Елена Хаецкая - Новобранец
Он расцарапал себе спину, едва не сорвал ноготь, но все же проник внутрь. Пахло, как в старой бочке. Прямо под окном, куда просачивалось немного света, выросли крохотные ядовито-голубые грибочки на тоненьких ножках.
Их шляпки тихонечко мерцали в полумраке.
Денис поднял голову.
В окошке мелькнуло лицо Арилье.
— Как я узнаю, где темное? — шепотом спросил Денис.
— Понюхай, — посоветовал Арилье.
— Тут везде сырость… смердит, как в ванной, где позабыли замоченное белье.
Арилье в очередной раз продемонстрировал Денису, с какой изумительной выразительностью он умеет поднимать одну бровь. Денис плюнул и беззвучно выругался, чем, несомненно, преподнес приятелю новый букет удовольствий.
— Я слежу за проходом, — сообщил эльф. — Вдруг кто-нибудь появится? Я должен быть бдительным.
— Бди не так нарочито, — простонал Денис.
Он вдруг с мучительной ясностью осознал: коварный эльф нарочно подставил его. Сейчас сюда сбегутся люди и будут потешаться над незадачливым пивным вором.
Все очень плохо.
Он сделал несколько шагов и вдруг наткнулся в темноте на что-то мягкое. Оно зашевелилось, шарахнулось и налетело прямо на Дениса.
От неожиданности Денис так перепугался, что с размаху ударил это нечто кувшином. Раздался гулкий медный звук, сменившийся яростным визгом. Очевидно, в подвале имелся еще один человек (сторож?), и Денис угодил ему прямо по голове.
Юноша задыхался — больше от неожиданной дерзости собственного поступка, чем от страха. А некто перестал визжать, всхлипнул и вдруг вцепился Денису в ворот, попутно царапнув его шею коггями.
— Животное!
— Пусти! — начал отбиваться Денис.
Но оно висело на его вороте мертвой хваткой.
— Животное! Животное!
— Арилье! — воззвал Денис, прекратив тщетные попытки освободиться. — Арилье! Спаси меня!
— Ах, Арилье! — вскричал невидимый некто. — Тут еще и Арилье! Кто бы сомневался! Без эльфов никогда не обходится!
— Мама! — заорал Денис и снова занес кувшин, слепо метя куда-то в темноту.
Кувшин застыл в воздухе. Невидимка перехватил поднятую руку и не позволил Денису завершить задуманное.
— Животное!
— Арилье!
Но Арилье куда-то исчез. Что и требовалось доказать. Любимая шуточка эльфа: заманить человека в идиотскую ситуацию и удалиться под благовидным предлогом. Сохраняя на лице возвышенное выражение и не утрачивая ясного света раскосых глаз.
Постепенно Денис стал лучше видеть в сумраке подвала, и в конце концов перед ним во всей красе явился его противник.
Денис с ужасом понял, что это — женщина в простой тунике и крестьянских сандалиях. Ее волосы были заплетены в косы и убраны под тонкое, расшитое золотой нитью покрывало — странный контраст с простонародной одеждой. Руки пожилой особы были жилистыми, загорелыми и исключительно крепкими, лицо — обветренное, с загрубевшими чертами. Она была, прямо скажем, немолода.
— Ой, — сказал Денис. — Ой, простите.
Женщина наконец выпустила его и чуть отошла.
— Сядь, засранец, — произнесла она с невыразимым презрением в голосе. — Что ты здесь делаешь?
Денис послушно опустился на сырой и нечистый пол. Он скрестил ноги и задрал голову к своей странной собеседнице. Та невозмутимо отошла в темноту подвала, извлекла из-за бочки складной стульчик, принесла его поближе к Денису и уселась. Было очевидно, что этот стульчик — частый ее спутник в скитаниях и что она нередко просиживала на нем часами.
— Кто ты такой? — повторила она строго.
— Я Денис.
— Ты не эльф, — заявила она.
— Ну конечно, не эльф, я ведь не отрицаю…
— Назвать имя с таким видом, будто имя что-то объясняет, — типично эльфийская манера, — заявила женщина. — А ты не эльф. Итак, кто ты такой?
— Ну, я — Денис, — сказал Денис, мысленно проклиная себя. Он понимал, что его «заклинило», но отделаться от нарочитого эльфизма не мог.
— Сейчас я дам тебе хорошую человеческую затрещину, Денис, — предупредила его собеседница, — и ты сразу вспомнишь, как следует воспринимать вопросы, задаваемые тебе человеком.
— Ну, я…
— Без «ну»! — оборвала она. — Что за манера выражаться?
— Ну… видите ли…
Она скрипнула зубами. В темноте погреба, в непосредственной близости от светящихся поганок, этот звук прозвучал зловеще.
— Я — армейский менестрель! — высказался Денис.
— Менестрель? Ты поешь? — Она уставилась на него с откровенным недоверием. — Ты не похож на человека, свободно чувствующего себя в стихии слова и музыки.
— Ну, наверное… — не стал отпираться Денис.
— Не знаю уж, какой ты менестрель, — продолжала она, бросив на него очередной испепеляющий взгляд, — судя по всему — отвратительный.
— Вероятно.
— «Вероятно»! — передразнила она. — Какой скромный! Не «вероятно», а «несомненно»!
— Несомненно.
— Ты из отряда Роселидиса?
— Да.
— Вот видишь, можно отвечать и без «ну», — похвалила она.
— Ну, в принципе, да, — согласился Денис.
— Как только Роселидис тебя терпит?
— Он терпеливый.
— Эльфы не бывают терпеливыми, да будет тебе известно… Во всяком случае, большинство.
— Возможно, Роселидис — из числа меньшинств, — сказал Денис, плохо соображая, что именно он изрекает. Эта женщина, похожая на даму из приемной комиссии в институте (куда он так и не смог поступить), совершенно деморализовала его.
И тут Дениса осенило.
— Вы — ученый! — закричал он.
— Разумеется, я ученый, и незачем так вопить, — сердито отозвалась женщина.
— Я от радости, — объяснил Денис.
— Растолкуй мне, пожалуйста, в чем именно состоит твоя радость.
— Ну, вы были непонятная… — сбивчиво начал Денис. — Но когда до меня дошло, кто вы, все стало ясно.
— Ага. И что тебе стало ясно?
— Ну, почему вы такая.
— Какая? — Она так и сверлила его глазами.
— Такая.
— Какая?
Разговор принял опасный для Дениса оборот. Он долго рассматривал пол, потолок и собственные руки, прежде чем найти нужное слова — как он полагал, такие, за которые ему не выцарапают глаза:
— Противоречивая.
— Какая? — с угрозой в голосе переспросила женщина.
— Загадочная, — быстро поправился Денис.
— И в чем же заключается моя так называемая загадочность?
— В том, как вы одеты, — нашелся Денис.
— По-твоему, щенок, в моем костюме есть что-то недопустимое? Или, быть может, недостойное?
— Он противоречив, — сказал Денис. — Ваша туника проста и выдает в вас человека, не гнушающегося никакой работой, в том числе и физической. Но покрывало на ваших волосах — из тонкого шелка, а это говорит о вашем высоком положении.
— Ты угадал, — объявила дама, отодвигаясь от Дениса и очевидно меняя гнев на милость. — Именно так. Ты наблюдателен, человечек.
— Ну, я же менестрель, — сказал Денис. — Мы, менестрели, должны быть наблюдательными, иначе грош нам цена. Без полевых наблюдений над людьми и их проявлениями мы ни в какую не сумеем воспеть правильными стихами.
— Что воспеть?
— Что-нибудь.
— Послушай, армейский менестрель, не положено воспевать «что-нибудь». Песня всегда имеет отношение к чему-нибудь конкретному. Даже если это песня о любви. Если ты будешь небрежно относиться к искусству, то никогда не вырастешь до мастера.
— Я думал, Мастера — это такая малочисленная раса, — возразил Денис.
— Я имела в виду «мастера» с маленькой буквы, — сурово возразила женщина.
— Ну, может быть, мне и смысла нет вырастать, — сказал Денис. — Я же в армии, меня могут убить.
— А если тебя не убьют? — вопросила она, явно заранее сожалея о вероятности подобного исхода. — Как ты намерен прожить остаток жизни?
— У людей жизнь короткая, — лихо отмахнулся Денис. — Вот будь я эльфом — другое дело… Тут пришлось бы шевелиться да поворачиваться, а человек живет столько, что хватит времени лишь моргнуть пару раз…
— Забавная философия у тебя, солдат, — сказала женщина. — Пожалуй, ты стоишь небольшого поощрения, так что я назову тебе свое имя.
— Для меня будет большой честью узнать его, — заверил Денис.
— Меня зовут Махонне, — сказала женщина. — И если некий Эахельван начнет рассказывать тебе небылицы, то… — Она вдруг осеклась и быстро проговорила: — Впрочем, забудь.
— Эахельван — это?..
Не отвечая на вопрос, Махонне быстрым, привычным движением убрала под покрывало выбившуюся прядь. Затем с нажимом произнесла:
— Без работ на земле невозможно выяснить прошлое. Без тяжелой, грубой, быть может, но необходимой физической работы. Таков закон суровой науки, которой мы служим. Надеюсь, тебе это ясно, и мне не придется разжевывать перед тобой очевидное. — Она смерила Дениса критическим взором и со вздохом заключила: — Молодость имеет то преимущество перед старостью, что, по крайней мере, обладает незамутненным сознанием. Пусть невежественным, но не замутненным. Ты согласен?
