Хаген Альварсон - Девятый Замок
"Кто-то. Вот ведь дурацкая мысль".
Фионнэ. Конечно же, то была Фионнэ. Кому он тут ещё нужен. Он узнал её задолго до берега. Узнал сердцем, и острая боль пронзила грудь, и руки бессильно опустились. Лёд ломался в сердце, скрежетал, хрустел, словно в жерновах, словно айсберг, что ломается под собственным весом. В поход шёл один человек — вернулся из него совсем другой.
Дэор думал, что станет плакать — как те герои древних сказаний, чьё мужество было несомненным.
И удивился, обнаружив бездну мутной ледяной воды, что заполнила сердце. Панцирь, которым он защищался от презрительных насмешек благородных сидов, врос в кожу и кости, просквозил насквозь.
Дэор не плакал, увидев Фионнэ Эйлори.
А что плакать. То не дело для мужа, тем более — для сына Севера.
Она — тоже не плакала. Лишь таинственно улыбалась. Она всё знала, она уже всё знала, и гордилась им, своим северным зверем, своим победителем. Однако, обнялись они нетерпеливо, страстно, и долго не отрывались друг от друга. Дэор успел порадоваться, что в Девятом Замке им постирали вонючую одежду и разрешили попарить в бане вонючие тела. А бороду он не брил уже давно. Фионнэ вся искололась, но глаза Снежинки блестели.
— Откуда ты узнала?..
— Я каждый день ходила сюда, собирала янтарь, что дарят волны. И кусочки янтаря рассказывали мне о тебе. Но далеко не всё, так что…
— Я всё тебе расскажу, коль ты захочешь меня слушать, дочь короля. Но нам надо спешить…
— Скоро Сэмхен. А я припасла резвую лошадь. Знаешь, этот карлик… он ведь приходил сюда, потешался, требовал, чтобы я стала его любовницей… Ты принёс мне его голову?
— Да, милая. Видишь, кровь сочится сквозь мой мешок?..
— Дэор… я люблю тебя.
Он крепко прижал её к себе. Фионнэ застонала. А он подумал, что сильно желает не тешиться с нею на ложе, а скакать ко двору её отца. Видеть его изумление. Унижение. Страх.
Такой победы желало сердце зверя.
— В путь.
* * *В Эмайн-Лиарне, столице Раттаха, кипел праздник. Повсюду пылали священные огни, зажжённые по всем землях Народа Холмов от единого. Те огни были удивительно белыми во тьме осенней ночи. Вокруг костров стояли шатры, окружив город-крепость. Вина струились хмельными родниками, звенели арфы и лютни, плакали волынки и флейты, пели скрипки, гулко спорили друг с другом барабаны. Сиды плясали, как дикие ветра над холмами, смеялись и давали страшные клятвы.
Однако ближе к полуночи страсти угасали, благородные Эльгъяр поплотнее обступали костры. Ибо близился тот час, когда духи завывают во мраке холодной ночи, приветствуя рождение Луны Павшего Листа, а вместе с нею — нового полугодия, исполинского белого волка. Зима и смерть восседают на том волке, тосклив и ужасен его вой над заснеженным лесом.
Проклятое время, когда мертвецы, оборотни и чудовища приходят из-за грани и поджидают жертву в ночи… Вот почему следует сидеть поближе к огню!
Дэор ломился сквозь хрустящий ветками лес, сквозь шатры и костры, сквозь празднующих и их рабов. Косматая облезлая шкура медведя клочьями висела на нем, тени плясали на страшном лице, из горла рвался хриплый рёв, а за плечами болтался окровавленный мешок. Альвы дико верещали, разбегаясь и толкаясь. Их крики резали воздух.
— Скаттах!
— Кру'а'скаттах!
— Банагдион!
— Терлен! Дион Терлен!
Было время — Дэор не преминул бы бросить насмешку. О, эти высшие, благородные, утончённые, они были растерянны, они метались как овцы, и ужас уродовал прекрасные лица, нутряной, подкожный ужас, недостойный полубогов. О, раньше это изрядно повеселило бы Дэора. Те, кто вчера звал его "чужаком" и "дикарем", сегодня бросаются от него, точно зайцы от волка. О, раньше, то было время…
А потом, между ударом волны на закате, был Девятый Замок, битва на холмах Мёртвого Поля, Чертоги Смерти. Убийство солнца, разрушение мира, слияние с мёртвой плотью. Морская бездна, заполненная мутной водой с обломками льда. Пучина холода между весной и зимой…
Сегодня Дэору было наплевать.
Стражи у ворот крепости сомкнули копья, загораживая вход. Но они уже были пьяны. Дэор просто столкнул их головами. Звон железных шлемов спугнул ночное зверьё…
У дверей в тронный зал охотнику преградил путь могучий тролль, старый раб со взором послушного барана и широкими замшелыми плечами. Мало двигался в последнее время… Дэор убил его за то, что он, тролль-валун, выполнял свой рабский долг.
Славная вещь — меч, кованный в подземном огне.
Падая, тролль распахнул двери, и Дэор вошёл в тронный зал, перешагнув труп, который завтра станет кучей камня.
Музыка стихла. Гости и хозяева поднимали очи на пришельца. Недоумение, отвращение, страх. Хорошо. Весьма хорошо. Никогда Дэор не был ближе к счастью.
Улыбка — Фионнэ уже была тут, она тайком вернулась, и теперь потешалась вместе с ним. Она не могла скрыть удовольствия, спрятать его во взоре, да и не хотела ничего скрывать. То был и её день. Её ночь. Страшная, тёмная ночь!
Дэор улыбнулся ей уголком рта. Покачал головой. Хороша птичка. Сильные крылья.
Ропот пронёсся по залу. Князь Эльнге поднял десницу — и шум утих, и воцарилась тишина.
Безмолвие.
Все молчали, наблюдая, как столкнулись взгляды Дэора и Эльнге, приблудыша и хозяина, нищего охотника и богатого владыки, смертного ничтожества и долгоживущего повелителя.
Лишь гордостью, волей и презрением к чужому суду были они подобны друг другу.
Узкое лицо сида было похоже на меч, повернутый кромкой лезвия к хлорду. Острое лицо, острый взор. Он молчал, гордый и коварный вождь, он всё понял без слов, ибо умел читать чужие души. Черты лица и очи были его рунами.
Дэор извлек из мешка чёрный железный ключ, с корявыми бороздками с одной стороны и головой поморника — с другой. Ключ был похож на ветку, скрюченную и обугленную пожаром. Тяжёлый, жуткий ключ.
Северянин швырнул его к подножию престола, как Готлаф-ярл швырял бараньи кости псам. Железо загрохотало о паркет, насмехаясь.
Вздох ужаса пронесся по рядам.
Эльнге равнодушно покивал головой.
— Располосованная щека и оторванное ухо, — пробормотал он. — Что ж, не слишком высокая цена за полкоролевства. Я платил больше…
Затем он встал, расправил багряницу и воздел руки, окольцованные браслетами. Чаша и посох князя вознеслись надо всеми, и голос его звучал горном Владыки Бурь:
— Внемлите, о благородные! Ибо настал час исполниться моему обещанию. Будьте же все свидетелями! Сей юноша, славный сын Народа Заливов, Людей Севера, исполнил мой приказ: у нас отныне есть замок на Тан Энгир! У меня же есть отныне сын!
