Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Реликвии Смерти
Гарри медленно развернулся на месте, и окружение словно проявлялось перед его глазами. Огромное открытое пространство, яркое и чистое, зал, много больший, чем Большой Зал, с этим прозрачным круглым стеклянным потолком. Он был абсолютно пуст. Гарри был единственным человеком здесь, кроме…
Он отвернулся, едва заметил то, что издавало звуки. Оно имело форму маленького нагого ребенка, свернувшегося на земле, его поверхность была красная и грубая, словно его освежевали, и оно лежало, дрожа, под сиденьем, где его оставили, нежеланное, скрытое с глаз долой, борющееся за воздух.
Гарри его боялся. Хотя оно казалось маленьким, хрупким и раненым, он не хотел подходить ближе. Тем не менее, он постепенно приближался, готовый отпрыгнуть в любой момент. Скоро он стоял достаточно близко, чтобы коснуться его, но в то же время не мог заставить себя сделать это. Он чувствовал себя трусом. Он должен был успокоить существо, но оно его отталкивало.
— Ты не можешь помочь.
Гарри резко развернулся. Навстречу ему шел Альбус Дамблдор, шел прямой пружинистой походкой. На нем была длинная мантия темно–синего цвета.
— Гарри, — он широко развел руки, и обе его ладони были нормальными, белыми и здоровыми. — Замечательный мой мальчик. Храбрый, храбрый мужчина. Давай пройдемся.
Ошеломленный, Гарри следовал за Дамблдором, который широкими шагами уходил прочь от того места, где хныкал освежеванный ребенок, ведя Гарри к двум сиденьям, которых Гарри прежде не замечал — они стояли на некотором удалении под тем же высоким, сверкающим потолком. Дамблдор уселся на одно из них, Гарри упал на второе, уставившись в лицо своего бывшего директора. Длинные серебряные волосы и борода Дамблдора, пронзительные синие глаза за полумесяцевидными очками, искривленный нос — все было таким, каким он помнил. И тем не менее…
— Но вы же мертвы, — произнес Гарри.
— О да, — спокойно ответил Дамблдор.
— Тогда… я тоже мертв?
— А, — Дамблдор улыбнулся еще шире. — Вот вопрос, верно? В целом, дорогой мальчик, я думаю, что нет.
Они смотрели друг на друга. Старик по–прежнему сиял.
— Нет? — повторил Гарри.
— Нет, — подтвердил Дамблдор.
— Но… — Гарри инстинктивно поднял руку к молниеподобному шраму. Его там, похоже, не было. — Но я должен был умереть — я не защищался! Я хотел позволить ему убить меня!
— И в этом, — проговорил Дамблдор, — полагаю, все дело.
Счастье, казалось, исходило от Дамблдора, как свет, как огонь: Гарри никогда не видел этого человека столь полно, столь осязаемо довольным.
— Объясните, — попросил Гарри.
— Но ты уже знаешь, — ответил Дамблдор. Он начал вертеть большими пальцами друг вокруг друга.
— Я позволил ему убить меня. Так?
— Так, — кивнул Дамблдор. — Продолжай!
— И значит, частица его души, которая была во мне…
Дамблдор кивнул с еще бόльшим энтузиазмом, приглашая Гарри продолжать, и ободряющая улыбка сияла на его лице.
— …ее больше нет?
— О да! — сказал Дамблдор. — Да, он уничтожил ее. Твоя душа цела, и она полностью твоя, Гарри.
— Но тогда…
Гарри глянул себе за плечо, туда, где под креслом трепетало маленькое изувеченное создание.
— Что это, профессор?
— Нечто, чему не может помочь любой из нас.
— Но если Волдеморт применил убивающее проклятье, — снова начал Гарри, — и на этот раз ради меня никто не умер… как я могу быть жив?
— Я думаю, ты знаешь, — ответил Дамблдор. — Вспоминай. Вспомни, что он сделал, в своем невежестве, в своей жадности и жестокости.
Гарри задумался. Он позволил своему взгляду блуждать по тому, что их окружало. Если то место, где они сидели, действительно было дворцом, то очень странным: кресла стояли небольшими рядами, и то тут, то там виднелись металлические ограждения, и по–прежнему он, Дамблдор и карликовое создание под креслом были единственными, кто здесь находился. Затем ответ появился на его губах легко и без усилия.
— Он взял мою кровь, — сказал Гарри.
— Точно! — воскликнул Дамблдор. — Он взял твою кровь и восстановил с ее помощью свое тело! Твоя кровь в его жилах, Гарри, защита Лили внутри вас обоих! Он привязал тебя к жизни, пока жив он сам!
— Я живу… пока он жив? Но я думал… я думал, все должно быть наоборот! Я думал, мы оба должны погибнуть? Или это одно и то же?
Хныканье и биение агонизирующего создания позади них отвлекло его, и он снова глянул в ту сторону.
— Вы уверены, что ничего нельзя сделать?
— Помочь невозможно.
— Тогда объясните… еще, — попросил Гарри, и Дамблдор улыбнулся.
— Ты был седьмым Хоркруксом, Гарри, Хоркруксом, который он никогда не намеревался создать. Он сделал свою душу настолько нестабильной, что она распалась, когда он совершил эти акты невыразимого злодеяния — убийство твоих родителей, покушение на жизнь ребенка. Но то, что покинуло комнату, было даже чем–то меньшим, чем он думал. Он оставил позади себя не только свое тело. Он оставил часть себя, прилепившуюся к тебе, к его предполагаемой жертве, которая выжила.
И его знание осталось удручающе неполным, Гарри! То, что Волдеморт не ценит, он и не пытается понять. О домовых эльфах и детских сказках, о любви, верности и невинности Волдеморт не знает и не понимает ничего. Ничего. То, что все это имеет силу за пределами его собственной, за пределами досягаемости любой магии — это истина, которую он так и не ухватил.
Он взял твою кровь, веря, что она его усилит. Он взял в свое тело крохотную частицу заклятья, которое твоя мать наложила на тебя, когда она умерла ради тебя. Его тело сохраняет ее жертву, и пока это заклятье живо — жив и ты, и жива последняя надежда самого Волдеморта.
Дамблдор улыбнулся Гарри, и Гарри уставился на него.
— И вы знали это? Вы знали — все время?
— Я догадывался. Но мои догадки, как правило, хороши, — радостно сказал Дамблдор, и он с Гарри довольно долго сидели в молчании, пока создание за их спинами продолжало хныкать и дрожать.
— И еще, — произнес наконец Гарри. — Еще кое–что есть. Почему моя волшебная палочка расколола ту, которую он одолжил?
— Насчет этого я не могу быть уверенным.
— Тогда догадайтесь, — предложил Гарри, и Дамблдор рассмеялся.
— Вот что ты должен понять, Гарри: ты и Лорд Волдеморт вместе углубились в области магии, доныне неизвестные и неизведанные. Но вот что, по моему мнению, произошло, и это беспрецедентно, и ни один создатель волшебных палочек, полагаю, не мог бы этого предсказать или объяснить Лорду Волдеморту.
Как тебе теперь известно, Лорд Волдеморт, сам того не желая, удвоил существовавшую между вами связь, когда вернулся к человеческому облику. Часть его души была по–прежнему связана с твоей, и, надеясь усилить себя самого, он принял в себя часть жертвы твоей матери. Если бы только он понимал истинную и ужасную силу этой жертвы, он, вероятно, не осмелился бы прикоснуться к твоей крови… но, с другой стороны, если бы он мог это понять, он не был бы Лордом Волдемортом, и, может быть, вообще никогда бы не убивал.
