продолжал холодно отмечать наличие яда, на лезвиях, ввиду мгновенного онемения краев ран. И судя по противникам, это был фатташи. Дальше сквозь круги боли – воздетые руки плетуна, грохот камней, и забытье, пришедшее следом.
Дав отдохнуть телу во время воспоминаний о своей знаменательный кончине, я снова продолжил попытки обрести подвижность – получалось из рук вон плохо. Тело было каким-то чужим, непослушным. Но после некоторых усилий мне удалось повернуть голову на бок. Когда успокоились хороводы темных кругов под веками, и мир перестал ускользать, я открыл глаза.
Меньше всего я ожидал увидеть картину, представшую перед восстановившимся зрением. Сначала мне даже подумалось, что я сплю, настолько нереально все выглядело. Но видение и не думало пропадать, мало того, оно положило руку под щеку и засопело себе дальше.
На расстоянии вытянутой руки от моего ложа в маленьком кресле устроилась странная белокожая девушка, почти девочка. Сначала я принял ее за элуэйа, но быстро понял, что черты ее лица были скорее человеческими, чем принадлежали нашим светлым родичам. Да и поразительно белый цвет волос, вместе с кожей, спорившей с белизной горных пиков, полностью опровергал сходство. Это, действительно была человечка, но такой экзотической внешности я ни разу не встречал. Может полукровка? Спохватившись, взглянул на ауру и присвистнул – ничего подобного в жизни не видел! Льйи Тайги девушки была совершенно не похожа ни на один из видов населяющих Айрос, белоснежная, как и оболочка хозяйки, она, тем не менее, отливала всеми возможными цветами и оттенками. Сосредоточиться на каком-то одном не представлялось возможным, и я вернул обычное зрение, краем глаза отметив щупы, идущие от человечки ко мне. Судя по их виду – они носили восстанавливающую и питательную функцию.
Вот и таинственный целитель. Уж не ее ли голос я слышал в преддверье Пределов? Погрузившись в изучение ауры, я не сразу заметил, что одета она была в синий шарсай из безумно дорогой ткани, но очень простого покроя. Из бокового разреза торчала острая коленка, подложенной под себя ноги. Наручи были только на запястьях, без перехода на кисти, и я машинально сместил взгляд снова на лицо. Бывшее еще секунду назад безмятежное выражение сменилось каким-то отрешенно растерянным. Девушка нахмурилась, заметалась во сне. Горькие складки залегли в уголках рта, с губ сорвался тяжелый выдох-стон. И тут из-за ее спины на плечо выполз кагарш, рукоклешнями перебирая синий мех на туловище над глазами.
Мир для меня замер. Убить, встать, защитить, предупредить, в конце концов, сделать хоть что-нибудь! Сотни мыслей – действий за одно мгновение и никакого результата. Ни одного звука из застывшего в судороге ужаса горла. Только рука крепко сжалась в кулак, и отросшие ногти впились в ладонь, не причиняя боли.
Кагарш же, бросив на меня изучающий взгляд, переместился на плечо и по руке подполз к лицу, человечки находящейся во власти кошмара. Его маленькие лапки мягко и, я готов поклясться! заботливо забегали по ее щеке. Девушка вздрогнула и пришла в себя. Не поднимая век, она провела рукой по глазам, прогоняя остатки сна, и нежно обняв паука, притянула его ближе к себе, отчего он пискнул и скрылся под подбородком. Короткая фраза на тягучем языке, расцвеченная цветами благодарности, и тиски ужаса отпускают мое и без того неподвижное тело, сменяясь безмерным изумлением. Прирученный кагарш! Да старые плетуны Академии язык бы проглотили, только узнав о такой возможности!
Через мгновение, я потерял нить мысли, потому что утонул в нефрите распахнувшихся глаз и буйстве сменяющих друг друга эмоций. Изумление, недоверие, радость, смущение, надежда, робость мелькали с такой сумасшедшей скоростью, сменяя друг друга, толкаясь и возвращаясь снова, что я даже задохнулся. Удивительного непередаваемого оттенка блестящие глаза тут же потемнели от беспокойства, а их хозяйка оказалась рядом со мной, положив одну руку мне на лоб, вторую на грудь в районе сердца. Ее ладони были мягкими и слегка прохладными, я старался не думать о том, что они обнажены больше, чем того требовало приличие, и сосредоточился на действиях человечки. Произведенная диагностика явно удовлетворила ее и она с немного растерянным видом, слегка замешкавшись, вернулась в кресло.
