Наталия Шиманская - Дочь Земли
- Морфей, не прекратишь доставать, я тебя в эти яйца по уши и закопаю! Иди жуй, давай, и помалкивай, пока я добрая. Нет, чтоб вежливо-культурно похвалить, поблагодарить. За труды мои тяжкие. Так он мне, вместо этого, окончательно настроение испортить готов!
- Ничего я тебе не должен! - Огрызнулся итран. - Ты мне яичницу проспорила? Проспорила! Условия договора выполнить обязана? Обязана! Вот и жарь... Жора!
- Ненавижу остробрюхов! - Аля затопала ногами на колыхающиеся от невидимой возни ящериц, хвощевые заросли. Кто ж мог знать, что они яйца свои и впрямь в рту высиживают... вынашивают... вы... Ой, да ну их в баню, вместе с их яйцами! Заколебали!
- А яишенка, все-таки, высший класс, - Отозвался оборотень умиротворенно. - Как говорится: живот не могет, но глаза упрашивают! Пожалуй, возьму-ка я добавочки, пока есть, что есть.
- Э-эй! - Итран поднялся на ноги, - а полегче, приятель. А то, как несушек ловить, так это у нас Морфеюшка, а как яичницу трескать - мы и без него управимся, так что ли?
- А лопнуть не боишься? - Аля отбрела в сторонку на подгибающихся ногах. С удовольствием завалилась в мягкую, сочную траву. Руки подрагивали, а в носу застрял устойчивый запах жарящихся желтков. То, что яиц она ни в каком виде долго еще не захочет, было неоспоримым и очевидным фактом.
- Отвечу словами сообразительного ребенка из человеческой смешной рекламки. - Голос Морфея доносился уже странно глухо, а яркие солнечные брызги, пробивающиеся в опущенные веки значительно поослабли. - Если перефразировать немного, выйдет так. А ты подай. И отойди!..
Дальнейших его разглагольствований девочка не слышала. Подложив ладони под щеку и свернувшись колечком, она уже сладко и глубоко спала....
* * *
Дана водила головой по сторонам гудящей от боли головой, не веря собственным глазам. Это случилось, как в дурном кошмарном сне. Утром они с Андреем в самом развеселом настроении отправились на пикник, праздновать первую годовщину семейной жизни. Друзья по общине подтянутся попозже, а, значит, у нее есть время без спешки поведать ему одну важную новость. Новость, которой он так ждет!
У них будет малыш. Вчера Дана уверилась окончательно. Сомнений нет. Она представляет, как Андрюшка обрадуется! Он так хотел этого ребенка. Едва в собственный дом въехали, начал детскую площадку возводить. Целый городок игровой напланировал. Чтобы и их детишкам раздолье было, и соседским. Андрей у нее, вообще, что надо! Домовитый, хозяйственный, обстоятельный. О таком муже Дана всю жизнь сознательную мечтала, особо, впрочем, не надеясь ни на что. Сама она детдомовская. С трех лет, как мама умерла, а отец заново женился и отказался от дочурки без колебаний, по интернатам намоталась предостаточно. Хлебнула меду полной ложкой!.. Тогда же поставила себе цель - её собственные малыши вырастут только в полноценной семье. Без вариантов! Она даже поклялась про себя, что если замуж не выйдет, останется бездетной. И, как это ни больно, но от решения своего не откажется. Она не допустит, чтобы её дети прошли тот же ад, что ей привелось. Нищету, голод, побои, унижения. Вечный страх перед взрослыми, неустроенностью завтрашнего дня. Дана изо всех сил училась, день и ночь вбивая в себя знания, и ей удалось-таки, по окончании школы, поступить в институт на бюджет. Вместе с полагающейся по закону койкой в общежитии. Какая была радость! Какое ликование! Она чувствовала себя сильной и непобедимой. И планировала счастливое и благополучное будущее. И мечтала, мечтала, мечтала!.. Но вскоре мечты поутихли. Требовалось как-то выживать. В захолустном, едва державшемся на плаву институтике, стипендию платили нерегулярно. А чаще - не платили вовсе. Дана считала день крайне удачным, если удавалось один раз полноценно поесть. Денег зачастую не было на самое необходимое. И поэтому она хваталась за любую подработку, какую только отыскать могла. Клеила объявления, драила подъезды, выгуливала собак, прибиралась в домах более зажиточных своих сокурсниц, писала за тех же сокурсниц доклады и курсовые и не гнушалась принимать подачки в виде ношеной одежки и подпорченных продуктов. В одном только пересилить себя не могла, хотя предлагали - не раз и не два.
Дана знала, что симпатичная. Худенькая чересчур, от недоедания вечного. Но фигурка пропорциональная. И личико хорошенькое. Носик точеный, не слишком короткий и не длинный, глаза немножечко раскосые, выразительные и блестящие, брови вразлет, маленький яркий ротик. И особое её богатство и гордость - белоснежные зубки, которым завидовали втайне все знакомые и случайные встречные. Другие месяцами по дантистам мотаются, из стоматологических кресел не вылазят, и все равно нужного эффекта добиться не могут, а эта нищенка замызганная - щеголяет голливудскою улыбкой, ну как тут не обзавидоваться и не исплеваться прикажете? А приплюсуйте-ка сюда огненно-рыжие кудряшки и, в противовес им, лишенную веснушек, чистую гладкую кожу!.. Зависть - штука вездесущая и с пощадой, как и совестью, незнакома. Дану окружало устойчивое женское презрение и такой же устойчивый и настойчивый откровенный мужской интерес.
Поначалу её усиленно пытались заманить на институтские вечеринки, часто-густо завершающиеся незамысловатым и 'быстрым' трахом по комнатушкам и закоулкам коридоров. Видя, что девушка не поддается и испытывает к подобным развлекаловкам настоящее отвращение, парни брались на спор ухаживать. Перепробовали все: от прямодушно-пошлых предложений перепихнуться до имитации нежных чувств. Дана оставалась непоколебимой. Один раз её чуть было не изнасиловали. Трое старшекурсников затянули девушку в пристройку у спортзала. И, забавляясь, предложили на выбор: или они имеют её одновременно, или она соглашается переспать с каждым, по очереди, добровольно. Вот, когда пришлось вспомнить навыки самозащиты, прочно внедренные в нее за годы существования в сумасшествии интернатского мирка. Не колеблясь, она согласилась на второй вариант, а, оставшись наедине с претендентом номер один, хладнокровно подождала, пока нежданный возлюбленный разоблачится, и вознамерилась как следует приласкать кавалера, перед непосредственным 'актом любви'. Парень опрометчиво согласился. Каково же было его удивление, а потом и ужас, когда он внезапно обнаружил приставленный к предмету своего мужского достоинства, скромненький, но заточенный до состояния опасной бритвы скальпель. Уверенно и спокойно девушка сообщила ему, что, если милая задумка ребят осуществится, она рыдать и вешаться не станет. Но свяжется с приятелями по интернату и самолично, с их помощью, всех троих насильников кастрирует, причем отрезать принадлежности страсти станет маленькими красивыми ломтиками.
