Ник Перумов - Черное Копье
Теперь все взгляды гондорских воинов обратились к Олмеру. Тот спокойно сидел на своем вороном жеребце, завернувшись в черный плащ и низко надвинув капюшон. Фолко не видел верхней части его лица и глаз; только подбородок виднелся, белый, словно пролежавшая невесть сколько на ветрах и дождях мертвая кость. Безжизненной жутью веяло от этой фигуры, и Фолко мог только поражаться, насколько быстро произошли зримые и ужасные перемены в Вожде после того, как в Болотном Замке Мертвецкие Кольца слились.
Санделло подал Олмеру копье, щита же Король-без-Королевства не взял вовсе. И никто не мог понять, есть ли на нем вообще какие-нибудь доспехи.
Король Гондора неспешно поднял свой золоченый рог, затрубил. И в тот же миг, словно лопнули невидимые канаты, конь Олмера рванулся с места, с каждой секундой убыстряя бег. Неистовый рев раздался из рядов воинства Олмера.
Но и конь владыки Гондора ничуть не уступал коню его противника. И он столь же молниеносно начал разбег. А хоббит, затаив дыхание, следил, как сближаются две фигурки — светлая и темная — и как наконечники копий обоих противников горят, точно небольшие звезды… Прошлое сшибалось с настоящим, далекий потомок Боромира требовал уплаты по счету от потомка победившего соперника.
Олмер скакал, небрежно свесив копье куда-то в сторону; Король же мчался, пригнувшись к гриве коня, взяв наизготовку щит, и копье его было нацелено прямо в грудь несущемуся навстречу противнику.
Всадники стремительно сближались, сердце хоббита, казалось, вообще перестало биться. Король Гондора не мог не победить! Здесь, в честном бою, грудь на грудь… Сейчас, сейчас они сшибутся, и светлый витязь опрокинет темного, втопчет его в землю копытами боевого коня — и Долг хоббита будет исполнен.
Но Олмер не принял предложенного ему честного боя. Король шел на поединок, чтобы победить или умереть, а Олмер шел только побеждать. Слишком грандиозен был замысел Короля-без-Королевства, чтобы подвергать его различным непредсказуемым опасностям.
Когда всадников разделяло не больше тридцати шагов, Олмер внезапно поднял своего коня на дыбы; копье полетело в сторону, отброшенное, а из глубины черного плаща обтянутые перчатками руки молниеносно извлекли лук и стрелу. Подобно молнии, неуловимое движение — и тетива натянута. Невероятно короткая пауза — и тетива отпущена.
Тяжкий, подсердечный не то стон, не то вопль ужаса и скорби и ярости вырвался у гондорских воинов. Конь их Короля еще скакал, но сам Повелитель Гондора уже опрокинулся на спину, медленно валясь из седла, и из смотровой щели его шлема торчала черная хазгская стрела.
Олмер не зря носил прозвище Злого Стрелка.
И тотчас хрипло взвыли рога в войске Вождя. И, нахлестывая коней, рекой, прорвавшей запруду, ринулась истерлингская конница, с места в бешеный карьер понесли низкорослые коньки хазгов; захлопали арбалеты ангмарцев; вся масса Олмерова войска устремилась вперед, и от их боевого клича, казалось, вот-вот расколется и рухнет небо.
Молода сила Востока…
И едва тело Повелителя Гондора исчезло под лавиной конских копыт, словно что-то сломалось в гондорском войске. Разламываясь, разрываясь, превращаясь в беспорядочное месиво бегущих, подались назад его полки. Волна бегущих подхватила Фолко, закрутила, потащила за собой.
Клинья ангмарцев резали толпы отступающих, каждый клин — точно коса над травами…
Фолко прыгнул, бросаясь под самые копыта ангмарского коня, выбросил вверх руку с мечом, ощутил упругое сопротивление пронзаемой плоти, заученным движением выдернул клинок, бросился дальше. Гномы не сдвинутся с места, они будут ждать его…
Рассекая воздух, над самым ухом свистнул ятаган врага. Хоббит упал, сжимаясь в комочек, лошадь перемахнула через него — и Фолко потратил стрелу, всадив ее точно у основания шеи в открывшийся на миг зазор в доспехе.
Гномов он увидел внезапно — пространство вокруг неожиданно очистилось, конница Вождя шла дальше, а пехота еще не подоспела. Торин и Малыш стояли над несколькими неподвижными телами, уже окровавив клинки.
— Бежим! — завопил не своим голосом Торин.
И они побежали. Они бежали прочь, к лагерю, где оставались их кони и пожитки, бежали, огрызаясь короткими выпадами. Конные воины Олмера на всем скаку рубили пытавшихся спастись бегством гондорцев; и лишь те, у кого хватало мужества обернуться, встав спина к спине, могли пробиться из смертельного кольца.
Каким-то чудом гномы и хоббит добрались до лагеря — как раз в тот момент, когда в него ворвались доскакавшие до него первыми истерлинги, прежде всего бросившиеся захватывать неприятельских коней. У коновязи завязалась отчаянная рубка; хоббит и гномы уже приметили своих лошадей, но до них еще предстояло добраться.
И они добрались, несмотря на все попытки истерлингов остановить их. Был момент, когда плечи Торина захватил аркан, но Фолко и Малыш разом вцепились в ремень, дружно рванули вместе с Торином — и незадачливый поимщик вылетел из седла; даго Маленького Гнома довершило дело.
Вскочив в седла, они успели выбраться из кипения боя. Несколько раз в них попадали стрелы — и хоббит трясся от ужаса, но не за себя, а за коней, однако все обошлось. Они погнали своих коньков прочь, на северо-запад, где в отдалении темнела небольшая роща. А у них за спиной довершался разгром гондорской армии.
— Сам Дьюрин и, верно, Светлая Королева хранят нас — не знаю, для какого уж конца, — вздохнул Торин, когда глубокой ночью они наконец остановились, давая отдых заморившимся лошадям. — Уж третий раз чудесно спасаемся! Не к добру это.
— Да не каркай ты! — поморщился Малыш. — И так тошно. Скажи лучше: теперь-то куда? Вот уж, по-моему, положение — хуже не придумаешь. Армия Гондора разбита, теперь Олмер — хозяин Эриадора.
— Пойдем на север, в Арнор, — отозвался Фолко. — Будем драться там.
— А толку-то! Олмер же эту Наместникову рать сметет одной ладонью!
— Ну не сдаваться же, — проронил хоббит.
— Да уж, — проворчал Торин. — Мы этому Вождю так насолили, что теперь нас никакие браслеты не спасут. Живьем изжарит, самое меньшее!
— Или колесует, — предположил Малыш. — Может, сразу уйти в Халдор-Кайс?
— Можно… — несколько неуверенно протянул Торин. — Вряд ли станет Вождь наши пещеры штурмовать… а может, и станет. С его-то силой… Помнишь, как он дверь в пещере разнес?
— Если он решил добраться до Всевластья — никакие пещеры вас не спасут, — заметил Фолко. — Порушит он все, а что оставит — Пожиратели Скал довершат. Да и от моей Хоббитании мало что останется. Либо сожгут в дым, а земли каким-нибудь ховрарам отдадут, либо всех в рабов обратят, данью обложат… Ну да только я этого не увижу.
