Карина Демина - Невеста
— Он уже совсем умер… — Мальчишка договорил шепотом. — Вы его…
Беднягу вырвало.
Кажется, Виттар несколько увлекся. То, что осталось от альва, медленно исчезало в листве. На поляну устремились черные колонны муравьев, и душный мясной запах вскоре привлечет других хищников. Подобное к подобному. Лес спрячет останки и бывшего хозяина, и людей, чьи тела, пусть искореженные, но более-менее целые, лежали на краю поляны. Кажется, кто-то был жив.
Собаки, как и лошади, убрались.
— Райгрэ, я… прошу простить… что я посмел… — Крайт дрожал, и чем ближе подходил Виттар, тем сильнее становилась дрожь. Сам в крови и грязи, боится, но не бежит. — Вмешаться…
Посмел. Вмешался. Остановил, тогда как Виттару следовало остановиться самому.
Потеря контроля — это плохо.
Он ткнул Крайта носом, и тот верно истолковал приказ. Поднялся, и стало очевидно, что на ногах он держится с трудом. В этом обличье точно не дойдет. Благо сам сообразил. Перекидывался медленно — силенок долго держать броню, тем более в полной ипостаси, не было, но хотя бы остов сотворить сумел. Ничего, до лошадей доберется, а там — домой. Если Виттар правильно понял, причин оставаться больше нет. Обойдя Крайта, он двинулся к дереву, пытаясь разглядеть того, кто прятался в его тени.
Не Оден.
Из детей Камня и Железа, но не Оден.
Это сказал запах.
Женщина. Девушка. Совсем молода, едва ли старше Крайта, ранена и напугана. Но, несмотря на страх, она выступила из тени и склонилась перед вожаком.
— Торхилд из рода Темной Ртути.
Ртуть? Что ж, теперь ясно, почему Крайт не ощутил живого железа на этом направлении. Еще одна шутка Туманной Королевы. А девчонку гнали, давно, поторапливая стрелами… на ней дюжина порезов, не опасных, но наверняка болезненных.
Как она вообще здесь очутилась?
Род Ртути не воюет. Они и перекинуться не в состоянии. Ученые. Музыканты. Живописцы…
Торхилд, не дождавшись ответа, подняла голову, заглянула в глаза и, сглотнув, проговорила:
— Вверяю свою жизнь, честь и душу райгрэ. Молю о защите и покровительстве.
Она что, боится, что Виттар ее бросит посреди леса? Только женщине такое в голову могло прийти. Но Торхилд протягивала сложенные лодочкой руки и смотрела так, словно вот-вот разрыдается.
Пускай. Это ненадолго.
Дома он передаст ее сородичам… Ртуть, пусть и не относилась к Великим родам, была многочисленна и богата. Их женщины рождали здоровых щенков, и мало кто из отмеченных Ртутью оставался в Каменном логе. Впрочем, и особой силы у них никогда не было. Но сейчас это не имело значения. Женщина ждала, и Виттар коснулся ладоней носом, вдыхая терпкий сладкий аромат.
Крайт сойдет за свидетеля.
Однако следовало возвращаться: вряд ли в округе вдруг обнаружится еще один пес. А закрыв этот канал, Виттар сумеет перераспределить энергию, выигрывая время для остальных.
Подопечная встала, всем видом показывая, что готова проследовать хоть на край мира. Вот только сил у нее осталось едва ли шагов на десять. Виттар чувствовал пустоту внутри: пусть Ртуть и не так зависит от рудных жил, но эта женщина исчерпала себя досуха.
Он подошел к ней, лег и, наклонив голову, опустил шипы.
Не поняла.
Или испугалась крови? Чиститься придется долго, но сейчас Виттару не до женских капризов. Где одни охотники, там могут быть и другие. А ввязываться в драку с неизвестным противником на чужой территории, притом что веского повода для драки нет, как минимум глупо.
Он толкнул Торхилд головой и заворчал.
Поняла. Села на спину, бочком, привыкла небось в дамском седле ездить. Ох, руда первозданная, за что такое наказание? Виттар ей не лошадь. И дамского седла на нем не наблюдается. Рявкнул, встряхнулся, сбрасывая подопечную на листья, и вновь лег. Сообразила, слава богам, забралась, вытянулась вдоль спины и, сжав бока коленками — тоже еще наездница, — обняла за шею.
Сунув руки меж шейных игл, Торхилд пробормотала:
— Простите, райгрэ, я постараюсь осторожно…
Почему-то эти слова рассмешили.
Постарается она. Будет хорошо, если постарается не упасть. Идти приходилось медленно, не столько из-за девушки, сколько из-за Крайта, который слабел и умудрялся хромать сразу на четыре лапы. А хвост и вовсе дохлой змеей по листьям волочился. Но если Крайт думал, что несчастный вид избавит его от неприятностей, то ошибался.
Порка неизбежна.
Но дома.
А предчувствие смолкло. Неужели дело в этой тщедушной девчонке, в которой и весу-то не осталось? Сидит. Всхлипывает. Плачет? И по какому же поводу? Виттар никогда не понимал женщин. Осталась жива. Вернется домой. Залижет раны и забудет нынешний лес, как страшный сон. Ей бы радоваться, а она ему в чешую ржавчины добавляет.
Аргейм если и удивился подобной находке, то виду не подал. Крайта, у которого только и осталось силенок, что перекинуться, за шкирку поднял в седло. И руку девушке протянул, но та принимать не спешила.
Она что, на Виттаре домой ехать собралась?
Глухое ворчание подсказало ей, что решение было ошибочным. Правильно, вот на лошади пусть и едет. Жеребец смирный, как-нибудь справится.
— Райгрэ?
На вопрос Аргейма Виттар покачал головой: не здесь. Смена облика может повредить сети, а до дома Виттар как-нибудь дотянет.
Да и мало ли… Но лес, удовлетворившись четырьмя жертвами, — ему было безразлично, кто именно вернется к корням, — не спешил чинить преград. Поле встретило стрекотом кузнечиков и всполошенным криком козодоя, который проснулся не вовремя.
Переход принес головную боль, которая вскоре станет невыносимой, и тошноту. Оттого и железо отступало тяжело, нехотя. Все-таки не надо было ввязываться в авантюру.
Но глупо жалеть о том, что уже сделано.
Несколько секунд Виттар стоял, упираясь руками в стену, пытаясь справиться с головокружением. Во рту напоминанием о недавних событиях был мерзкий вкус крови.
Или не такой уж и мерзкий? Плохо, если начинает нравиться… Сегодня убил, хоть разодрав в клочья, но только убил. А завтра?
Как скоро он дойдет до того, чтобы попробовать?
И стоит ли рассказывать королю?
Крайт промолчит. Девчонка… вряд ли она вообще поняла хоть что-то. А если и поняла, то недолгая беседа наедине убедит ее, что об увиденном следует забыть.
Не выход.
Проблема существует. И сама собой не исчезнет.
Виттар вытер рот и поморщился — засыхающая кровь на коже воспринималась иначе, чем кровь на доспехе. Эта — раздражала.
— Крайт! — Голосовые связки растерли первое слово в рык.
— Вы… — кажется, Крайт решил, что терять больше нечего, — меня прогоните?
