Андрей Сухин - превратности судьбы - превратности любви
- Поверь, если он будет слишком уж сильно, на чем-либо настаивать, я с ним легко управлюсь!
- А если он прихватит нож или пистолет?
- Охранники для этого имеются, - отрезала Галина. - И перестань придумывать сложности там, где их нет! Если поедешь прямо сейчас, то успеешь вернуться к нашей встрече.
- Ладно! Сейчас напечатаю бумажку, что я твой курьер-секретарь. Ты подпишешь и шлепнешь печатью, а то меня без этого и на порог нашего офиса не пустят!
***
Вернуться назад к двум часам я не успел. Нет, охрана, изучив мою бумажку с печатью и за подписью главы корпорации, промурыжив меня, всего-то минут десять, пропустила внутрь. И в двадцатиэтажном здании я не потерялся, быстро нашел кабинет одного из директоров, того, кому так срочно понадобился аудиторский отчет по `Вымпелу`. Вот только директор этот, Шмыгайло Р. А., по уверению его секретарши, проводил очень важное и ответственное совещание, и выделить время для курьера никак не мог, а просто отдать отчет секретарше не мог уже я. Галина заявила, что данные предназначены только для директоров корпорации. Пришлось ждать. Только спустя час, когда из кабинета выплыл один из совещавшихся: джентльмен с седыми усами викторианской наружности, я смог попасть внутрь. Шмыгайло оказался был не он, а она. Дама средних лет, с неброской внешностью и посредственной фигурой убирала в сейф бутылку всю облепленную солидно выглядевшими наклейками. Она недовольно взглянула на меня. В ответ я не менее недовольно взглянул на нее. Проторчав впустую час около ее кабинета, я не был расположен улыбаться.
- Курьер Малицкий. Доставил аудиторский отчет по корпорации `Вымпел`, - буркнул я и положил на стол папку с отчетом и затем, не удержавшись, словно кто под руку толкал, добавил.
- Пишите расписку в получении бумаг, а то неровен час, забудете об этом, а потом будете утверждать, что я вам ничего не вручал. Алкоголь очень плохо воздействует на память! Возможны провалы!
Легкая улыбка, с которой Шмыгайло рассматривала меня, мгновенно пропала с ее лица. Взгляд директрисы ощутимо потяжелел, носогубные складки стали заметно глубже, а дышать она стала гораздо чаще.
- Ты ...курьер...Малицкий, считай, что с этого момента ты курьером уже не работаешь! Я об этом позабочусь!
- Не очень-то и хотелось! - гордо заявил я. - У меня ещё одна должность есть! Я по совместительству ещё и секретарем работаю!
- И им ты скоро перестанешь быть! - прошипела разозлившаяся Шмыгайло.
- Тогда только и останется, что жить на ранее сделанные накопления. Или и их вы попытаетесь аннулировать? - грустно сказал я и спросил. - Так как насчет расписки?
- Пошел вон! Пока я охрану не вызвала!
Общение с охраной мне было не нужно. Я и так много времени потерял. Поэтому я не стал спорить. А просто вышел из кабинета.
"Ладно, Шмыгайло Р.А... начинающая алкоголичка и записная грубиянка, мы ещё встретимся с тобой, и будет тебе большой сюрприз! - думал я, заходя в скоростной лифт. - Сейчас куплю мороженое и быстро назад".
Вот только найти требующееся Галине манговое мороженое оказалось совсем непросто. Я, объехав на такси десятка полтора кафе, на вывеске которых имелось слово `мороженое`, везде получил отказ и даже начал думать, что манговое мороженое - это такой аналог живой воды или молодильных яблок, но потом меня осенило. Я ведь думал о поручении с точки зрения официанта и секретаря, впрочем, тоже уже можно считать, что бывшего (госпожа Шмыгайло ясно выразилась по этому поводу).
Но Галина-то уже целых полгода, как жена олигарха, а не так давно и сама олигархом стала. А стало быть, и посещает она места соответствующие своему статусу, а не те забегаловки, которые объезжал я.
Я обратился за консультацией к всезнающему таксисту: где в Москве самое дорогое и престижное кафе-мороженое и попал в десятку.
В кафе-мороженом ` У Ходорковского` на Арбате мои поиски завершились. Лично хозяин заведения сухощавый человек средних лет в очках, сладко улыбаясь, (а как ему сладко не улыбаться, торгуя мороженным!) упаковал мне два килограмма искомого мангового мороженого в картонную коробку. Обложил сухим льдом в ещё одной коробке, перевязал шпагатом и озвучил сумму. Хорошо ещё Галина снабдила меня карманными деньгами. И то едва хватило.
"И где она такие привычки заимела: покупать всё самое дорогое, интересно? - думал я, сидя уже в такси и держа драгоценную коробку на коленях. - Ещё в `Иле` или ее к этому Аркаша успешно приучил за полгода?"
С огромной картонной коробкой в руках я вылез из такси у черного входа в особняк.
"Некоторые привычки прилипают мгновенно, а избавится от них очень трудно! Привычка входить в богатые особняки с черного входа видимо относилась к таковым", - думал я, открывая ключом дверь.
***
"Насколько всё-таки разительный контраст, - думал я, закрывая за собой дверь служебного входа. - Там за оградой сплошным потоком двигаются машины, толпы пешеходов целеустремленно шагают куда-то, к только одним им ведомым целям, а здесь тишина".
Вдоль внутренней стороны ограды, в целях борьбы с шумом и людским любопытством высажены розы, очевидно, какого-то особого сорта. Густой кустарник высотой до трех метров с мелкими пахучими цветами и длинными в полпальца шипами рос по всему периметру парка. И свою функцию шумопылеулавливателя он выполнял на все сто.
Я постепенно начал привыкать смотреть на всё это, как на свою собственность. Вот и на этот раз, как ни спешил порадовать Галину вкусным лакомством, но не удержался и остановился полюбоваться на роскошные цветочные клумбы, где пионы и лилии успешно конкурировали с огромными садовыми розами, содержащиеся в идеальном состоянии приходящим садовником. Я уже собрался идти дальше, но словно какая-то соринка в глазу мне мешала это сделать. Что-то было не так в уже привычном, умиротворяющем пейзаже парка. Я ещё раз, не спеша, осмотрелся и только тогда заметил надломленный пион недалеко от себя.
- Не понял... пробормотал я и подошел поближе, чтобы рассмотреть невозможное: сломанный цветок.
Оказалось, что надломленным был не только тот цветок, который я увидел. Сломанные или помятые цветы образовывали некую своеобразную просеку на клумбе. Словно кто-то швырнул что-то прямо в центр цветника. Я подошел ещё ближе, наклонился и увидел торчавший среди цветов темно-коричневый кожаный ремешок. Недолго думая я потянул за него. Ремешок оказался прикреплен к палке.
"Чёрт! Да это же дубинка охранника Алексея! Точно! Эта полицейская дубинка постоянно болталась у него на боку. Чего это он швырнул ее на клумбу?"
И в этот момент меня кольнуло нехорошее предчувствие. Это трудно описать, но буквально разом всё, весь этот парк, все эти роскошные цветы, всё вокруг перестало мне казаться умиротворяющим, а стало выглядеть крайне зловещим. И эта тишина, которой я восхищался буквально минуту назад, меня нисколько уже не радовала. За полгода жизни здесь, пусть даже внешне выглядевшей расслабленной и сытой, всё равно в глубине души я был постоянно настороже. Слишком уж часто за это время на мою жизнь покушались, и своей интуиции я привык доверять. А она вот сейчас прямо-таки вопила, что дело нечисто.
