Макс Фрай - Наваждения
— Ну, что у тебя на этот раз стряслось, старый ты лис? С каких это пор ты стал назначать свидания в таких людных местах? — весело спросила маленькая симпатичная старушка, поднимаясь на цыпочки, чтобы чмокнуть в щеку нашего шефа.
Она бы все равно, пожалуй, не дотянулась, но Джуффин галантно склонился над своей старинной подружкой.
— Я приготовил для тебя хороший подарок, Сотофа, — нежно сказал он. — Несколько дюжин утопленников, грезящих зелеными водами далекого залива Ишма прямо на дне Хурона. Правда, романтично? Кто еще преподнесет тебе такой сюрприз?
— Никто, кроме тебя. Разве что судьба. Впрочем, куда ей до тебя, хитрец!
Потом она увидела меня, и ямочки на ее щеках стали еще глубже: моя физиономия кажется леди Сотофе весьма привлекательным зрелищем, не знаю уж почему.
— Неужели земля все еще соглашается носить тебя, мальчик? — спросила она, обнимая меня с такой нежностью, словно я был ее единственным внуком, только что приехавшим на каникулы.
— Земля-то, положим, наотрез отказывается меня носить. Но ее мнения, хвала Магистрам, никто не спрашивает! — улыбнулся я.
— Сотофа, прекрати обниматься с моим заместителем, я все еще ужасно ревнив! — рассмеялся Джуффин. — И вообще, нам пора приниматься за дело. Где твои помощницы?
— Здесь они, здесь. Просто когда я начинаю обниматься с красивыми мужчинами, девочки тактично отходят в сторонку и отворачиваются.
— Ты их замечательно воспитала, — завистливо вздохнул Джуффин. — Вот если бы я начал обниматься с красивыми женщинами на глазах у своих подчиненных, с них бы сталось не только вытаращиться на сие безобразие, но еще и продавать всем желающим билеты на это захватывающее представление.
— Обижаете, сэр. Мы бы их бесплатно пускали, — заверил его Мелифаро.
* * *
Следующие несколько часов мне до сих пор вспоминать не хочется. Холодная вода Хурона, тяжелые тела зачарованных моряков, которых мы оттуда вытаскивали, пронзительный речной ветер, с садистской заботливостью прижимавший мокрую скабу к окоченевшему телу. Ноющая боль в груди не позволяла мне окончательно забыть о себе, но постепенно сводила с ума. Да еще и проклятое бормотание:«Я так давно родился, что слышу иногда, как надо мной проходит зеленая вода».Оно так меня измотало, что я по-настоящему возненавидел эти, когда-то любимые, стихи.
В какой-то момент Джуффин молча поднес к моему носу бутылку с бальзамом Кахара — а я-то, дурак, думал, что она осталась в Управлении.
— Я все ждал, когда ты потребуешь, чтобы тебе дали присосаться к этому зелью, — насмешливо сказал он. — И только сейчас до меня дошло, что ты просто забыл о его существовании.
— Забыл. А еще я забыл, как меня зовут, что я здесь делаю, и вообще, кто вы такой, дяденька? — вздохнул я.
— Я тебе потом все расскажу, ладно? — предложил Джуффин. — И как тебя зовут, и что ты здесь делаешь, и даже кто я такой. В данный момент я и сам не очень-то в курсе, «дяденька»…
Зато наш сэр Нумминорих держался молодцом, надо отдать ему должное. Его нюх сослужил нам отличную службу. Без этого парня мы убили бы на поиски утопленников не несколько часов, а, как минимум, дюжину дней.
Конечно, мы завязали ему глаза. Джуффин был уверен, что наваждение представляет опасность только для того, кто смотрит на воду. Но повязка на глазах оказалась не панацеей, а только отсрочкой. Нумминорих мог находиться в воде несколько минут, а потом начинал клевать носом. Тогда мы отводили его на берег, леди Сотофа что-то шептала ему на ухо, и он просыпался как миленький.
Молчаливые юные женщины в бело-голубых лоохи Ордена Семилистника быстро приводили в порядок спасенных нами людей. По большей части это были моряки, хотя время от времени среди них попадались самые разные личности. Ребята недоуменно озирались по сторонам, заботливые знахарки давали им выпить глоток бальзама Кахара и отправляли домой или устраивали на ночлег в одну из многочисленных гостиниц Портового квартала, лишь бы подальше от опасных вод Хурона.
Через пару часов после полуночи Нумминорих вдруг объявил, что вода больше не пахнет людьми. Я ушам своим поверить не смел!
На причале нас ждал служебный амобилер Управления Полного Порядка. Мудрый сэр Кофа прислал нам сухую одежду. Когда я закутался в новенькую Мантию Смерти и изумленно понял, что жизнь более-менее прекрасна, у меня под носом образовалась кружка с камрой. Оглядевшись, я увидел, что мои коллеги уже приступили к истреблению своих порций.
— Пока вы там бултыхались, я послала зов в ближайший трактир. — Маленькая леди Сотофа уселась рядом, положила теплую ладошку на мое запястье. — Не совсем то, к чему ты привык, конечно. Все-таки это порт, а не трактир дочки Лойсо Пондохвы, из которого тебя палкой не выгонишь. Но лучше, чем ничего, правда?
— Я вас обожаю, леди Сотофа! — проникновенно сказал я. — Вообще-то я вас обожаю со дня нашей первой встречи, но сегодня — это нечто особенное!
— Грешные Магистры, как, оказывается, легко тебе понравиться, мальчик! — рассмеялась она. — Одна кружка паршивой камры — и ты у моих ног. Буду иметь в виду.
— Не просто кружка паршивой камры, а кружка паршивой камры, спасшая мне жизнь и рассудок, — улыбнулся я. — И потом, почему всего одна? Честно говоря, я рассчитываю на добавку!
Пока мы любезничали, сэр Лонли-Локли извлек из потайного кармана промокшего белого лоохи свою знаменитую дырявую чашку. Аккуратно налил в этот мистический сосуд немного вина из большой керамической бутылки и приступил к исполнению одного из самых полезных обрядов. Я подождал, пока мой друг прикончит свою порцию, и адресовал ему самый красноречивый взгляд, на какой был способен.
— Макс, если ты будешь так на меня смотреть, моя одежда прохудится, — проворчал он. — Я и так знаю, что ты хочешь воспользоваться моей чашкой. Когда это, интересно, я тебе отказывал?
— Спасибо, — улыбнулся я, бережно принимая чашку из его рук.
Осторожно налил в нее немного камры, привычно удивился тому, что жидкость не выливается из дырявого сосуда, — вообще-то, мог бы и привыкнуть! Потом я залпом выпил почти остывшую и действительно не слишком-то вкусную камру и получил великолепную возможность на собственном опыте узнать, что именно чувствуют люди, когда говорят, что родились заново. Каждая клеточка моего тела замирала от восхищения, голова шла кругом — не от усталости, а от неподдельной, телесной уверенности в собственном могуществе.
— С ума сойти можно! — искренне сказал я. — Теперь я, пожалуй, смог бы повторить наши давешние подвиги. Возможно даже, в полном одиночестве.
