Андрей Сухин - превратности судьбы - превратности любви
Я торопливо разделся догола и натянул на себя пестрый красно-желтый балахон из невероятно грубой и ужасно колючей ткани, пристроил на шее бусы из красных, синих, зеленых и желтых стекляшек затем последовала шапочка с большими белыми перьями.
Остался заключительный этап: нанесение макияжа. Я вылез в окно в ближайшей комнате. Черная, жирная, влажная земля, почерпнутая из клумбы легко размазывалась и давала великолепный, интенсивный черный цвет. Ноги и руки торчавшие из балахона сразу стали выглядеть у меня не хуже, чем у любого негра: чернее черного и даже блестели. Как выглядит у меня лицо, я не знал, поскольку зеркала не было, но полагал, что тоже впечатляюще.
Я бесшумно прокрался по коридору, к нужному повороту, откуда и намерен был стартовать. Крался само собой босиком. Дикий негр из Африки с бусами и перьями, но в ботинках выглядел бы подозрительно. Пришлось разуться.
Перед тем, как выйти из-за угла я несколько раз глубоко вздохнул, насыщая легкие кислородом, и пошел себе неспешно вперед.
Белобрысый здоровяк в сером комбинезоне стоял расслабленно, смотрел перед собой, выглядел отрешенно и витал в своих мыслях где-то там, но не здесь.
"Понятное дело, наверняка уже убедились, что особняк пуст, за мониторами на вахте сидит свой и подаст сигнал в случае чего. Вот он и отбывает номер перед плотно закрытой дверью".
Но подкрасться вплотную к витавшему в облаках охраннику мне всё равно не светило. Побрякивали бусы на шее, шуршали высокие белые перья, выдранные у неведомой птицы, да и сам я был не Натти Бампо Кожаный Чулок, бесшумно ставить голую ногу на твердый пол не умел и конечно привлек внимание охранника. Он лениво повернул голову в мою сторону. Я успевший сделать от поворота пару шагов, шагал нарочито неспешно, словно на параде, правой рукой держа копье острием вверх. В левой руке у меня был Глок17, который я старательно прятал в складках балахона.
Первой реакцией блондина на мое появление, как я и рассчитывал, было удивление, затем на краткий миг сменившееся задумчивостью. И уже потом на его лицо медленно-медленно, словно грозовая туча на солнце, наползла подозрительность, а когда его глаза недобро прищурились, а руки начали подниматься в мою сторону, я уже отбросил все надежды пройти ещё немного, резко стартовал, одновременно опуская наконечник копья в боевое положение. Но пробежать я успел всего пару шагов, как перед магом, а это без сомнения был маг, засветился знакомый уже шарик фаербола. Видимо это и явилось сигналом моему организму: пора что-то делать, а не то сдохнешь! И в тот момент, когда время уже привычно замедлилось, я метнул изо всей силы копье вперед.
Послать в меня свой шарик здоровяк не успел. Копье, мелькнув черной молнией, с хрустом вонзилось в грудь мага. Брызнула кровь. Блондин так и завалился назад, на спину с выставленным в моем направлении руками. Шарик, висевший воздухе, сразу развеялся. Я вынырнул из этого режима ускорения, хватая ртом воздух, и оказался прямо около охраняемой двери. Маг был ещё жив. Он неподвижно лежал с вертикально торчащим из груди копьем и лишь судорожно скреб пальцами по паркету, но кровавые пузыри у него на губах ясно указывали, что он ненадолго задержался на этом свете. Не обращая внимания на этого потенциального мертвеца, я вошел в приемную. Никого. Понятное дело, все скопились в кабинете. Я взял Глок в правую руку и, стараясь, чтобы это не выглядело резко и угрожающе (нечего тревожить заранее потенциальных покойников) открыл дверь в кабинет.
Мне хватило секунды, чтобы оценить открывшееся мне зрелище. За столом, прямо напротив двери, развалившись в кресле сидел лысоватый тип с черной ассирийской бородой кольцами, но смотрел он не на меня, застывшего в дверях, а повернувшись вполоборота со снисходительной улыбкой смотрел на Галину, сидевшую на секретарском кресле из приемной справа от него. Руки Гали были примотаны скотчем к ручкам кресла. На лице испуг и решимость одновременно. На обеих щеках Галины были сделаны надрезы в виде буквы `х` или косого креста. Разрезы были глубокие, и кровь стекала не капельками, а струйками на шею Гале и на ее белоснежную блузку. Сотворивший это садист стоял рядом, довольно улыбался и помахивал перед глазами Гали своим окровавленным ножом. Ещё двоих я отметил своим периферийным зрением, и больше ничего разглядывать не стал. Я вскинул руку и выстрелил в бородатую сволочь сидевшую в кресле. В садиста с ножиком я стрелять не стал, опасаясь задеть Галю. Мне повезло, и я попал первым же выстрелом ему в грудь, но не остановился, а продолжил нажимать на курок. И как оказалось, правильно сделал. Даже с пулей в груди этот бородач сделал пытку выбраться из кресла. Но пять пуль, одна из них в попала ему в переносицу, успокоили его, надеюсь, навсегда. Боковым зрением я отметил, что на меня метнулись статисты до того молчаливо созерцавшие происходящее. Повернув дуло в их сторону, я начал торопливо нажимать на курок, уже просто надеясь на удачу, и она в который раз не подвела. Меня привел в себя сухой щелчок означавший, что я расстрелял все патроны. Из двоих нападавших один лежал с простреленным горлом, а у второго на бедре расплывалось кровавое пятно.
"Это что, из десяти оставшихся патронов я попал всего дважды? - удивился я, и тут же забыл об этом, поскольку, сидевший на полу и корчивший рожи от боли, бандит крикнул своему подельнику.
- Режь его Александр!
Но тут и я вспомнил о садисте с ножом, которого я оставил на сладкое, и ярость без остатка поглотила меня. Снова затормозилось время. Секунда была просто бесконечно длинная. Я успел повернуться и увидеть, что Александр уже подкрался ко мне практически вплотную и уж замахнулся ножом, собираясь вонзить его мне в спину, но не успел. Дуло моего разряженного пистолета встретилось с его правым глазом и продолжило движение вперед. Далеко вперед, настолько далеко, насколько позволили продвинуть его конструктивные особенности пистолета Глок17. И этого вполне хватило для того, чтобы любитель побаловаться ножичком упал на пол и застыл неподвижно.
Я развернулся и собрался проделать тоже самое с подстреленным в ногу бандитом. Но тут мое ускорение и закончилось. Время потекло со своей обычной скоростью, а подстреленный, но ещё вполне опасный маг взмахнул руками, прекратив сжимать свое бедро, и за моей спиной брызнули щепой и стеклом массивные шкафы, в которых стояли книги, источники знаний.
Легкое удивление на лице мага, новый взмах руками, снова очень сильно досталось шкафам, и снова я остался цел и невредим.
Видимо что-то сообразив, этот настырный тип скривился и неловко начал поворачиваться, ловко повернуться ему мешало сильно болевшее бедро. Я сразу понял, что он задумал и метнулся к Галине, перекрывая линию обстрела, прижался к ней спиной и обхватил руками для надежности.
