Николай Степанов - Арлангур. Дилогия
– Захотите развлечься – вам приведут девушек. Все что угодно. Но только за этими дверями. Понятно?
– Да, мадам.
«Перевели из одной камеры в другую, – сделал вывод Ронкул. – И на том спасибо. Устал я от подвального воздуха и бесконечных вопросов».
Когда мирольда забрали из гостиничного номера, он подумал, что попал в руки тех, от кого сбежал накануне, но его не стали увозить из Ледранга, а привели в здание магистрата. Первый же допрос окончательно развеял все сомнения, хотя и посеял новую тревогу в душе пленника.
– Нам все известно о тайных разработках ярохтана вашим отцом. Тема эта сама по себе увлекательная, но в данный момент нас абсолютно не интересующая. Хотелось бы узнать другое. Кто вас похитил? Когда и при каких обстоятельствах? Чтобы составить полную картину, вы должны рассказать все, начиная с момента вашего отъезда в Шроцген. Врать не советую, поскольку любое искажение истины может привести к непредсказуемым последствиям. Для вас лично, для вашего отца и для благополучия Ледяных озер.
Молодой человек сразу догадался, в чьи руки он попал. О тайных службах городского магистрата ходили страшные слухи, но ни сам Ронкул, ни его друзья раньше с агентами магистратора не сталкивались. «Если уж им известно о ярохтанах, какой смысл скрывать остальное? Может, магистратор быстрее доберется до любовника моей Зарны? Как-никак – первый человек на Ледяных озерах. Ему даже конклав мирольдов подчиняется».
Поразмыслив подобным образом, вельможа решил правдиво отвечать на все вопросы, хотя это оказалось непросто. Похоже, у здешних следователей существовала собственная система дознания. Парня не подвергали пыткам, не морили голодом, а только спрашивали, спрашивали и спрашивали. Иногда их вопросы выводили из себя, зачастую просто раздражали своей бестактностью, а иногда ставили в тупик.
«На каком боку вы обычно спите? За сколько глотков способны опустошить бутылку вина? Потеют ли у вас подмышки, когда вы занимаетесь?..» И многое-многое другое. Причем следователи постоянно сменяли друг друга, а Ронкулу приходилось отдуваться одному.
Сколько суток продолжались словесные мучения, он определить не мог: дневной свет в камеру не попадал, а кормили пленника по первой его просьбе. Наконец, мирольда оставили в покое, а затем перевели из подвала в светлые апартаменты.
– И запомните, – горничная (как вначале определил ее должность мирольд, хотя сейчас по этому поводу закрались серьезные сомнения) улыбнулась, – вне этих апартаментов ваша жизнь стоит недорого.
– Спасибо, мадам, – успел поблагодарить мирольд, прежде чем дверь за ней захлопнулась.
«Зачем я понадобился магистратору, если самое главное ему известно и без меня? К тому же теперь его следователи знают обо мне все, даже сколько раз в день я хожу по нужде. Какой смысл держать меня в этих хоромах? Для моей безопасности? Может, я и наивный, но не до такой же степени? Во что меня втянули или пытаются втянуть?»
Пленник внимательно осмотрел все шесть комнат своего временного жилища. Отец Ронкула тоже любил роскошь. В его сгоревшем дворце парадные залы были богато украшены и каждый оформлен в определенном неповторимом стиле. Но здесь… Каждый элемент отделки жилых комнат, любая мелочь буквально кричали: «Вы только посмотрите, как это дорого!» Огромные окна манили к себе. Кажется, открыл – и свобода. Увы, подобное ощущение пропадало, стоило приблизиться к ним вплотную: резкое жжение в висках сразу сообщало о мощных охранных заклинаниях.
«Побег невозможен. Делать особо нечего. Может, позвать следователя с его глупыми вопросами?» – Ронкул даже подошел к шнуру вызова, но потом передумал.
«Когда заняться нечем – ложись и спи, пока есть подходящие условия», – посоветовал себе Ронкул. Мирольд улегся на диванчик, не снимая обуви, и тупо уставился в замысловатые разводы на золоченом потолке.
Глава 22
ЗАГАДКИ СИНЕЙ ГЛИНЫ
– Что значит – дальше они пойдут втроем?! – возмутилась Терна. – Мы так не договаривались! Куда Арлангур – туда и я! И даже не пытайтесь меня остановить! Я…
– Терна! – вмешался белобрысый охотник. – Ты с нами не пойдешь!
Он произнес это негромко, но с такой твердой решимостью в голосе, что расхрабрившаяся красавица опешила.
– Почему? – неуверенно спросила она.
– Потому что Арлангур не хочет тебя потерять. В Мертвые земли пойдут только те, кто не может не идти.
– Но Линория…
– У нее тоже нет предназначения.
– Но ведь у Ниранда есть, – как за соломинку, ухватилась девушка за последний аргумент.
– Я только провожу их до границы, а потом вернусь, – ответил хранитель. Он хотел добавить, что ни одному из обычных людей не выжить на синей глине, но промолчал. Тем, кто туда собирался, от его слов легче бы не стало.
– Но почему все так неправильно? Почему самые близкие люди должны уходить? – Глаза красавицы заблестели.
– Не волнуйся, подружка, – подошла к ней Линория, – твой парень будет под надежным присмотром.
Принцесса обняла Терну и прошептала на ухо:
– А ты тут за моим приглядывай. Мало ли что…
– Хорошо, – так же тихо ответила подруга.
– Мы будем ждать вас здесь, – предупредил Югон.
Дочь Бринста подошла к нему попрощаться.
– Видишь? – указала девушка на обнявшуюся парочку. – Они целуются. Что это означает?
– Они нравятся друг другу, – спокойно ответил маг.
– Нет, – тоном знатока произнесла Линория, забавно задрав носик. – Не только. Это значит – Терна охраняет суженого своей любовью. Ее долго не будет рядом, поэтому и поцелуй должен быть долгим.
– Надо же! А я и не знал, – улыбнулся Югон.
– А ты не хочешь выдать мне такую же охранную грамоту?
Седой волшебник на мгновение оторопел.
«Вот тебе и скромница! – усмехнулся он. – Чувствуется „благотворное“ влияние Терны».
– Конечно, хочу. – Маг поднял принцессу на руки и… минут через пять поставил на землю.
– Вот теперь я уверена, что со мной ничего не случится. – Девушка светилась от счастья. У верховного мага защемило сердце от страха за этого наивного ребенка.
– Везет же некоторым! – пробурчал за спиной седого волшебника Еерчоп, провожая взглядом удалявшуюся троицу.
– Ты о чем? – вышел из задумчивости Югон.
– О тебе и Линории, о Терне и Арлангуре, о хранителе, который идет рядом с принцессой, – тяжело выдохнул разрушитель. – А я никому не нужен! Обидно…
