Алла Рут - Темный день
Перемахнул через песочницу, обогнул детскую горку, прополз сквозь кусты. Много времени не выиграл: вурдалак, вернув себе человеческий облик, шел по пятам – внешне спокойный, уверенный в себе мужчина, вот только кулаки у него сжимались и разжимались, точно ему не терпелось добраться до кого-то.
Да, много времени Тохта не выиграл: одну-две минуты. Да ведь кобольду больше и не надо! И когда мужчина в темном костюме подошел совсем близко, Тохта поднял заряженный арбалет.
– В этот раз не промахнусь, – твердо пообещал он, глядя на человека.
Тот остановился.
– А вдруг? Времени перезарядить у тебя не будет.
Тохта кивнул, пристально следя за каждым движением противника.
– Рискнем? – предложил он. – Промахнусь – твоя взяла, одним кобольдом меньше. А если нет – станет меньше на одного вурдалака!
Тот посмотрел в горящие рубином глаза. Кобольд отважно встретил взгляд, только хвост менялы нервно подергивался. Упырь перевел взгляд на арбалет, на серебряную стрелу, оскалил зубы – и вдруг исчез, будто растворился в воздухе.
Тохта знал об удивительной способности вурдалаков быстро двигаться и потому не удивился: успел заметить, что упырь скользнул в кусты.
А тот, в одно мгновение оказался возле скамейки, там, где скулила раненая женщина с обуглившейся от серебра ногой. Не останавливаясь, он сгреб ее за шиворот – и они пропали за углом.
Тохта выждал мгновение, затем опустил арбалет. Вурдалаки не появлялись. Труп убитого по-прежнему лежал возле скамейки, скрытый от случайных взглядов кустами сирени. Кобольд вытер лапой морду, приблизился и взглянул на тело вурдалака пристальней: показалось, что труп начал как бы съеживаться, менять очертания. Мгновение Тохта соображал в чем дело, и вдруг догадался: скорее всего, мертвый вурдалак сейчас исчезнет, ведь он не принадлежит этой реальности. Зато где-то далеко, в другом мире, кто-нибудь наткнется на тело упыря, убитого серебряной стрелой.
Да, но кто же поймет, что прикончил тварь не кто иной, как кобольд? И Тохта поступил точно так же, как его предки: оскалил зубы и одним движением вспорол живот убитого вурдалака.
Гингема и Дарин шли по переулку, направляясь к киоску с яркой вывеской “Парфюмерные товары”.
– Соли возьмем две… нет, три пачки, – рассуждала Гингема. – Только обычной нужно купить, без всяких добавок.
– Почему? – Дарин, как верный оруженосец, сопровождал Гингему, не забывая бдительно поглядывать по сторонам.
– Что Тохта говорил, помнишь? Все компоненты должна быть подобраны совершенно точно. Если положено насыпать сажу, то это и должна быть именно сажа. Если написано – “морская соль”, то и купим морскую соль. Кто его знает, вдруг, если использовать соль с запахом лимона или резеды, весь ритуал не так пойдет?
Дарин согласно кивнул.
– Но, – продолжала Гингема. – Меня, признаться, больше всего ножницы волнуют. Где в нашем городе их взять?
Они подошли к киоску и принялись разглядывать стеклянную витрину, тесно заставленную коробкми и флаконами.
– Я уже все ювелирные магазины обзвонил, – с досадой проговорил Дарин. – Серебряных ножниц нигде нет!
– А в антикварные звонил? – Гингема постучала в окошечко киоска.
– Звонил, тоже нету. Из серебра у них только ложки да дребедень всякая, вроде брошек и колец.
– Это печально, – сказала Гингема.
Выглянувшая в окошечко молодая круглолицая продавщица удивилась.
– Что печально? – спросила она, потом заметила за плечом Гингемы симпатичного молодого человека и оживилась.
– Что желали? – поинтересовалась она, адресуя вопрос исключительно ему.
– Морская соль есть? – спросил Дарин. – Пару пачек дайте.
– С каким запахом? Есть сирень, есть ландыш. Кстати, в комплекте с солью идут ароматические декоративные свечи…
– Зачем? – удивился он.
– Для интимной обстановки, – многозначительно пояснила продавщица. – Ванна вдвоем, понимаете?
Дарин придвинулся к окошечку поближе.
– А еще что полагается? Ну, для создания этой самой обстановки?
Гингема хмыкнула.
– Девушка, простая морская соль у вас имеется? – вмешалась она, решительно отодвигая парня от окошка. – Самая обычная?
Недовольная продавщица скрылась в недрах киоска.
– Отойди-ка в сторону, не мешайся, – бросила Гингема Дарину. – Нашел время интимной обстановкой интересоваться…
Дарин тут же приструнил разошедшееся воображение. Он подумал, что интимную обстановку в его собственной ванной комнате создать будет трудновато: во-первых, места мало, вдвоем, пожалуй, и не повернуться будет, а во вторых, нет никакой гарантии, что в самый интересный момент не наткнешься на дохлую крысу или кошку, заботливо припрятанную кобольдом. А когда под ковриком или на полочке для мыла обнаруживаешь недоеденную кем-то крысу – тут уж не до интима.
Он покосился на Гингему, придирчиво разглядывавшую пачки с морской солью и, придерживая под курткой обрез, отошел к большой витрине магазина “Твой телевизор”. За стеклянными стенами текла чужая интересная жизнь: десятки экранов транслировали самые разные передачи, покупатели задумчиво бродили между стеллажей, рассматривая выставленный товар, широкоплечие охранники бдительно следили за каждым их шагом, а красивые молодые продавщицы, стоя за прилавками, не отрывали глаз от огромного плазменного экрана. Там шел какой-то сериал, и главная героиня в умопомрачительном наряде красиво страдала в роскошных интерьерах гостиной, размером, не уступающей всему магазину.
Дарин некоторое время добросовестно пытался вникнуть, в суть сериала, но ничего, заслуживающего внимания, с его точки зрения, не происходило: героиня все страдала и страдала, не забывая, однако, менять наряды и при каждом ее появлении в новом платье, продавщицы переглядывались и снова утыкались взглядами в экран. Наконец, оставив бесплодные попытки, Дарин обратил внимание на другой телевизор, выставленный прямо на улицу. Рядом с ним скучая, сидел один из охранников: молодой парень, по виду – ровесник Дарина. Он лениво перелистывал журнал, не забывая, однако, поглядывать по сторонам: вдруг несознательные граждане сопрут телевизор, выставленный в рекламных целях? На экране мелькали знакомые улицы: шла трансляция местных новостей.
Посматривая на Гингему, все еще выбиравшую пачки с солью, Дарин слушал бормотание диктора и напряженно размышлял, о том, как быть с последним ингредиентом. Тохта, конечно, весь вечер вчера твердил, что пройдет хорошо, просто волшебно, но Дарин, хорошо знавший приятеля, видел, что кобольду сильно не по себе.
На экране мелькнула заставка, затем проплыло огромное желтое здание швейной фабрики и зазвучал голос диктора:
