Стивен Эриксон - Охотники за Костями
Серя Богиня начала: — Я не понимаю…
— Лови!
Какой-то маленький сверкающий объект вылетел из его ладони.
Она подняла руки, защищаясь.
За столкновением последовал тихий, скулящий звук. В руку вонзился кусочек металла. Отатарала.
Богиня содрогнулась Воздух разорвал страшный животный вопль. Сила хаоса порвалась в клочья и разлетелась — языки серого огня заметались словно бешеные звери, и мозаика пола начала взрываться.
Сидевший на брыкающемся коне Паран наблюдал за ее агонией… и гадал, не совершил ли он ошибку.
Затем он обратил взор на смертную, корчащуюся на полу. На ее тень, порванную в клочья непонятно чем. "Ну, этого я ожидал. Время близится".
* * *Другой трон, такой смутный, что кажется полосами слабых теней, протянувшихся по равнине грязного льда. Быстрый Бен подумал, что с прошлого посещения он очень изменился.
Как и прислонившийся к спинке трона тощий, призрачный бог. Да, тот же капюшон скрывает лицо, и та же артритическая черная рука сжимает навершие прогулочной трости — насест одноногого стервятника. Та же эманация исходит от Темного Трона — будто пересыщенная ладанная смесь, притупляющая все чувства мага волнами отвратительного, приводящего в ярость самодовольства. Ничего необычного. И все же… что-то…
— Делат, — пробурчал бог, с великим удовольствием пробуя каждый звук имени.
— Мы не враги друг другу, — ответил Быстрый Бен. — Давно не враги. Ты не можешь не видеть этого.
— Ах, но ты желаешь сделать меня слепым, Делат! Да — да, желаешь. Слепым ко всем прошлым изменам и обманам, ко всем наглым оскорблениям и плевкам!
— Обстоятельства изменились.
— Да неужели!?
Колдун почувствовал, как пот потек по телу. Что-то здесь… но что?
"Неправильно, вот что".
— Ты знаешь, — спросил он, — почему я пришел?
— Она не заслужила милости. Даже от тебя, колдунишка.
— Я ее брат.
— Есть ритуалы для разрыва такой связи, — заявил Темный Трон. — Твоя сестра исполнила их все!
— Исполнила? Нет, попыталась их исполнить! Некоторые нити не разорвет никакой ритуал. Я позаботился. Я не мог поступить иначе.
В ответ раздалось фырканье. — Нити. Ты так наслаждаешься, плетя их? Конечно, Адэфон Делат. Величайший твой талант — немыслимые плетения. — Капюшон начал раскачиваться из стороны в сторону, когда Амманас затянул: — Сети, ловушки и мрежи, лески, крючки и наживки, сети, лову… — Он дернулся на троне: — Скажи, за что следует пощадить сестру? И откуда — скажи, откуда — у меня появится сила, чтобы ее спасать? Разве она моя? Разве она здесь, в Твердыне Теней? — Он наклонил голову к плечу. — Увы мне. Как раз сейчас она при последнем издыхании — она стала смертной любовницей Серой Богини. Признайся, чего ты ждешь от меня?
Быстрый Бен молча смотрел на него? Серая Богиня? Полиэль? Ох, Торахвель… — Подожди. Бутыл подтверждает — и это не слепая догадка — что ты вовлечен в игру. Где бы они ни находились, они связаны с тобой!
Темный Трон закашлял так сильно, что все члены его призрачного тела затряслись. — Ты задолжал мне, Адэфон Делат! Признай это, и я пошлю тебя к ней! Сейчас же! Признавай долг!
"Проклятие. Сначала Калам, потом я. Проклятый Темный Трон…" — Ладно! Я должен тебе! Признаю долг!
Бог Тени лениво махнул рукой.
Быстрый Бен пропал.
Темный Трон поудобнее устроился на престоле. — Такой хрупкий… Такой беззаботный, не обративший внимания на просторный, пустой зал. Бедный человек. Бедняга, бедняга… Ага, что у меня в руках? — Он взглянул на очутившийся рядом короткий серп. Прищурился и оглядел сумрачный покой. — Посмотрим на них! Нити! Хуже, паутина! Она повсюду — дворец явно нуждается в тщательной уборке! Нет, так не годится. Вовсе не годится. — Он провел лезвием серпа по магическим нитям и проследил, как они рвутся и растворяются. И улыбнулся: — Вот, теперь тут полная гигиена. Гораздо лучше.
* * *Он пробудился от хватки стальных рук, замолотил руками и упал на колени. Лицо Калама придвинулось вплотную к его лицу, и в глазах ассасина Бутыл увидел полнейший ужас.
— Нити!
Бутыл оттолкнул его руки и поглядел на ровный песок. — Похоже, их начисто обрезали!
Стоящий рядом Скрипач воскликнул: — Найди его, Бутыл! Ищи его… приведи назад!
Молодой солдат изумленно уставился на сослуживцев: — Как? Как мне это сделать? Он вообще не должен был начинать! — Бутыл обошел тело колдуна, поглядел в замершие глаза. — Ушел. Прямо в логово Темного Трона. О чем он думал вообще?
— Бутыл!
— Ох, — сказал солдат, заметив еще что-то, — поглядите! Что такое? Что она задумала?
Калам оттолкнул Бутыла и упал на четвереньки, уставившись на кукол. И сразу вскочил: — Апсалар! Где она?
Скрипач застонал: — О нет, только не снова…
Ассасин уже вытащил оба кинжала. — Возьми ее Худ! Где эта треклятая сука?
Бутыл тихо улыбнулся, глядя, как двое мужчин побежали, сами не зная куда. "Идиоты. Но ведь так все и кончается, не правда ли? Если ничего никому не рассказывать. Ни о чем!" — Он обратился к наблюдению за куклами. — О, тут все интереснее и интереснее…
* * *— Дурак пошел и самоубился, — сказала капитан Чистая Криница. — И лучшего целителя утащил прямо в проклятые Худовы врата!
Харлочель скрестил руки на груди: — Не думаю…
— Слушайте меня, — бросила капитан. Стоявший рядом Футгар усиленно закивал. — Теперь я главная, и в треклятом мире нет ни одной треклятой вещи, которую я…
Тирада осталась незаконченной: с северной стороны лагеря раздался вопль, затем воздух разорвал громовый вой — так близко и так громко, что Харлочель почувствовал, будто у него раскололся череп. Он присел и развернулся, увидев, как некий солдат пролетает над крышами палаток, роняя оружие… затрещали веревки… земля под ногами затряслась…
Явилась чудовищная, черная, размытая форма — и подобно молнии помчалась прямо к ним.
Ударная волна, словно тараном, поразила всех троих за миг до нападения зверя. Харлочель подлетел, упал на плечо и покатился, задыхаясь — мельком успев заметить, что капитан, словно сломанная кукла, отлетела в сторону, а Футгар попросту исчез в грязи, когда тварь прошла по его спине…
"Худовы зенки…"
В лагерь ворвались новые звери — лошади заржали, солдаты завопили в панике, сила атаки заставила сдвинуться повозки — и Харлочель рассмотрел одно чудище. "Нет, невозможно…"
Мир тревожно потемнел. Он скорчился, парализованный, неспособный даже дышать. Но спазм быстро пошел. Какая радость — наполнить легкие сладким, пыльным воздухом!
